Цитаты из книги «Вена. Роман с городом»

Ни одному венцу и в голову не придет кичиться или, напротив, стыдиться в зависимости от того, ходит ли он в Оперу или слушает скрипача в кабачке квартала Гринцинг. Чтобы понять, насколько велико разнообразие музыкальной жизни Вены, достаточно пройтись по улицам, прилегающим к Рингштрассе – круговому бульвару, опоясывающему центральную часть города, и посмотреть на расклеенные на тумбах афиши. Каждый найдет в них для себя что-то по вкусу. Можно даже сказать, что любовь венцев к музыке и танцу внесла свой вклад в формирование городского облика: ведь это ради нее они построили великолепные концертные залы – настоящие дворцы. Повседневная жизнь Вены всегда организуется вокруг какого-нибудь музыкального события, которое проходит в одном из них. Все существование венцев настолько тесно связано с музыкой, что порой она вмешива

Про Вену можно сказать, что она постоянно жаждет музыки – самой разной. Здесь исполняют музыку любых жанров и времен. Здесь не существует искусственного барьера, придуманного снобами и разделяющего «серьезную» музыку – оперу и симфонические концерты – и так называемую легкую музыку, веселую и чарующую, родившуюся в XIX веке вместе с вальсом и продолжающую жить в оперетте и модных шлягерах. Кто сказал, что эти жанры несовместимы? В Вене они прекрасно уживаются! Знаменитая оперная певица Элизабет Шварцкопф не считает для себя зазорным после одного Штрауса (Рихарда, автора «Кавалера розы») переходить к другому (Иоганну-сыну, автору «Летучей мыши»). Кстати, полезно помнить, что оба композитора – вовсе не родственники и, кроме одинаковой фамилии, их ничто не связывает, не

Мария Терезия преобразила Вену. В дальнейшем город становился все краше и краше, но первые шаги на этом пути совершила императрица, которая, как мы знаем, даже не была императрицей.

дальнейшем и высокородный аристократ, и лавочник, и сапожник ранним утром приходили в парк в надежде встретиться на одной из аллей с императрицей (Сисси), совершающей верховую прогулку, или случайно столкнуться с ее сыном эрцгерцогом Рудольфом, любившим назначать здесь свидания дамам. На самом деле под словом «Пратер» понимали сразу два парка: первый предназначался для всадников, второй получил прозвище «сосисочный». Когда-то охотники выслеживали здесь дичь, теперь многие горожане приходили сюда в поисках будущего мужа или жены. Как только парк был открыт для свободного посещения, на его территории мгновенно появились кабачки – к 1780 году их насчитывалось уже 43! – в которых желающим подавали холодное вино. С закуской тоже все обстояло благополучно, тем более, что венцы всегда славились хорошим аппетитом. Некая принцесса, из любопытства заглянувшая в «сосисочный» Пратер, так описала свои впечатления: «Все эти заведения – настоящие храмы чревоугодия, „прихожане“ которых способны в мгновение ока уничтожить сотню быков и сотню баранов. Пир у них идет горой, и Вакх, конечно, в числе почетных гостей». Впрочем, Пратер предлагал посетителям не только гастрономические удовольствия

фбурга. Кроме того, Иосиф II отказался принять корону Венгерского короля, что заметно осложнило отношения между Австрией и Венгрией. В 1776 году мать и сын приняли совместное решение открыть парк Пратер для публики. Пратер! Это знакомое каждому венцу имя происходит от испанского Прадо. Если Вена изначально формировалась как город этнического и языкового многообразия, то Пратер был образцом того, как стираются границы между сословиями. Раньше эти земли, расположенные недалеко от русла Дуная, служили охотничьими угодьями Габсбургов. После поездки во Францию к Марии-Антуанетте ее 23-летний брат, носивший странный титул «короля римлян», высказал идею о том, чтобы открыть фактически не использующуюся территорию для открытого доступа. По всей видимости, он не остался глух к увещеваниям философов и экономистов и к тому же знал, что население Вены за короткое время удвоилось и достигло 175 тысяч человек. В городе открылось 49 кафе, но развлечений, кроме театра, практически не было. Предполагалось, что в парке Пратер придворные и знать будут проводить время одновременно с буржуазной публикой и простонародьем. Так и получилось; и в дальней

Царствование Марии Терезии продлилось 40 лет и пошло на пользу Вене и венцам. Юная женщина, любившая танцевать по ночам, превратилась в сторонницу умеренных реформ; в отличие от прусского короля Фридриха II она стремилась не к завоеванию новых земель и усилению своего влияния, а к улучшению «имиджа» австрийской монархии, сердцем которой оставалась Вена. Мы уже убедились, что, будучи формально всего лишь супругой императора, она сумела занять первое место в управлении государством. После смерти Франца Лотарингского в 1765 году она сохранила за собой всю полноту власти, хотя официально поделила должность регента с сыном, будущим Иосифом II, родившимся в 1741-м. Между ними не обходилось без стычек – конфликт поколений! – но все же город видел от правящего дуэта больше хорошего, чем плохого. Иосиф по примеру матери хранил убеждение, что в империи должна быть одна столица, и даже корона Святого Стефана была пере

