Люксоид проплыл прямо над нами и нырнул в хоул. Туманный купол завибрировал, увеличивая свою пропускную способность, которая в нормальном состоянии совсем не велика. Из чего следовало, что масса шара о-го-го какая: будь он легким, и вибрация была бы слабее, – да и не пришлось бы ему растягивать межпространственную мембрану почти до состояния полной прозрачности. Между тем наши приборы при проходе люксоидов никогда не регистрировали ничего, кроме слабых пульсаций энергоинформационных полей, словно мимо пролетало нечто невещественное; а мембрана растягивалась не иначе как посредством волшебства. Зато мы давно приспособились протаскивать через хоулы разные крупные и тяжелые предметы сразу вслед за люксоидами, пока проход расширен.

– Вот кому пофиг все мутагены, – сказал Артем.

– Эх, залезть бы внутрь и путешествовать по всей Вселенной! – размечталась Даша.

– Да ладно, – охладил ее Гридин. – Хоть бы на вездеходе проехать за следующим. Но когда потребуется – хрен этих странников пространств дождешься.

– Научники говорят, что в будущем положение переменится, – сказал Зунг. – Чем дольше Земля участвует в интеграции и чем больше на ней хоулов, тем чаще появляются люксоиды.

– А я слышал, что они сами и пробивают хоулы, чтобы свободно перемещаться между мирами, – поделился Даго.

– Чушь, – возразил Артем. – Никто их не видел ни перед рождением хоула, ни во время него, ни сразу после.

– И это доказательство? Ты, наверно, тоже замаскировался бы во время диверсии.

Мы шли вокруг купола, настороженно поглядывая в его сторону. Не только люксоиды, но и любые существа при проходе тоже увеличивают пропускную способность хоула, пусть мизерно и на доли секунды. Вибрации межпространственной мембраны при этом почти незаметны, однако набитым глазом их можно засечь и встретить пришельца из другого мира как полагается.

Потусторонних артефактов на нашем пути попадалось множество. Ребята и Гридин еле переставляли ноги, зато Крошка сновала туда-сюда по всей полосе движения группы, а мы с Дашей, соответственно, бегали за ней. Собирать все находки не было смысла – большей частью нам попадались однообразные предметы, которых уже достаточно лежало в куче на перекрестке. Мы заботились лишь о том, чтоб наши камеры передавали хорошую картинку следившим за происходящим ученым, да изредка ставили маячки возле того, что их заинтересовало, дабы потом вернуться и сразу все собрать.

– Оп-па! – сказала вдруг Крошка, уставившись в месиво из кусков стен и поваленных деревьев впереди. – Там кое-что действительно интересное! Со мной не ходить, это может быть опасно.

– А вообще мы здесь в полной безопасности, – не удержался я. – Только там опасно, да?

Крошка повернулась и посмотрела на меня с укоризной.

– Мы обязаны тебя охранять, – напомнил я, избегая извинений. – А как мы станем это делать, если ты пойдешь туда одна?

– Я тоже обязана о вас заботиться, если что, – сказала она. – Как и полагается в команде.

И пошла вперед, часто останавливаясь. Мы с Дашей напряглись как спортсмены на старте, готовые открыть огонь в случае появления мутантов или броситься за Крошкой и оттащить ее в тылы группы. Она сделала двадцать шагов, тридцать, пятьдесят, сто, – и скрылась за кучами мусора. Беспилотников-наблюдателей прямо над хоулом не было, ближайший передавал мутную картинку издалека и сбоку, и мы переключились на камеру Крошки. Изображение прыгало, то и дело заваливалось вниз или вбок, но по крайней мере свидетельствовало о том, что с нашей подопечной все в порядке. Наконец она остановилась, наклонилась вперед, и мы увидели в кадре валявшуюся на земле штуковину с коротким толстым стволом, выглядевшую неудачной и громоздкой пародией на «Маузер К96».

– Это пистолет-вакцинатор, – пояснила Крошка. – Он не здешний, и кто знает, что у него внутри. Поняли теперь, почему вам сюда не надо?

– Но тогда и тебе лучше оттуда убраться, – сказала Даша. – Пусть присылают беспилотник.

– Конечно. Но маячок ему кто-то должен был поставить?

Через минуту Крошка подошла к нам.

– Подождем, – сказал Гридин. – Сказали – пришлют только «трофейщика», без машины прикрытия. Вдруг он не сможет взять пистолет с высоты? А крысаки часто бросаются на низколетящие аппараты.

– А толку от нас? – спросил Даго. – Отсюда места посадки не видно. Мы не сумеем прикрыть.

– Ну, хоть вид сделаем, что прикрываем. Да и «трофейщик» же не сядет в полном смысле. У них манипуляторы длиннющие.

– А-а-а, точно.

