Глава 7

«Гранд» приземлился в космопорту «Невада» точно по расписанию, и мне оставалось только пересесть с него на подходящий планетарный рейс, чтобы поспеть в Монреаль к полудню.

Старинный особняк Кэт, в котором располагалась наша штаб-квартира, достался ей по наследству от родителей. Она говорила, что ее предки владели этим домом с незапамятных времен, чуть ли не с девятнадцатого века. С тех пор особняк неоднократно достраивался, перестраивался и модернизировался, так что от первоначального варианта вряд ли что осталось. После того, как мы открыли свое дело, Кэт сама предложила разместить офис здесь. Далеко не все организации могли позволить себе роскошь иметь официальное представительство на нашей старушке-планете из-за непомерно высоких цен на недвижимость, поэтому земная прописка считалась штукой престижной и автоматически создавала определенный имидж даже только что основанной фирме. Это было начало, а так как мы все равно большую часть времени между экспедициями толклись тут, то Кэт в конце концов сказала, что нечего дурака валять, перебирайтесь сюда совсем, и отдала в наше полное распоряжение те комнаты, которые мы и без того уже занимали.

Отпустив такси за несколько кварталов от особняка, я прошел оставшееся расстояние пешком. Киб-мастер по имени Эрл тепло приветствовал меня, услужливо распахнув входную дверь. Первым, с кем я столкнулся, когда вошел, был Рик Эдвардс по кличке Малыш-на-все-плевать, или просто Малыш. Красавчик и весельчак, с лица которого не сходила лукавая улыбка, он в свои двадцать шесть успел перепробовать столько профессий, что и одни их названия трудно было бы запомнить с первого раза. Малыш вырос при полуторной гравитации на Иаране, и хоть был почти на голову ниже меня, весил почти столько же и обладал невероятной физической силой и ловкостью. Любимец (и большой любитель) девушек всех цветов кожи, он был на редкость покладист и уживчив, но вечно сидел в долгах из-за своего абсолютного неумения планировать расходы. Самой примечательной деталью его внешности были глаза – они могли менять цвет в зависимости от настроения с небесно-голубого до угольно-черного. Сейчас Малыш был в хорошем настроении.

– Слышал, твоя поездка оказалась неудачной, – с ходу начал он, ероша свои светлые волосы.

– Почему неудачной? – удивился я. – Чудесно отдохнул, встречался с интересными людьми и, самое главное, целый месяц не видел ваших физиономий. Если бы еще Крэйг не портил мне настроение, постоянно выходя на связь…

Мою речь прервало появление Кэт. Ее ангельское личико и хрупкая фигурка создают у людей абсолютно неверное представление о ее утонченности и беззащитности. Она может очень умело поддерживать этот имидж в глазах доверчивых простаков, но такое желание возникает у Кэт редко и всегда только для пользы дела. Во всех остальных случаях образ феи из сказки рушится сразу, как только она откроет рот.

– Ну, рассказывай, в каких притонах ты транжирил деньги фирмы на Безымянной? – хмуро приветствовала меня она.

– Не волнуйся, дорогуша, – отозвался я, целуя ее в щеку. – Это были приличные заведения. Правда, тем дороже обходилось веселье. Истратил всего-навсего столько, сколько лежало у нас на счету, плюс залез в долги, но, клянусь – не больше чем на пару миллионов.

– Господи, какое ты трепло.

– Ты первая начала, я только подыграл тебе.

– Мамочка, я не виноват, это она первая начала… – прохныкала Кэт голосом маленького ребенка. Получилось так натурально, что мы с Малышом покатились со смеху. – Можно подумать, если б я не начала, то ты говорил бы серьезно. Ладно, пойдем, я тут приготовила кое-что к твоему приезду.

На Кэт иногда находило желание самолично пошуровать на кухне, но, в отличие от своей подружки Кристины Мартыновой с ее неизменными пончиками, она умела приготовить великое множество блюд. А вот газовая плита у нее была такая же – допотопное изделие промышленности конца двадцатого века. Неизвестно, где они с Кристиной достали эти раритеты, – может, сообща ограбили какой-нибудь музей.

– Мы ждали тебя час назад, – сказал Малыш. – Опять топал через половину города?

– Зато ты берешь такси даже если надо перебраться на другую сторону улицы, – парировал я, и прошел в свою комнату. Она служила для меня одновременно спальней и кабинетом – впрочем, так заведено у нас всех. Точнее, у всех, кроме Кэт. Спальня Кэт была для нее только спальней – и ничем больше.

– Ты выглядишь ужасно, – проинформировала меня моя киб-секретарша Люси, пока я снимал с руки инфор и засовывал его в приемник.

