Стихи о последнем понедельнике сентября

 
Он красив, несмотря на свой 3-й тип.
Он красив, когда вспыхивает в сети.
Он красив, мне так захотелось.
Ты можешь называть его всяко. Но не
                                        в том дело.
Ars longa. Vita brevis.
 
 
Он красив, несмотря на свой 3-й тип.
Он красив. 50 сантимов в горсти.
Он хорош, так мне захотелось.
Лучок, бурачки и картошка. Вспыхивает
                                                  в сети.
Пропитываю вольтами тело.
 
 
Он хорош, несмотря на метеовести.
Берега Двины там.
На часах еще нет и шести.
Господи, оставь нашу ношу нам.
 
 
P. S. Он хорош, а Ты шахматна.
 

1996.30.IX

«Утром рэкет на Югле. С нищего что спросить…»

 
Утром рэкет на Югле. С нищего что спросить.
Дохромал до музея. Дверь в сарай заперта.
Не хочу больше ни желтые листья мести,
                              ни стихи читать.
В коричневой сумке красное Бордо 1994
                       и стрелки часов как в тире.
 
 
С утра всё чаще хочется спать. Бессонница
                                 на семи ветрах.
Пятнистые псы в парке. Блюз на сваях.
Уличные музыканты. Горько, свадьба.
По-прежнему увядшая охра в вазе. Ручка
                       отбита и не заживает.
 
 
Оказывается, солнце. +15°.
Немного больше, чем у Бордо 1994 11,5.
Люксембургский сад в Ленинграде.
Кто на скамейке, знаю. Придвинусь.
 
 
Утром рэкет на Югле. С нищего что спросить.
Разве что на асфальте в классики, три-пять.
Удержать в пальцах чашечку, Чайна-сан-суси.
Чудо ниоткуда. Может, все-таки взять и
                              стихи читать.
 

1996.3.X

Старинная кельтская музыка для арфы

 
То ли подруга Тристана, то ли ангел пел песню.
Берег Святого Патрика, шум прибоя окрест.
Круглый стол и чертова дюжина кресел,
от одного к другому огненный крест.
 
 
То ли ангел пел песню. Так одиноко.
Король Артур и дюжина рыцарей за круглым столом.
Пареньку на вытянутую руку садится сокол.
Куда захочешь, туда пошлем.
 
 
Сад камней на лугу. Белый конь, черный бархат.
Корнуэльский принц взбивает двойной дайкири.
Только музыка древних кельтов для арфы
в целом мире.
 
 
Бритоголовая Шинейд. Ночная эстрада.
Просто папа был напрасно обижен.
Старинную кельтскую музыку слушаю как награду.
Нежный берег Святого Патрика. Флаг неподвижен.
 

1996.23.X

«Хей, Ото! Как тебе в день ангела спится…»

 
Хей, Ото! Как тебе в день ангела спится?
Я тут привираю немного.
По волнам, по серым овечкам пастыря ветра
                                                  тропица
в заозерье. Филя и дорога.
 
 
Смех, смех и еще раз смех. Мой бег.
Слава Богу, травы нас не достали.
Дали. У всех у нас один и тот же снег.
Над костром и над Плескодале.
 
 
Смех, смех и еще раз смех. Ковчег.
Хочешь поставить парус.
Аллея Лайсвес, Каунас. У всех у нас один снег.
Зато под ним пышет, жаром и угаром.
 
 
Жаль, если бесследно сгорит все это.
Хей, Ото! Что тебе в день ангела снится?
Видел фото ангелов, сделанные из окна самолета.
Незнакомые лица.
 

