Задача синтеза функционального – возродить общество из социетального, по существу, «ракового» его состояния вновь в подсистему экосистемы, к тому же ведущей подсистемы. Это – необходимая смена знака и смена логик, для которых гуманитарная наука созрела в полной мере. Одним из важных симптомов ее «выздоровления», как и общества в целом является антипозитивистская социология (см. соотв. глоссу в т. 2 данной энциклопедии [457, c. 39]).

Анархия (от гр. anarchia – безвластие; далее по тексту глоссы сокр. – А.) – «состояние, в к-ром находится об-во, когда в нем упразднена государственная власть… Франц. философ Прудон теоретически обосновал анархистское движение, выдвинув тезис «Собственность есть кража»…; гл. представителями А. в России были Михаил Бакунин («Бог и государство», 1871) и князь Петр Кропоткин («Мемуары революционера»)» [222, c. 20].

А. можно понимать и как просто беспорядок, дезорганизацию, как «зряшное» отрицание без позитивной программы. С излагаемых позиций А. – необходимый, хотя и частный момент более содержательного и всеохватывающего перехода позитивного развития государственного и в целом соци(ет)ального управления к регулированию творчества. Этот процесс предполагает повышение организации-организованности экосоциального общения, – что включает в себя также и значимый аспект декратизации (см. ниже по тексту данного тома энциклопедии соотв. глоссу. – ред.), – но и начало – момент все-таки творческого развития.

Ю. А. Агешин

Аномии социальной теория (сокр. – А.с.т.) – «социологич. теория причин преступности в современном обществе, предложенная Р. Мертоном. Мертон использует два понятия: «аномия» и «социальная структура» общества… Нарушение равновесия между целями и средствами как фазами социальной структуры служит основанием для возникновения состояния аномии. Асоциальное поведение ощутимо возрастает в случае, когда в обществе превыше всего превозносятся определенные символы успеха, якобы общие для населения в целом, в то время как социальная структура этого общества ограничивает или полностью устраняет доступ к законными средствам завладению этими символами для значительной части этого же самого населения» [511, с. 811–812] (см. также глоссы «Аномия» в т. 2 данной энциклопедии [457, c. 37–38] и, особенно, «Аномия социальная» – в данном и др. томах настоящей энциклопедии и «Социетальная система» – в т. 1 данной энциклопедии [484, c. 229–230]).

А.с.т. может быть существенно фундаментализирована, если внести в нее еще несколько идей, а точнее – если ее слить с экософией живого знания. Конкретнее: структуры целей и средств имеют то огромнейшее значение, что имеет место внутреннее тождество указанных структур со структурами культуры=знания=личности=общества… И если так, то, меняя структуру целей или средств, мы меняем структуру, а значит и характер личности=общества в определенном, нужном нам направлении. «Мы» – это те, кто действительно имеет возможность делать это, т. е. поэты – писатели (=«инженеры человеческих душ» и это действительно так), а в наше время еще и публицисты – журналисты, временами – ученые, политики, благородство=социальность влияний которых вовсе не гарантированы.

И тогда может быть легче понята тайна аномии=патологии=болезни=преступности современного социетального общества: структура добрых целей подменена незаметно структурой неблагих (=корыстных) средств. Вот и все. А благие цели оказываются просто демагогией. В этом, думается, скрытый умысел того страшного экологического эксперимента, в который вовлечено ныне все человечество и который, как уже стало очевидно, может закончиться только одним исходом: экокатастрофой, которая уже идет, но которую еще можно остановить. Если гармонизировать эко-фобную структуру предметных средств, исправив тем самым социальную аномию.

Ю. А. Агешин

Аномия социальная (социальная патология, болезнь) – если продолжить попытатку развить теорию социальной аномии Р. Мертона, это отклонение не только от нормы социальной, но и от естественной, нормальной структуры, или системы отношений здорового общества. А.с. – это болезнь всего общества, а не только отдельных социальных групп или индивидов. В максимальной мере А.с. присуща современному гражданскому обществу. Это А.с., или болезнь общества может быть названа как состояние социетальной системы. Дело здесь в том, что структуры нормального=здорового общества и социетальной, или внешне=предметно управляемой систем качественно различны, построены по разным принципам, на разных основаниях и в качественно разных целях. Структура социетальной системы деструктурирует систему здорового общества, но делает это неявно, незаметно, скрытно. Поэтому очень трудно определить, в чем именно социетальность общества есть его А.с. Кратко говоря, эта А.с. состоит в принятии материального производства (вместо живой Природы и человека и его культуры) в качестве базиса социального прогресса. Так просто легче – удобнее управлять массой, или большинством общества. Только и всего. Поначалу эта А.с. (на уровне античного полиса) была действительно незначащей величиной, ныне же она стала угрозой самому существованию жизни на Земле, включая и общество как совокупность живых людей. Поэтому ныне вопрос историей поставлен очень жестко: необходимо снятие этой А.с. Попытка такого снятия предпринимается теорией социальной аномии.