Через десять минут высоко вверху завис небольшой квадрокоптер. Спустившись до десяти метров, он для начала выбросил хвататель на тросу. И внезапно дернулся, неровно и вразнобой взвыл двигателями, косо пошел в сторону и врезался в землю где-то в полосе движения группы Райли. Связь с внешним миром у нас моментально пропала. Крошка вздрогнула, резко выпрямилась и впала в забытье.

Мы ощетинились стволами, готовые продырявить любого, кто на нас бросится. Хотя понимали, что в киевской зоне не все вопросы решаются пулями. И текущий – скорее всего как раз тот, что не решается. Ясно, что квадрокоптер и нас накрыли помехи, мешавшие раньше дистанционной разведке. Только что делать-то? И, самое главное, – что делать с Крошкой? Ее тоже «накрыло»? Или она сама по доброй воле впала в медитацию, чтоб не упустить нечто важное? Тащить ее отсюда? Не тащить? Когда-то мы попали в похожее положение вместе с Ингой на Рорбести. Мы ее вытащили – и совершенно правильно сделали. Самостоятельно она из того состояния не вышла бы, не говоря о том, что все мы вообще могли погибнуть. Но тогда опасность была несомненной. А сейчас, может, ее и нет вовсе? Может, мы Крошке только помешаем?

Слева в поле зрения показались два бойца Райли, заметили нас, остановились и знаками дали понять, что хотя у них с нами связи нет, с остальными группами и батальоном они ее держат. Гридин, тоже знаками, приказал им оставаться на месте. Несколько минут прошли в напряженном ожидании. Ничего страшного не происходило. И вот Крошка открыла глаза, качнулась назад, и я поддержал ее, чтоб не упала.

– Мы ее нашли! – прошептала она возбужденно. – Похоже, мы нашли ее… Я даже не ожидала. Мы совершенно случайно нашли чистую культуру.

– Культуру чего? – спросил Гридин.

– Существ, из-за которых все началось.

Крошка поморщилась, заморгала, повертела головой, будто оглядываясь по сторонам, но на самом деле она просто пыталась поймать системный сигнал. Мы все хорошо знали это ощущение, которое иногда накатывает при сбое передачи данных на имплант, даже такой дохлый, как современные. Мозг привыкает пользоваться информацией сетевых источников наравне с поступающей через органы чувств, и вот в какой-то момент ты обнаруживаешь, что больше ничего не ловишь. Привычно делаешь запрос, но он уходит в пустоту и темноту. Ответа нет, картинки нет, и тебе кажется, будто ты стал видеть и слышать гораздо хуже.

– Связь отрубилась? – спросила Крошка. – Ну и хорошо, что нас никто не слышит. И хорошо, что разбился беспилотник. Вакцинатор следует брать очень осторожно. Как он уцелел при рождении хоула и выбросе сюда из того мира, я не знаю, но теперь-то никак нельзя его повредить. Пусть присылают «паука», экранируют его чем хотят, и берут с земли.

– О какой культуре ты говорила? – спросил я.

– В вакцинаторе сидит исходная культура нанофизитов – существ, провоцирующих мутагенез, – пояснила Крошка. – Или там что-то близкое к этому, или антикультура, созданная против них, – но разница невелика. Нанофизиты – не бактерии, не вирусы, они гораздо меньше, каждый состоит всего из нескольких сотен атомов. Фактически, это нанороботы. Собственно, только нанороботы и способны перестраивать живые организмы так, как это происходит в Киеве. Никому и ничему другому это просто не под силу, поскольку перестройки идут на молекулярном и атомарном уровнях. Строго говоря, это вообще нельзя называть мутациями.

– Если я правильно помню, что читала, – сказала Даша, – то таких роботов, про которых ты говоришь, создать нереально. Там и «проблема больших липких пальцев»², и невозможность программировать настолько маленькие машины. Тем более для выполнения задач вроде кардинальной перестройки людей и животных. Но получается, кто-то это сделал?

– Не обязательно, – ответила Крошка. – Возможно, нанофизиты возникли в природе естественным образом. Думаю, что именно так и было. Сейчас не время, а потом расскажу. Пока важно вакцинатор вытащить. До сих пор у нас могли изучать только измененных нанофизитов, понимаешь? Они ведь не только чужие тела перестраивают – самих себя тоже. Ими не какая-то жесткая программа руководит, а коллективный инфогеном. Который, как и обычный геном, может изменяться от различных воздействий окружающей среды. Но в первую очередь – под воздействием естественных и искусственных информпотоков.

– Знаешь что, – сказал Гридин. – Я временно передаю командование тебе. Давай, говори что делать.

– Да ничего особенного, – ответила Крошка. – Раз мы еще не начали превращаться в пожирателей, значит, непосредственной опасности нет. Аккуратненько отходим в сторону группы Райли – нам надо определить размер зоны, в которой не действует связь. За ее пределами должно быть вообще безопасно. Потом обкладываем зону маячками и ждем, пока пришлют «паука». Обычный вездеход-разведчик к вакцинатору не пройдет, сами видите.

