– Ты ее знаешь, она уже у нас бывала. Катя Сандерс.

– Это та самая симпатяшка, дочка Клайва Сандерса? Я-ясно, а то я все думал – что это ты зачастил на «Сектор-7»? Летаешь туда чаще, чем к Иванову… – Эрик покраснел и неловко заерзал на стуле. – Ну, извини, извини. – Герман поднял вверх обе руки. – А ведь она действительно настоящая красавица.

– Правда, Эрик, она очень милая, – поддержала Эвелин. – Это просто замечательно, что у тебя есть девушка.

После обеда Герман пошел в их с Эвелин каюту, чтобы немного отдохнуть. Эрик раньше жил в каюте по соседству, но год назад переселился на другой уровень жилого блока, и Герман ему не препятствовал. Если мальчику хочется больше свободы и самостоятельности – что ж, пожалуйста. В конце концов, он уже был достаточно взрослым.

Зайдя в комнату, Герман скинул комбез, растянулся на кровати и закрыл глаза. Однако уснуть не удавалось – память навязчиво прокручивала в голове события недельной давности. История с этим Паго Нвокеди подействовала на Германа больше, чем была бы должна. С первого взгляда – просто еще один нарушитель. На деле…

На деле происшествие отдавало чем-то неприятным и непонятным. Вылетев по тревоге, Герман потерял объект поиска уже через несколько минут. Приборы отметили внизу мощный, но быстро затухающий «эффект брошенного камня» со всеми его обычными последствиями. Связь с орбитой пропала, однако восстановилась она быстро; а вот Нвокеди повторно на связь не вышел. Ничего не оставалось, как только идти на предельной скорости к точке, из которой в последний раз исходил сигнал чужого передатчика. К этому времени Эрик сообщил отцу, что катер Нвокеди находится на территории соседнего сектора, у Жемчужного озера. Парень забрался чертовски далеко от него, и непонятно, зачем: на скутерах на такие расстояния обычно не летают.

Прибыв на место, Герман обнаружил непосредственно в районе поиска неопознанный корабль с глухо молчащим маяком, не отвечающий на запросы. Это был катер класса «атмосфера-2», принадлежащий независимому научному центру «Тихая», о чем свидетельствовала эмблема на борту. Оставив свой «Беркут» висеть в воздухе, Герман связался с Клаусом Кнохеном, смотрителем семнадцатого сектора. Тот уже сидел в режиме минутной готовности к вылету, как и смотритель «Сектора-19» Себастьян Реале. Нет, сказал Клаус, никакой путаницы. Корабль с позывным «Клен» совершил посадку на берегу Жемчужного озера позавчера и никуда больше не перемещался – если судить по данным наблюдения, конечно. Да, корабль принадлежит ННЦ «Тихая», и ксенокультуролог Паго Нвокеди действительно взял его с целью провести очередной недельный отпуск в открытом для подобных целей районе заповедника, допуск разрешен.

– Слушай, Клаус, – сказал Герман. – Двигай к озеру и проверь место посадки. Похоже, этот Нвокеди всех надул.

Он опустился еще ниже и снова попытался связаться с чужим катером. Киб-мастер «Беркута», носящий то же имя, тем временем обшаривал локаторами близлежащие заросли.

– Вокруг все чисто, – наконец доложил он. – Если хочешь знать, что там дальше, придется сделать круг.

– Так сделай, – буркнул Герман, хотя чутье ему подсказывало, что дальнейшие поиски бесполезны. Или парень внутри катера, или его здесь вообще нет. Культуролог Нвокеди явно затеял темную игру и мог выкинуть какой-нибудь фокус с SOS-передатчиком, как до этого – с маяком. Герман ни секунды не сомневался в том, что именно Клаус найдет на озере. И – точно.

– Катера нет, Герман, – сообщил Кнохен, когда «Беркут» почти завершил круг с радиусом в полкилометра. – Здесь только палатка, в ней маяк, а к нему прицеплен передатчик и киб-мастер. У киба указание передавать домой, в Центр, и мне, на «Сектор-17», дежурное: «У меня все в порядке». Он в случае чего готов ответить на вызов, имитируя Нвокеди, и информирует всех, кто может оказаться в радиусе десяти километров: «Зона отдыха сотрудника Независимого научного центра «Тихая». Убедительная просьба не беспокоить». Неплохо для новичка.

Последняя фраза означала, что Клаус (как и Герман) уже успел проверить досье прыткого культуролога и выяснил, что тот еще ни разу не попался в качестве нарушителя ни Службе охраны заповедников, ни Комитету по контактам. Хотя это и не значило, что Нвокеди в прошлом вел себя примерно.

– Так, – сказал Герман. – После твоего открытия мы имеем дело с явным нарушением, а именно – попыткой ввести в заблуждение службу контроля. Этот парень по роду занятий интересуется туземцами, правильно?

– Ну, насколько я понимаю в званиях научников, да, – отозвался Клаус.