Ю. А. Агешин

Антиномия (от гр. antinomia – противоречие в законе) – «рассуждение, доказывающее, что два высказывания, являющиеся отрицанием друг друга, вытекают одно из другого.

Характерным примером логической А. является «лжеца» парадокс.

Наибольшую известность из открытых уже в ХХ в. А. получила А. Рассела. А. свидетельствует о несовершенстве обычных методов образования понятий и методов рассуждения. Они играют роль контролирующего фактора, ставящего ограничения на пути конструирования систем логики.

Один из предлагавшихся путей устранения А. – выделение наряду с истинными и ложными бессмысленных высказываний. Этот путь был предложен Б. Расселом, объявившим А. бессмысленными на том основании, что в них нарушаются требования особой «логической грамматики». В качестве последней Б. Рассел предложил теорию типов, выводящую своеобразную иерархию рассматриваемых объектов: предметов, свойств предметов, свойств свойств предметов и т. д.» [162, c. 18, 19].

Но возможен и более фундаментальный путь выявления и решения А. – апорий – и т. п. реальных противоречий человека как потребителя с интересами его же в системе Жизни, т. е. как живого и творческого существа. Это, по-видимому, самое фундаментальное противоречие эпохи, из которого вытекают многие другие, в т. ч. и логического типа А. и апорий.

Выход видится в осознанном сдвиге акцентов с потребления на творчество человеком себя как живого и творческого существа. На этой основе и таким человеком должны быть решены самые фундаментальные и не только фундаментальные проблемы современности, включая А.

Ю. А. Агешин

Антитезис (от гр. antithesis – противоположение) – «суждение, противоречащее тезису некоторого построенного доказательства» [162, c. 21].

Их соединение – синтез: так трактует А. диалектическая логика. В формальной логике «А. используется в косвенном доказательстве тезиса: мы обосновываем ложность А. и, опираясь на закон исключенного третьего, гласящий, что из двух противоположных суждений одно обязательно истинно, тем самым доказываем истинность противоречащего ему суждения – тезиса» [162, c. 21]. Живая логика опирается преимущественно на первое из них (диалектическое), – стремясь к снятию излишнего обострения различия в противоречие. Особую роль А. играет при построении прогноза: за тезис берется логика самой жизни, в т. ч. и интуитивная логика Востока, за А. – диалектика-логика-гносеология Запада, и тогда приближением к их гармоничному синтезу будет неклассическая, «органическая логика» России и Евразии в целом. Или сильно упрощая: прошлое=тезис, настоящее=А., будущее – их гармоничный синтез живой логикой.

Ю. А. Агешин

«Антиутопия» – идейное течение современной общественной мысли на Западе, которое в противоположность утопии отрицает возможность достижения социальных идеалов и установления справедливого общественного строя, а также, как правило, исходит из убеждения, что любые попытки воплотить в жизнь справедливый общественный строй сопровождаются катастрофическими последствиями… Переход от третирования проектов преобразования общества к страху перед перспективой их претворения в жизнь был лаконично сформулирован Н. А. Бердяевым: «Утопии выглядят гораздо более осуществимыми, чем в это верили прежде. И ныне перед нами стоит вопрос, терзающий нас совсем иначе: как избежать их окончательного осуществления?» (О. Хаксли приводит это высказывание в качестве эпиграфа к своей А., см. «The Brave New World», L., 1958, [541, c. 5]).

Подобная установка стала лейтмотивом всей последующей антиутопической тенденции в буржуазной общественной мысли ХХ в., согласно которой утопия является насилием над действительностью, над человеческой природой и пролагает путь к тоталитарному строю, а любое идеализируемое в утопиях будущее может быть только хуже настоящего.

В А. проявилось «стремление защитить традиционный буржуазный индивидуализм от рационализированной технократической цивилизации. В ряде утопий эта тенденция сочетается с оправданной тревогой за судьбу личности в «массовом обществе», с протестом против растущей бюрократизации и манипулирования сознанием и поведением людей в условиях государственно-монополистического капитализма» [425, с. 29].