Так мы и поступили. Зона влияния инфогенома оказалась невелика: одним краем она прилегала к хоулу, что сэкономило нам несколько маячков.

Спецназовцы стянулись к нам. Гридин передал строителям, чтобы прекратили продвижение к хоулу. На связь вышел Смит, координатор ОСП в черте города, несколько ученых – специалистов по нанофизитам, и их глава, нобелевский лауреат по физике прошлого года Артур Джамаев. И канал нам организовали не просто конфиденциальный, а какой-то супер.

– Значит, ты все-таки нашла их, – сказал Смит. В его голосе сквозило и облегчение, и глубочайшее удовлетворение.

– Нашла, – подтвердила Крошка. – Не ручаюсь, что тех самых, однако это точно лучше наличных культур. Присылай «паука».

– Твой план не годится. Ты же знаешь – мы угробим «паука», и второго, и третьего, как их ни экранируй. Не исключено, что с двадцатой или сороковой попытки вселиться в «пауков», нанофизиты поймут, что те не годятся в качестве «хозяев». Но у нас машин столько нет.

– А что делать? Предлагай.

– Вакцинатор придется взять руками.

– Дьявольщина! – возмутилась Крошка. – Ну так садись в вертолет, прилетай и бери!

– Если выхода другого не будет, то так и поступлю, – сказал Смит, и я поверил, что он действительно сможет. – Однако пока предлагаю попробовать это сделать тебе. Ты, в отличие от меня, имеешь хотя бы слабый шанс вовремя почувствовать опасность и отступить.

Крошка задумалась.

– Ладно, – сказала она после паузы. – Но вознаграждение должно равняться моему прошлогоднему доходу. Оклад плюс все надбавки и премии.

– Договорились, – согласился Смит.

– Нет, – вмешался координатор. – Отмените это. Приказ Центрального комитета «Противодействия».

– Ого, докуда уже инфа дошла, – удивился Пашич.

– Да комитет, наверно, сейчас на прямой связи, – сказал Зунг.

– Нельзя рисковать Крошкой, – продолжил координатор. – Она у нас одна. Идти должен доброволец из скаутов или спецназа поддержки. Или уж действительно Смит.

– Вы спятили! – воскликнула Крошка. – Про Смита я просто так сказала! Обычному человеку там нечего делать. Конечно я должна идти, а кому еще?.. Вы соображаете, что такое нанофизиты? Они при случае сквозь корпус вакцинатора пройдут как через воздух! Для них преград не существует! И сейчас они в вакцинаторе сидят лишь потому, что им кажется, что так лучше!

– Крошка, ты не успеешь отступить, – сказал Джамаев. – Если они начнут выходить, ты почувствуешь это, – но отступить не успеешь. Поэтому без разницы, кто пойдет.

– Нет, Артур, не без разницы, – возразила Крошка. – Обычные люди не умеют контролировать работу собственного мозга так, как либеры. И пусть я всего лишь недолибер, возможностей взять вакцинатор не потревожив нанофизитов у меня гораздо больше.

Спецназовцы молча переглядывались друг с другом и с нами. Все мы знали цену опасности – и насколько она возрастает, если оплошаешь. Никто не спешил вызваться – тем более что в серьезности предупреждений Крошки сегодня успел убедиться каждый. Если уж она открывала рот, то прислушаться стоило.

– А премия добровольцу такая же? – уточнил Грицай. – Годовой оклад со всеми выплатами?

– Да, – подтвердил Смит.

– Тогда я пойду.

– На тот свет торопишься? – поинтересовался Даго. – Я после смерти надеюсь попасть в рай – и то не тороплюсь.

– Сегодня меня чуть птицеры не сожрали, – ответил Грицай. – А завтра могут и сожрать. И выплат семье будет только на похороны и скромные поминки.

– Нет, – покачала головой Крошка. – Ты не пойдешь. Если не я, то идти должны Сергей, Даша или Артем. Кто-то из них.

– Это еще почему? – возник Грицай.

Крошка не ответила. Она ждала, что скажут по связи сверху. Там сейчас тоже совещались, только по своим, еще более супер-каналам, и мы их не слышали.

– Все верно, – сказал наконец координатор. – Идти должен кто-то из этих троих.

– Тогда я, – решился Артем, прежде чем мы с Дашей успели хоть как-то отреагировать. – Пятую двойку трогать не будем, ладно?.. Она у скаутов вроде талисмана, – пояснил он неизвестно кому. – Единственная из первых ста сформированных двоек, в которой не было безвозвратных потерь. Пускай и дальше остается неубиваемой и непотопляемой.

– Решено, – сказал координатор, пресекая поводы к дальнейшим дискуссиям. – Сейчас вам доставят необходимое спецоборудование. И объяснят, как им пользоваться.