1996.5.XI

«То, чего я не знаю про Землю…»

 
То, чего я не знаю про Землю
я знаю про Небо
22 ноября как водится трам-та-та-та
в 9 утра, в полном аут(бус)е
кручу головой направо налево
клево умеют же подобрать цвета!
желтый справа фиолетовый слева
алый отсвет весна или осень
вся небесная и земная палитра
ангелы нежноголосые в титрах
алея, высыпали искрящие строчки
за окном аллея, в ней на эмаль
высыпали голуби, набухли почки
я знаю про Небо
оно сегодня нежно нежно унд нох-айн-маль
       нежно-голубое
 

1996.22.XI

Остров в Эгейском море

 
Я там не был. Могу отыскать на карте.
Конечно, там делают вина и цедят ракию.
Конечно, там в моде сиртаки под южными звездами яркими.
А вот хитонов не носят.
 
 
Я там не был. А там прожорливы козы.
Валуны там раскиданы словно игральные кости.
Там изумрудное море. Шоколадных и сливочных мотыльков
Расклеены пестрые марки.
 
 
Шесть букв голубая аура.
Я там не был.
Нежатся на солнце моллюски и барки.
Да иногда виден парус.
 
 
P. S. Кто ищет, находит, Яники.
 

1996.28.XI

Стихи о пестром времени

 
Это так, внутри.
Опавшие листья пестры. Ты их собери, собери.
Неверно. Ведь собран чемодан, ждет у дверей.
Очаг? Солнце, а западней море.
 
 
Мадригал человеку, который некогда был всех
       сильнее на футбольном поле, при этом всех
       слабее за его пределами (надо бы успеть записать).
Улица Суворова Мариинская Чака в самом
       конце 60-х, где лунатический Эрик Пестрый
       бродил с барабанными палочками, облёс-
       кивая ритмы, собачью будку, Ригу и Вселенную.
Такие письма мне, дорогому, писала Рига, в Митропу утончен-
       ному слала оккупанту.
Если хочу, то умею ходить по волнам. Бриг.
       Let it be! Да станет так!
 
 
Автобус и суррогат шубки сегодня утром.
Пестрота – это ведь рыбий каприз?
Пестрое лезет в глаза, чешуйками из перламутра.
Югенд. Цветы. Скамейка. Апельсиновый бриз.
 

1996.5.XII

«войти в Храм это задание…»

 
войти в Храм это задание
тем более до восьми утра отбой
такое вот особое Здание
в наличии и всегда-с-тобой
на Бога не стоит делать стойку
как на девушку или стаканчик
за Собором обитает прекрасная сойка
 
 
и я люблю одуванчик
 

1997.8.I

Макаронный вестерн

 
Говорит балерина: давай возьмем банк.
Поедем после этого в Рим.
Говорит балерина: кругом бардак.
На небе тучи, цветы наскучили и вообще всё мимо.
 
 
Хочется есть, нельзя: жир, смотри.
Если что, я вытащу тебя из зоны.
Поедем после этого в Рим.
Свои золотые волосы навью на мрамор колонны.
 
 
Мы с тобой сольемся будто припев и куплет.
Лестница в небо, и никому не обидно.
Бонни & Клайд. Случается же хеппи-энд.
Давай возьмем банк. Ну а там будет видно.
 
 
На зоне не так уж плохо: свобода пастись,
       горячая пища, теплая компания.
Главное: не сбегай с мильонами, вытащи меня.
Такой, значит, у нас диалог. Неопостромантизм.
Поставлю-ка свечку за Мастрояни.
 

1997.21.I

Стишок, написанный этим утром

 
Я в домоуправлении, ожидаю приема.
Кошки скребут, но не в марте, а на душе.
Впрочем, как водится, держусь фасона.
Пока всё хорошо.
 
 
Брызги-блестки. Песок в часах. Мост к месяцу.
Пони-Шапочка, Ты не ведаешь всего, да, в общем,
                                           ничего и не стоит ведать.
Американцы проживут на Луне целый месяц.
Мне нравится, когда народу весело.
 
 
Рубикон позади. Малый Млечный тоже.
Надо собрать все чувства в кулак как-то.
Начнется новая аура. С новым сиянием в глазах. По коже
бегут брызги предпоследних лучей заката.
 