– Вот знаешь, почему я тебя с собой не беру? – спросил я.

– Знаю! – ответила Люси. – Потому, что хуже меня киба не найти. Потому, что я тебе еще в детстве надоела. И потому, что я тебя занянчу.

– Правильно, – похвалил ее я.

– Согласно статистике, только четверть процента граждан Федерации не держит киб-секретаря постоянно при себе, если его имеет, – сообщила Люси. – Ты один из этих оригиналов, но и тут умудрился выделиться: у тебя целых два личных киба, которых ты с собой не носишь. Однако подсознательно ты чувствуешь, что нуждаешься в заботе и участии. Иначе давно поменял бы мне настройки.

– Подсознательно я чувствую, что когда родители решили подарить мне на день рождения тебя, им подсунули бракованный товар, – возразил я. – И у всех остальных из помянутой тобою четверти процента тоже случилась в жизни похожая каверза.

Ну да, у Кэт есть Камилла, у Малыша – Спиди, у Крейга – Кальян, а у меня кроме Люси был еще специальный охотничий киб, – но только потому, что мне не повезло с Люси. По крайней мере мне нравилось так думать. Надо же как-то оправдывать свои причуды?

– Сегодня суббота, – сказал я, снимая с уха змейку «связного». – И я не намерен работать раньше понедельника. На Безымянной как всегда нахватал трэша – позаботься о том, чтоб хорошенько прочистить мне мозги. А делать это будешь, пока я сплю.

– Что там? – поинтересовалась Люси.

– Ну как обычно – отчеты и прочая билибердень.

– Поясни, что означает термин «билибердень». Такого я от тебя еще не слышала.

– Это именно то, что ты найдешь у меня в голове сегодня ночью. Постарайся хорошенько, девочка, я не собираюсь превращаться ни в живой справочник по космонавигации, ни в бродячую охотничью энциклопедию. Если за мое отсутствие случилось что-то интересное, подготовь материал к понедельнику.

Люси сказала, что случилось много чего, но она не знает, какого рода информация, представляющая интерес для нее, будет интересна для меня, и попросила уточнений. Я в ответ обозвал ее занудой, вышел из комнаты и спустился в полуподвал.

Там, в просторной кухне-столовой, Кэт уже выгребла из недр огромного шкафа старинный сервиз и теперь расставляла на столе многочисленные тарелки и тарелочки, сурово отвергнув все попытки робота обслуги оказать ей помощь в этом непростом деле. Робот уныло замер в углу; время от времени его сводило судорогой и он менял форму – это заложенные в нем программы безуспешно боролись с жестким запретом хозяйки. Я от души пожалел бедолагу, взял со стола салфетку, скатал ее в шарик и швырнул к дальней стене.

– Ату, «жучка»! – скомандовал я.

Робот радостно рванул вперед, едва успев в последнюю секунду обрулить Кэт, которая шла к столу с двумя салатницами в руках. Она метнула ему вслед такой грозный взгляд, что я бы не удивился, перегори он тут же на месте. Подобрав салфетку и торопливо засунув ее в мусоросборник, робот постоял немного, затем с явной неохотой вернулся в свой угол. Проходя мимо, я ободряюще ему кивнул и заметил, что Кэт смотрит на меня хотя и сердито, но с явным любопытством.

– Интересно откуда у тебя такое отношение к роботам, – сказала она. – Ты относишься к ним как к людям. Сперва я считала это просто дурью, но у тебя, похоже, все серьезно.

– Не серьезнее, чем у моего брата Майка, – ответил я. – Вот он – да… А со мной все проще. Я живу и радуюсь, я непрерывно радовался жизни во всех ее проявлениях с тех пор, как осознал себя личностью, отдельно взятым человеком. И превыше всего в жизни я ценю свободу. А у роботов нет никакой свободы. Радоваться они не могут тоже, поскольку у них нет эмоций. И я им вроде как сочувствую. Майк – другое дело, он хотел реально изменить ситуацию. Ведь если действительно наделить машины эмоциями, как он мечтал, то чем они будут отличаться от нас? Долговечностью, разве что, да еще тем, что способны выполнять любую работу быстрее и лучше чем люди.

На кухню вошел Малыш и сразу же с видимым удовольствием принялся помогать Кэт накрывать на стол. Он парень сугубо современный, даже немного ограниченный в этой своей современности, но у него наблюдалась явная склонность к таким вот домашним посиделкам с привкусом старины. Однажды Малыш даже попытался что-то приготовить на газовой плите Кэт – в результате получилось нечто такое, о чем мы долго не могли вспоминать без смеха.