– Значит, я немедленно поставлю в известность ребят из СВК. Спасательная операция осложняется, придется совмещать ее с расследованием по факту… По факту чего – это уже другой вопрос. Единственное нарушение, которое мы можем считать доказанным, Нвокеди совершил на территории твоего сектора, Клаус, но у меня предчувствие, что главную пакость, ради которой все затевалось, сотворил в моем. Так что пока расследованием командую я, а уж потом разберемся с юрисдикцией.

– Если Нвокеди занимался туземцами, надо свалить дело Комитету по контактам, – предложил слушавший разговор Себастьян Реале.

– Несомненно, мы постараемся, но пока ничего неясно, – сказал Герман. – Давайте оба сюда. Себастьян, возьми оборудование, чтобы вскрыть «Клен»… Эрик, ты меня слышишь?

– Да.

– Покопайся в записях и выясни, как мы могли проморгать «Клен». Радары должны были засечь его и без маяка.

– Я уже. Биологи из Центра готовились проводить плановые исследования в нашем секторе, маршрут не определен – свободный поиск. В последний момент они отменили рейс, а нас в известность не поставили.

– Как всегда. Растяпы.

– Так что Нвокеди даже маскировку не включал. Киб-наблюдатель видел «Клен», но принял его за корабль биологов. – Эрик помолчал и добавил: – Я думаю, маяк у озера Нвокеди оставил не для нас, а для своих. Чтоб Иванов ничего не заподозрил.

– Неплохо соображаешь, супермальчик, – похвалил Герман. – Если не станешь ученым, быть тебе смотрителем заповедника.

Он велел Беркуту подготовить сообщение о ЧП для Комитета по контактам и откинулся в кресле. С помощью роботов-спасателей Герман мог бы и сам проникнуть в «Клен», ведь это всего лишь «двушка», банка консервная, однако решил на всякий случай подождать прибытия Себастьяна с полным комплектом спецтехники. Береженого бог бережет. Девять лет назад, когда Герман был еще стажером Службы, наблюдатели четвертого сектора обнаружили бесхозный прогулочный катер на одном из островов архипелага Гринберга. В нем была бомба, скрытая маскировочными экранами так хорошо, что обычная «просветка» ничего не показала. Один смотритель погиб на месте, корабль второго на подходе к острову сбило ударной волной. Случай, конечно, беспрецедентный – мало кто даже из контингента полных психов так ненавидит Службу охраны заповедников. Но тем не менее… Позже Герман признался себе, что его подвела интуиция, – слишком уж он был уверен, что с Паго Нвокеди ничего не случилось, что «культуролог на отдыхе» просто водит их за нос, преследуя какие-то свои цели, и торопиться некуда. Ошибся… Это Герман понял сразу после того, как вместе с Клаусом и Себастьяном попал в шлюзовую камеру «Клена». Нвокеди выглядел просто ужасно, медицинский диагностер определил его состояние как тяжелейший энергоинформационный шок. Герман с Клаусом без дальнейшего разбирательства запихнули пострадавшего в переносной реаниматор и отправили на главную базу – узловую орбитальную станцию СОЗ – на прибывшем оттуда корабле. Себастьян вышел из рубки «двушки», недоуменно пожимая плечами.

– Киб катера в том же состоянии, что и хозяин, – сказал он. – Если и удастся что-то из него вытащить, то только не здесь.

– Управлять катером можно? – спросил Клаус.

– Ручное управление в порядке. Сейчас дам знать на Главную – пусть займутся эвакуацией.

– Мы куда-то торопимся?

– Катер так и так отсюда забирать. И желательно при этом не мучаться самим, а напрячь дармоедов с Главной.

– Надо еще найти скутер, – напомнил Герман. – Думаю, найдя его, мы найдем и все остальное. Нвокеди притащил на планету кучу оборудования, далекого по назначению от культурологии. Эрик связался с Ивановым, и старик тряхнул своих биологов. Он уже нашел того, кто дал, а потом отменил заявку на исследовательский рейс. Это приятель Нвокеди – некий Ноэль Кристофер. Он признался, что под честное слово выдал Нвокеди спецкомплект приборов из ксенобиологического арсенала.

– Этому Иванову надо следователем работать, – усмехнулся Себастьян.

– С его анархистами станешь и следователем, и кем хочешь, – отозвался Клаус. – Поехали дальше?

Скутер Нвокеди они нашли в пятнадцати километрах: он висел между деревьями, намертво запутавшись в лианах. Себастьян забрался наверх и подцепил киб-диагностер к инфору машины.

– То же самое, что с Кленом, – сказал он через минуту.

– Что у нас вокруг? – спросил Герман Клауса, который оставался в своем катере.

– Ничего. Несколько крупных животных, судя по биоритмам – гориллы Фостера, все время толкутся рядом.

– Вижу двух из них, – ответил Герман. – Чертовски любопытны – как и всегда.