Здесь необходима следующая коррекция: 1. Ложное отождествление А. и идеала. 2. Их социоцентризм, который необходимо снять возрождением этносоциального и био-эволюции, эко=этно-системой. 3. Главное: насилием над живой действительностью является не утопия и не идеал (сами по себе), а нечто им противоположное – современная техно-экофобная цивилизация, включая демократию. А потому идеал и даже в определенной мере утопия (если понять ее шаг к идеалу) обретают позитивно=творческий смысл. Особенно если их переосмыслить.

А. тоже обретает новую функцию – критики утопии с целью ее преобразования в идеал и нормативный эко-прогноз. Попросту это означает необходимость доосмысления и переосмысления понятия А. тоже (как и всей системы понятий современных философии – науки – цивилизации).

Ю. А. Агешин

Антично-западный тип творчества=психосоциокосма: осмысление его генезиса с позиций экологии культуры.

Его осмыслению посвящено столько научной литературы, сколько и антично-западному цивилизационному типу культуры=творчества=творческой личности, сколько не создано ни по одному другому направлению культур народов мира (в т. ч. и отечественными учеными) [напр.: 16; 98–100; 131; 138; 140; 144; 184; 193; 197; 198; 201; 218; 220; 222; 232; 247; 248; 266; 285; 291; 301; 316; 323; 329; 347; 360; 373–378; 387; 416; 422; 424; 425; 481; 482; 492–494; 496; 497; 499; 502; 503; 521; 522; 525; 534; 538; 539 и др.]. Впрочем, это лишний раз свидетельствует, с одной стороны, об упорстве и настойчивости, которые применяют его адепты для самоутверждения, обоснования своего интеллектуального превосходства и навязывания своих парадигм развития всему человечеству (многие все же, думается, в полной мере не сознавая последствий этой своей деятельности), а с другой – об усилиях их оппонентов на пути поиска адекватного ответа в целях экогармонизации Запада в будущий социум творчества Жизни.

Поскольку именно со становлением и развитием этого цивилизационного типа культуры=творчества (а, по сути, ее «умерщвления», превращения в «эрзац-культуру»…), творческой личности за последние две с половиной тысячи лет человеческой истории на нашей планете связаны все видимые, ощутимые научно-технические достижения – творения человеческого интеллекта (в т. ч. и наиболее ярко – в виде демонстрации новейших средств насилия одних групп людей, составляющих незначительное меньшинство, над другими, составляющими подавляющее большинство, с целью навязывания своей парадигмы развития и утверждения своей воли через изощренную систему властных отношений), то это преподносится его адептами как доказательство преимуществ исповедуемой ими парадигмы «прогресса» перед остальными типами: детства человечества (язычество народов Крайнего Севера, африканской глубинки, Амазонии и Океании, даосизм, брахманизм, синтоизм, индуизм…) и женского психосоциокосма=творчества.

Настало время все же решительно выступить против этого завуалированного заблуждения и даже обмана. Благо, успешное начало этому необходимо-очистительному процессу было положено еще основоположниками «русского космизма» [48–53; 95–97; 251; 288; 372; 418; 428–431; 438; 442–444; 451; 452; 489; 490 и др.] и гуманистами самого же Запада (особенно в лице Гте [121]). Вполне закономерным следствием такого развертывания экологизации человеческого сознания стала к концу ХХ века кристаллизация экософской мысли, особенно ярко представленная в России работами Ю. А. Агешкина, В. Б. Вальцева, У. А. Винокуровой, Ф. И. Гиренка, Ю. А. Крючкова, О. Д. Куракиной, З. Г. Лапиной, Н. Н. Макарцевой, А. Ф. Соколовой, М. М. Тоненковой С. В. Шефеля, А. П. Шилова, Ю. В. Щеки… [87; 101–103; 122; 123; 137; 148; 234; 258; 291; 330; 383; 397–399; 456–487; 494 и др.].

Для понимания путей гармонизации антично-западно-европейского типа мужского психосоциокосма=культуры=творчества в необходимом, как перспектива эволюции человечества, синтезе культур народов мира=типов их творчества важно уяснить с эко(-мета)социокультурологических позиций его историческое место и роль.

После тысячелетий превалирования изначально-фундаментального, детски-языческого (брахманизма, синтоизма, даосизма, индуизма) типа психосоциокосма в общепланетарном генезисе человеческого сознания с рубежа I тысячелетия до н. э. произошел по принципу «деалектического отрицания» качественный скачок, подготовленный новыми потребностями обеспечения эволюции человечества. На новом плане десакрализации, декодировки инволюционной программы природного универсума параллельно начали развертываться два альтернативных типа общечеловеческого сознания=психосоциокосма=творчества: женский – в виде буддизма и мужской, адаптируемый соответственно: к специфике культуры синоцентричного Востока – в виде конфуцианства и антично-европейской цивилизации – в виде античной философии (атомистов, софистов, пифагорейцев, Гераклита, Сократа, Платона, Аристотеля…).