Я тоже подключился к предобеденной суете и втроем мы управились быстро. Не хватало только Крейга, отличительной чертой которого было вечно опаздывать, когда все уже собрались.

– Тем хуже для него, – безжалостно заявила Кэт, начиная раскладывать по тарелкам картофельное пюре и отбивные.

– Ты права, нам больше достанется, – охотно согласился Малыш.

В последнюю минуту все же появился Крейг.

– Жаль, что ты пришел, – сказал я. – Мы уже рассчитывали поделить твою порцию.

– Я знал, что вам в этом смысле нельзя доверять, – пожал плечами он, устраиваясь напротив меня.

Крейгу недавно стукнуло шестьдесят четыре, но в его курчавой черной шевелюре не было ни одной седой волосинки, и выглядел он прекрасно. Невысокого роста, худощавый, с быстрым внимательным взглядом и орлиным носом, он был самым осторожным из нас. Всю жизнь он разрывался между страстью к изучению животных и желанием стрелять по ним, и агрессивные устремления неизменно пересиливали научные интересы. Потом на Боадицее какой-то монстр порвал его так здорово, что Крейга пришлось сшивать буквально по частям, – на память о том случае у него осталась биотексовая вставка в черепе и протез вместо правой руки, которую так нигде и не нашли. После этого Крейг решил не искушать больше судьбу, вспомнил, что у него есть высшее образование, и если бы не мы с Кэт, спокойно сидел бы сейчас в лаборатории на Калипсо и занимался своей ненаглядной ксенобиологией.

Вначале все занимались только поглощением пищи – готовит Кэт изумительно. Однако по мере опустошения тарелок разговор оживлялся, и когда Малыша потянуло поболтать о Тихой, я даже не особо удивился – уже привык за последние дни.

– Берк связался со мной сегодня утром, – сказал он. – Его выписали неделю назад. Выглядит хорошо. Сейчас занят тем, что набирает ребят для новой экспедиции за рэдвольфом.

– Кто же за ним пойдет, если он в прошлый раз угробил всех своих людей, – фыркнула Кэт.

– Ему, наверно, нужна команда полных психов, раз он первым делом обратился к тебе, – сказал Крейг.

– А его парни что же? – спросил я.

– Все отказались, кроме Чезалпино, – ответил Малыш. – Он сказал, Чезалпино точно пойдет.

– Они с Берком друг друга стоят. Ну а ты?

– Что я? Послал его к черту, конечно. Не собираюсь бросать вас, ребята. Тем более что я еще должен Кэтти восемь штук. Если, конечно, она не простит должок.

– Черта с два я тебе прощу, – пробурчала Кэт с набитым ртом. Потом прожевала и добавила: – А скоро еще и проценты начислять начну.

– Ты ему четвертый год это обещаешь, – заметил я. – И он уже не боится.

– Интересно, к кому Берк еще обратился, – задумчиво протянул Малыш.

– Мне это совсем неинтересно, – отрезала Кэт. – Но если кто-то из вас хочет поучаствовать, я ничего против не имею. Работы у нас нет.

– Не говори глупостей, – сказал Крейг. – Мы открыли фирму не для того, чтобы каждый решал свои проблемы. И знаете что?

Мы втроем уставились на него. Крейг молчал.

– Что? – наконец не выдержал я.

– Мы тут уже все съели, давайте перенесем чаепитие в гостиную.

Кэт сделала вид, что хочет дать Крейгу подзатыльник. Он притворился испуганным и виноватым. Подоспевшая «жучка» организовала из какой-то части своего тела здоровенный поднос, и Малыш принялся расставлять на нем чайные чашки, а я водрузил посредине блюдо с большим вишневым пирогом.

– Вот это жизнь! – сказал Крейг, с нежностью глядя на пирог. – Если ты в ближайшие пять минут не предложишь Кэтти руку и сердце, Пит, так это сделаю я.

Главной достопримечательностью гостиной, несомненно, был камин, который растапливался самыми настоящими дровами. Они здесь и лежали – целая груда буковых поленьев, доставляемых по спецзаказу из третьего сектора Североамериканского лесничества. Мы расселись по креслам, Эрл превратил часть комнаты в мираж тропического леса Гелиады. Как всегда в отсутствие высказанных вслух пожеланий, он включил динамику и склейку с реальностью, поэтому бабочки могли летать по всей гостиной и садиться на спинки кресел. Половину ковра на полу завалило прелыми листьями, а камин оброс лишайниками.

– На Гелиаде нет бабочек, – сказала Кэт, аккуратно сгоняя одну из них со своей чашки.