Земля и человек

Когда человек улыбнулся впервые
В своей деревянной прадедовской зыбке,
Земля расплескала цветы луговые
Навстречу бесхитростной, тихой улыбке.

Когда засмеялся он громко и гордо
И смех подхватило, размножило эхо,
Обвалами вздрогнули древние горы,
Земля задрожала от дерзкого смеха.

«Балхарец – гончар за работу спокоен…»

Балхарец – гончар за работу спокоен:
Сделан кувшин не простой.
В ауле такой наполняться достоин
Лишь родниковой водой.

А сердце – сосуд, обожженный искусно
Нерукотворным огнем,
Хранить даже капельку мутного чувства
Не полагается в нем.

Счастье

Счастье не купить на шумном рынке,
И в какие дали ни пойдешь,
На туманном лезвии тропинки
Счастье под ногами не найдешь.

Страх отвергнув, не приемля лести,
Вызвав всех противников на бой,
Счастлив тот, кто преисполнен чести,
Оставаясь век самим собой.

«У времени – мудрейшие часы…»

У времени – мудрейшие часы,
У времени – точнейшие весы,
И на его весах гора порою
Не тяжелее капельки росы.

Пусть даже подлость в роковой черед
Владельца своего переживет,
Переживут нас
доблесть, честь и разум,
Затем, чтоб время двигалось вперед.

«Разбить фарфоровый сосуд…»

Разбить фарфоровый сосуд —
Не труд. Создать – как трудно!
И друга завести – не труд,
А сохранить – как трудно!

«Слепой не видел дня ни разу…»

Слепой не видел дня ни разу,
Но если сердце зорче глаза,
То видит в темноте оно.

А если сердце слепо, значит,
Не обладает зреньем зрячий
Ему и в ясный день темно.

«Друг, на внешность не смотри…»

Друг, на внешность не смотри:
Храбрецу – стрелку под стать
Гордо носит газыри
Не умеющий стрелять.

Зеркалом души, мой друг,
Я улыбку бы назвал,
Если б не было вокруг
Дюжины кривых зеркал.

Друг, на внешность не смотри:
Ведь случается и так —
Шкаф побит жучком внутри,
А снаружи – блещет лак.

И на веру все подряд
Стерегись ты принимать.
«Мягко стелет, – говорят, —
Да бывает жестко спать».

Друг, на внешность не смотри:
Иногда обманчив вид —
Яблоко алей зари,
А попробовал – горчит.

«Кто лучший воин – даст ответ война…»

Кто лучший воин – даст ответ война,
Разлука скажет, чья верней жена,
А горная неторная дорога
На лучшего укажет скакуна.

Года проверят истинность заслуг,
И выявит беда, кто лучший друг.
И оценить, как жизнь вокруг прекрасна
Всегда заставит роковой недуг.

О руках и душах

Многих баловней судьбы,
Что в веках не убывают,
Руки мягкими бывают,
Словно губы лошадей.

И тверды в горах всегда
В окружении утесов
Руки всех каменотесов,
Как морщинистый базальт.

Многих баловней судьбы,
Что в веках не убывают,
Души черствыми бывают,
Как морщинистый базальт.

Но мягки в горах всегда
В окружении утесов
Души всех каменотесов,
Словно губы лошадей.

Тропа судьбы

Когда бы не была крута,
Как бровь Кавказского хребта,
Людской судьбы тропинка
И не являла высота
Подобье поединка, —
Идя все выше напрямик,
Ничтожен он или велик,
В клубящемся бальзаме,
Вершины всякий бы достиг
С закрытыми глазами.

Когда бы знал любой из нас,
Где упадет в недобрый час
На каменистой грани,
На этом месте бы матрас
Он положил заране.
День прозорлив, и ночь слепа,
Темна холодных скал толпа,
И мне, брат, не в новинку,
Что жизни горная тропа
Подобна поединку.

«Поддельный перстень или золотой…»

Поддельный перстень
или золотой?
Не станет ювелир
гадать напрасно,
К металлу прикоснется
кислотой,
И станет все
через мгновенье ясно.
И время чем – то
схоже с кислотой,
Дает ответ оно, вращая
стрелки:
Правдиво слово
или звук пустой,
Души порывы
глубоки иль мелки?

Мельница

Как ни сравнивай, а все ж
Мир на мельницу похож.

Оба жернова не прочь
Золотой молоть ячмень.
Черный жернов – это ночь,
Белый жернов – это день.

Меж собой связав века,
Мчится время, как река.

Вечности родная дочь
Крутит приводной ремень.
Черный жернов – снова ночь,
Белый жернов – снова день.

И, как раньше, будет впредь
Всем помолом жизнь владеть.

И до жизни я охоч,
Шапку сбивший набекрень.
Черный жернов – здравствуй, ночь!
Белый жернов – здравствуй, день!

Чем с неба больше хлынет гроз

Чем с неба больше хлынет гроз
В счастливый месяц май,
Тем ярче пламя алых роз,
Богаче урожай.

Чем недоступней гребень гор,
Тем солнечней других.
Чем голубей вода озер,
Тем дно коварней их.

И чем темнее ночь в горах,
Тем зорче будь, джигит,
Пусть высекает конь впотьмах
Огонь из – под копыт.

Чем тяжелее путь в борьбе
И чем грозней беда,
Тем будет радостней тебе
В победный час всегда.

И сам увидишь ты, джигит,
Стряхнув с папахи пыль,
Что не далекий путь лежит
От сказки в нашу быль.

«Гора не сходится с горою…»

Гора не сходится с горою,
Но у людей иная стать:
В воспоминаниях порою
Мы с кем – то сходимся опять.

И наподобье негатива,
Что нам принадлежит одним,
Мы чей – то образ молчаливо
В архиве памяти храним.

Ах образ этот!
Он, как совесть,
Нам о себе напомнит вдруг,
И развернется в сердце повесть
Чредою радостей и мук.

Заставит сердце биться чаще
И молодость ему вернет,
Как певчих птиц в леса и чащи
Апреля солнечный приход.

«Ах, человек! То зол, то нежен…»

Н. Юсупову

Ах, человек! То зол, то нежен,
То добродушен, то жесток.
И только в счастье безмятежен,
Как в заревой росе цветок.

Но свет росы недолговечен,
К полудню высохнет она.
Цветок порывом ветра встречен,
Краса его – обожжена.

Но горе тоже отступает,
И выцветает черный цвет,
И неизбежно наступает
На крылья ворона – рассвет.

Крылом забвенья голубиным
Осушит горькие глаза.
Под небесами голубыми
Сияет новая роса.

«Небо с морем встречается…»

Небо с морем встречается
Ночью и днем,
Ночью и днем.

Небо в нем отражается
Ночью и днем,
Ночью и днем.

Сердце с миром общается
Ночью и днем,
Ночью и днем.

Сердце в нем отражается
Ночью и днем,
Ночью и днем.

Песня горянки, вернувшейся с чужбины

Всех радостей чужбины
Куда как слаще мне
В родимой стороне
Сердечная печаль.

И золота чужбины
Дороже камень мне,
Что в дымной вышине
Напоминает сталь.

Над горечью полыни
Мне слаще целый век
Ячменный есть чурек,
Чем на чужбине мед.

Нет жизни и в помине
От дома вдалеке,
Там тянется в тоске
День каждый, словно год.

Одна искорка

Когда неумолимо грянет выстрел,
Но пуля злобно свистнет стороной,
То, говорят в народе, для убийства
Недоставало искорки одной.

Врачу не хватит доброго уменья,
И вот уже покинул мир больной…
И говорят, что для его спасенья
Недоставало искорки одной.