 
P. S. Прости, что такой щемящий.
 

1997.17.VI

Хорошенькой девушке возле памятника

 
как хорошо цветы сегодня цветут
и сказочны ангельские голоса
так же хороши и первого, и двадцать первого
                    сентября девушки в первом цвету
ножки, сами того не зная, ждут вальса
по ночам громы и молнии, пугают Филю
я шлифую старые строки
красивейшие птицы плещут крыльями
(я шлифую старые строфы)
Венус – пришедшее на ум слово
вени, види, вичи! Воск, вакса, да
хорошенькая девушка скоро встанет
всегда говори всегда
«спите, слова мои», – Афродита из пены встанет
хорошей девушке – сладких снов
 

1997.10.IX

Фрески Джотто уцелели

 
в Умбрии землетрясение но фрески Джотто уцелели
алтарь Франциска из Ассизи также
       смирение обильно вознаграждается
«нищ был я на этом свете – сказал поэт – нищим буду и на том
с той разницей что каждый кто был силен здесь там
даст мне по оболу»
само собой
 
 
амброзия с нектаром перед глазами и умбра
в небесах горлинки и кленовые листья парят красиво
не знаю это головотрясение или гейзер из серого вещества
       впрочем ВИВА!
ведь и слезы на лицах фресок суть бледные янтарные линзы
       и каждый идущий мимо даст мне по оболу
само собой
 

1997.30.IX

«Ангельский хор перебивает все прочие…»

 
Ангельский хор перебивает все прочие
стихи для Тебя не идут нисколечко
 
 
гляди какой красивый у меня почерк
это от водки из березовых почек
       Третий Адвент
       Он грядет
с ним явятся трое чудаков похоже с востока
 
 
но
   Ангельский хор соткан из прелестнейших облаков
 
 
вижу Тебя там где хочешь быть
все происходит никто не забыт
 

1997.10.XII

«Броня неведения серо-белеса…»

 
Броня неведения серо-белеса
сбиты дождями сера и сажа
между пунктами А и Б перекресток
здравствуй, грусть! на часах бессменная стража
с яркой саблей и сбруей ременной
Ты ведь чтишь служение отчизне
о, неведение! лучи лица Твоего я распознаю за краем
                                                                        вселенной
на часах бессменная стража
                                    воздержание норма жизни
 

1998.15.I

«сон наяву но глаза плотно закрыты…»

 
сон наяву но глаза плотно закрыты
большие деревья может платаны
стриженый пудель точно из цирка
в глазах искрит вдали тени пьяные
иной пес ест с рук да и щеки лижет
иной раз будто шарманка и красные вина
стихи под настроение суденышко ниже и ниже
шахматна твоя юбка украшен шрамами Арлекин
открою один глаз я там где и был прежде
большие деревья может платаны
ко мне неспешные ограда отрада и прохлада
в феврале именины у Дины и Дианы
иной пес дарит блох да и щеки бреет
красные вина в стаканах а деньги что мыло
да что уж там если к Ботани-Бей
проводят суденышко динго и коалы
шахматна твоя юбка-скотч твои веснушки-айриш
неспешен мой сон наяву на веках лежат монеты
бессвязно сменяются кадры сердце как стриж
платаны тени пьяные
иной пес щеки лижет доверчиво
режиссер ушел забыв гуттаперчевого Арлекина
это тот случай когда затихает ветер
храм креста кровь красные вины
 

1998.18.I

«давай собирать разноцветье небес…»

 
давай собирать разноцветье небес
и падающих звезд
сюжет не важен но цвета́ это всё
жаль что их не видит шакалоголовый Анубис
(а на том седьмом цве́та красной ржи
Твои ресницы из золотой ржи)
давай собирать разноцветье небес
и падающих звезд
 

1998.18.I