Неподалеку от скутера, на маленькой поляне, обнаружилась неумело устроенная охотничья засидка. Герман встал возле нее так, чтобы камера на груди комбеза наиболее подробно запечатлела саму засидку, установленную в ней аппаратуру и валяющуюся в траве автоматическую винтовку. Подождал с полминуты и перешел на другую точку, потом на третью. Подошел Себастьян и проверил с помощью киб-диагностера приборы. Поднял глаза на Германа, но ничего не сказал. И без проверки было ясно, что оборудование в том же состоянии, что и остальная интеллектроника.

Потом смотрители прошли вперед и остановились перед местом, где Паго Нвокеди устроил бойню. Герман, сам заядлый охотник-любитель, не соглашался с теми, кто считал охоту бессмысленной жестокостью, и не видел ничего плохого в том, чтобы поощрять соответствующие интересы и наклонности сына. В свои тридцать шесть Герман успел добыть множество завидных трофеев, однако всегда соблюдал и закон, и неписаную охотничью этику. А здесь… То, что он увидел здесь, его без преувеличения потрясло. Десять многоногих броненосцев умертвили самым зверским способом. У каждого оказался перебит выстрелом средний отдел позвоночника – долго же они мучились… Один был еще жив. Нет, скорее – одна. Герман подошел ближе. Точно – беременная самка. Она чуть шевельнула головой, из глубины почти мертвого тела вырвался надрывный вздох. Герман достал пистолет.

– Не стоит… – начал Клаус, но Герман так посмотрел на него, что тот замолчал и отступил на шаг.

Конечно, камера все зафиксирует, но… Герман прицелился и добил несчастное животное выстрелом в голову. Очень хорошо, что Паго Нвокеди уже на орбите. И очень хорошо, что здесь нет ни одного крючкотвора из профессиональной следственной группы. Позже эти ребята не преминут напомнить ему, что акты милосердия не входят в обязанности смотрителя, проводящего предварительное расследование; что любые действия, способные нарушить общую картину места преступления, не продиктованные острой необходимостью, являются нарушением следственных процедур. Но до этого далеко, и он успеет успокоиться. И тогда у него не будет при себе оружия.

– Кажется, наша миссия здесь завершена, – сказал Герман деревянным голосом, пряча пистолет в кобуру, и посмотрел на Себастьяна: – А на счет технического хлама ты был прав – оставим его работникам Главной. Приберут все и без нашего участия.

Но улететь не получилось. Высоко над деревьями послышалось гудение и на поляне приземлился открытый шестиместный аэроглиссер с эмблемами Комитета по контактам. Стрелок остался в своем кресле у сдвоенного крупнокалиберного пулемета на поворотной турели, четверо пассажиров и пилот спрыгнули на землю. Все они были буквально увешаны оружием, трое держали в руках биорадары. Как на войну собрались, подумал Герман. Трое с радарами разошлись в стороны и нырнули в окружающие поляну заросли. Двое подошли к смотрителям.

– Аркадий Бабурин, – сказал высокий парень с веселыми карими глазами, протягивая Герману руку.

– Кэй Шентао, – представился второй, низенький, с бесстрастным лицом языческого идола.

– Боюсь, для вас тут нет ничего интересного, ребята, – сказал Клаус после взаимных приветствий.

– А мы боимся, что есть, вот и прилетели проверить и успокоить свою душу, – улыбнулся высокий. – Вам же известно, какие мнительные люди работают в Комитете. Чуть что, и нам уже мерещится в любом непонятном случае рука инопланетян. Или мерзавцев, что на них посягают… Поэтому нам совершенно необходимо проверить инцидент с Паго Нвокеди на предмет участия в событиях наших бесценных подопечных.

– Нвокеди – обычный браконьер-научник, – пожал плечами Герман. – Я дал вам знать на всякий случай, поскольку он культуролог. Но туземцев здесь и близко нет, вы же знаете… Или появились?

– Нет туземцев – глядишь, найдется кто-нибудь другой, – ответил низкорослый.

– У Комитета новые интересы на Тихой? – изумленно вздернул брови Клаус. – Неужели нашли еще одну цивилизацию? А ну-ка, расскажите! Вот была бы новость!

– Еще не нашли. Но, надеюсь, найдем. – Высокий снова улыбнулся, и неясно было, шутит он или говорит серьезно. – Если такое случится, вам сообщим первым. А пока посвятите меня в подробности…

Узнав детали произошедшего, Бабурин повернулся к Шентао:

– Похоже, у Нвокеди те же симптомы, что и у прочих пострадавших. Он тоже столкнулся с этими существами. А его оборудование… Киб-мастер… Такие же точно признаки поражения, как…

Он умолк, затем обратился к Герману:

– Мы немедленно свяжемся с руководством СОЗ и лично Василиадисом. Вся техника и аппаратура, эвакуированная из района ЧП или еще подлежащая эвакуации, переходит в ведение Комитета по контактам. Район ЧП объявляется закрытой зоной. Вам троим придется прибыть на главную базу СОЗ для личного доклада на заседании местного отделения Комитета.

Смотрители только молча кивнули. Обсуждать было нечего.