облик города быстро изменился. Средневековая эстетика растворилась в барокко, словно сплавившись с ним как в архитектуре, так и в живописи и в скульптуре. Бурное развитие театра и музыки шло в том же направлении. В правление императора Карла VI законодателем мод в области новой эстетики стал Иоганн Бернхард Фишер фон Эрлах, родившийся в 1685 году. Он несколько лет прожил в Италии, где в то время блистал скульптор Бернини, посвятил немало сил изучению, пусть чисто теоретическому, французского искусства, а затем построил в Зальцбурге церковь Троицы. Ему тогда исполнилось 33 года. С именем Эрлаха связывают зарождение австрийского национального стиля в искусстве. И действительно, Вена его приняла. Почерк Эрлаха легко узнается в архитектуре церкви Святого Карла Борромея и Императорской (сегодня – Национальной) библиотеки, которая выходит на дворцовую площадь Йозефплац – бесспорно, самый гармоничный архитектурный ансамбль центральной части Вены. Под гигантским овальным куполом сегодня хранится, помимо миллионов томов книг, примерно восемь тысяч инкунабул и более 35 тысяч манускриптов, в том числе – автограф партитуры «Реквиема» Моцар

или делить ее на части. К счастью, наследники не нарушили волю Альберта – мало того, они расширили и обогатили его коллекцию, превратив ее в крупнейшее в мире собрание рисунков и графики. Сегодня Альбертина пользуется статусом независимого учреждения. Музей, названный именем основателя, не связан ни с другими венскими музеями, ни с библиотекой. В 2005 году его собрание насчитывало 44 тысячи рисунков, 900 тысяч гравюр и 350 альбомов с эскизами от поздней готики до современности. Вот почему в Альбертину непременно нужно заглянуть. Расположенный в самом сердце Вены, музей символизирует венец романтической любви, поставленной на службу искусству. Но ошибается тот, кто думает, что Вена навсегда застыла в своем прошлом. Это не город-музей, это – столица музеев, которых здесь насчитывается около полусотни. Искусство продолжает здесь жить в самых разных формах, беспрестанно развиваясь. Настаивая на этом, я имею в виду не только выставки, но настоящее возрождение искусства. Так, 28 марта 2004 года весь город устремился на открытие музея Лихтенштейна в так называемом Садовом дворце – событие, о котором говорила вся Европа. Невозможно побывать в Вене и не посетить это величественное здание

ли в Вену, где император Франц предоставил в их распоряжение дворец, в котором сегодня и размещается музей Альбертина. Тяжкие испытания нисколько не поколебали любовь супругов к искусству и не ослабили их страсть к собирательству. В то неспокойное время они продолжали действовать так, словно были убеждены: коллекционирование шедевров – это единственная достойная их миссия. В 1798 году Марии Кристины не стало. Раздавленный горем Альберт записал: «После тридцати двух лет самого счастливого из возможных союзов я потерял идеальную супругу, самое дорогое для меня существо, предмет моей бесконечной любви. Все эти долгие годы наше счастье ни разу не было омрачено даже самой пустяковой размолвкой». Безутешный вдовец обратился к знаменитому скульптору Антонио Канове с просьбой соорудить усыпальницу покойной, что и было сделано в 1805 году в церкви Святого Августина неподалеку от дворца. Альберт прожил еще 24 года, целиком посвятив себя искусству. В 1822 году, после его кончины в 83-летнем возрасте, он оставил своему племяннику и приемному сыну Карлу наследство в виде примерно 14 тысяч рисунков и 200 тысяч гравюр. По условиям завещания категорически запрещалось продавать коллек

единственной эрцгерцогиней, кому было позволено выбрать себе мужа по зову сердца, а не руководствуясь государственными интересами. В кои-то веки любовь возобладала над политическим расчетом. 8 апреля 1766 года – влюбленным пришлось ждать шесть лет, что по тем временам считалось коротким сроком! – во дворце Шлосс Хоф, близ Вены, состоялась свадьба. Приданое жены кардинально изменило положение Альберта Саксен-Тешенского. Во-первых, в его распоряжении оказались значительные финансовые средства, а во-вторых, как зять императрицы он получил серьезное влияние. Еще в 1765 году его назначили наместником Венгрии, в 1780-м – наместником австрийских Нидерландов. Нас в его биографии больше интересует его страсть к коллекционированию произведений искусства, унаследованная от предков, которые превратили Дрезден в настоящую сокровищницу живописи и скульптуры – благодаря им город нередко называли «Флоренцией на Эльбе». Примером безупречного вкуса Альберта может служить знаменитая акварель Альбрехта Дюрера «Заяц» (1502), символизирующая богатство собрания Альбертины. Но принц не только собирал рисунки и гравюры – он и сам занимался живописью, деля это увлечение с супругой. По