Нового типа психосоциокосмы: женский и мужской, находясь в естественном состоянии «позитивной поляризации» друг к другу, вместе образовали новую сторону (вектор) универсальной модульно-развивающей человечество воспитательно-образовательной системы – «антитезис», находящийся в органичной связи с «тезисом» – изначально-фундаментальной, первой его стороной.

Однако гармония их первоначального экообщения была нарушена в результате исторически развивающегося расхождения программы эволюции народов Востока и Запада. Если на Востоке конфуциански-мужской (по сути: полуженский) тип психосоциокосма=творчества все больше обусловливался качественными приоритетами детской и женской по своим основаниям творческой индидуальности, с присущими им: экологичностью, гуманизмом, стремлением к сохранению гармоничного общения с Природой, распространяющимся и на социум, понимаемый как ее естественное порождение, производное, существование которого целиком зависит от соблюдения ее законов, то антично-мужской тип творческого психосоциокосма приобрел иную направленность и соответственно – иное содержательное обоснование. Это выразилось в смене парадигмы самого творчества, которая означала не только разрыв с его изначально-детской экологичностью и женски-материнским гуманизмом и соответственно отказ от понимания соотношения сторон универсального модуля Жизни – «макрокосм-микрокосм», – как их экогармоничного общения, но и переосмысление самой сути творчества с рациоэкофобных позиций, обосновывающих его предметно-деятельностную ориентацию.

Позитивный переход от детского типа психосоциокосма=творчества=фундаментальности культуры человечества, с присущим изначальной духовности человека представлением о творчестве природного универсума как творении жизни вообще и человека, в т. ч., Природою, к представлению женским типом психосоциокосма=творчества как сотворчества жизни Природою и, в т. ч. ее неотъемлемой частицей, – человеком вообще и творения жизни человека природно-био-социальным женским началом, в частности, трансформировался мужским типом психосоциокосма=творчества=творческой индивидуальности и дуальной его дифференциацией в виде альтернативных исторически социокультурно обусловленных векторов: восточного и антично-западного типа.

Развитие антично-западноевропейского типа мужского психо-социокосма=творчества, как представляется, связано с потребностью обеспечить возможность дальнейшей эволюции человечества уже – опираясь не только на такие ресурсы его живого знания как интуитивное и образно-художественное, присущие особенно изначально-детскому, фундаментальному и женски-матерински-сердечному типам психосоциокосма=творчества=творческих индивидуальностей, но и за счет наработки человеком энергии ума путем самосовершенствования им своего мыслительного аппарата. В принципе решение этой задачи оказалось человечеству=творческой личности по силам, но какой ценой (?!): за счет довольно серьезного нарушения существовавшей гармонии экообщения всех типов психосоциокосма=творческих индивидуальностей путем сдвига акцента в их соотнесении между собой на приоритет более высоких темпов приращивания рациознания. В результате: исторически Добро=Красота=Гармония, или единство Человека с Божественною Природою и женщиной (характерное для Востока) были превращены в грех=зло [468, с. 128] атомистами, софистами, Аристотелем и другими аналитико-рационалистами по-началу античности, а затем и наследовавшими эту традицию западноевропейскими учеными. Именно их усилиями человек и Природа были разъединены, а их гармонично-живое общение (типа инь-ян в Китае) преобразовано в отношение (по-мужски «крутое») потребляемо-неживых, атомизированных, расчлененных, запредельно дифференцированных предметов. Тем самым изначальная гармония всех сторон универсального модуля «макрокосм-микрокосм» и типов творческих индивидуальностей (уже на социокультурном срезе указанного модуля как развивающей воспитательно – образовательной системы «мужчина + женщина + детство + мудрость старших поколений) была снята противоречием, как искусственно обоснованным с претензией на всеобщность (вместо «позитивной поляризации») законом единства и борьбы противоположностей.

Это означало утверждение и закрепление по отношению к целостности жизни искусственного перехода от рассмотрения ее как имманентно живой связи всех ее совокупных элементов, к научно-аналитичному исследованию искусственно вычленяемых из этой целостности разных аспектов-сторон субъект-объектных отношений. Таким образом: практически незаметно в процессе самого творческого поиска путей обеспечения дальнейшей эволюции человечества произошла, как бы непредвзятая, но имеющая далеко идущие последствия, сущностная подмена самого смысла творчества, как ноумена Жизни: изначальное Добро было превращено в зло посредством запредельно=аналитичного расчленения гармонично-живого в предметно=неживое [468, с. 128].