Читать книгу «Досье на одноклассников» онлайн полностью📖 — Юрия Вячеславовича Ситникова — MyBook.
cover

– Как у неё дела? – осторожно спросила Люська.

– Плохо. Ночами не спит, практически ничего не ест. Вот пирожное одно за целый день проглотила.

– Это из-за записки?

Евгения Степановна округлила глаза.

– А вы в курсе?

Сориентировавшись быстрее всех, Люська выкрикнула:

– Конечно в курсе. Знаем, что всё началось с той ужасной записке Кларине.

– Ребят, ну вот честно вам скажу, что в этом такого? Сколько людей регистрируются на сайтах знакомств, ищут друг друга, общаются. Чем Клара хуже? Я ей устала повторять, не принимай близко к сердцу, ерунда это. Она ни в какую! А тому поганцу, которой на сайте её анкету увидел и теперь занялся шантажом, я бы руки оторвала, – в сердцах бросила Евгения Степановна.

Мы пребывали в шоке от услышанного. Не успев до конца переварить информацию, вздрогнули от резкого крика Штангенциркуля. Она подходила к кухне и услышала последние слова сестры. Отчего впала в бешенство.

– Женя! Что ты говоришь? Кто тебя просил рассказывать им правду?!

– Ребята в курсе, – лепетала Евгения Степановна.

– В курсе чего?

– Они… я… мне показалось, – Евгения Степановна переводила взгляд с нас на сестру и растеряно моргала.

– Господи, – простонала Клара Степановна. – За что мне это?!

И тут Люська решила взять дело в свои руки. Встав, она усадила завучиху на стул и прочеканила:

– Клара Степановна, я знаю, что вы нас недолюбливаете. Мы, признаться откровенно, вас тоже…

– Люсь…

– Помолчи, Алис! В воскресенье Глеб увидел записку, мы все её прочитали, и поняли, что у вас проблемы. Разумеется, вы, как человек железной воли, никогда бы не обратитесь за помощью первой. Это неправильно. Сегодня Алиса настояла на визите вежливости. Мы не хотели идти, она нас уговорила. А теперь выяснилось, что у вас реально серьёзные проблемы. К чему я клоню, не надо считать нас своими врагами. Клара Степановна, мне самое не верится, что я это вам говорю, но если вы будете с нами откровенны, мы сможем оказать помощь.

– В чём? – едва слышно спросила успокоившаяся завучиха.

– Кто вас шантажирует?

– Не знаю. Я ничего не знаю. Люся, Глеб, – Клара Степановна посмотрела на Алису, затем на Димона. – Алиса, Дима, поклянитесь, что никому не расскажете услышанное от Жени.

– По этому поводу не волнуйтесь! Клара Степановна, что у вас стряслось? Мы уже поняли, вы зарегистрировались на сайте…

– Не продолжай, – вскрикнула завучиха, залившись румянцем. – Мне стыдно! Стыдно! Боже мой, в страшном сне не приснилось бы, что обсуждаю подобные темы с собственными учениками.

– Сейчас мы не ваши ученики, – сказал я. – Мы не в школе. И мы хотим помочь.

– Расскажите, – подал голос Димон.

– Я не смогу. Ребята, не смогу.

– Клара, к чему теперь скрывать, я выболтала им правду. Будет лучше, если они узнают подробности от тебя, так сказать, из первых уст. Глядишь, и впрямь помогут.

– Чем же помогут, Женечка? – в глазах Штангенциркуля сверкнули слёзы.

Привыкнув видеть завучиху подтянутой и властной, было не очень комфортно смотреть на сидевшую напротив испуганную женщину, готовую в любой момент расплакаться. Не думал, что Клара может быть слабой.

В кухне повисла напряжённая пауза. Все смотрели в пол. Только Люська глазела по сторонам.

Наконец, не выдержав тишины, завучиха заговорила…

Глава третья

Неудачная попытка

Её исповедь заняла больше часа. Я не буду вдаваться в подробности, пересказывая слова Кары Степановны об одиночестве и страстном желании обрести семью. То, что она человек патологически несчастливый, знали все, потому и вела себя с людьми высокомерно, заносчиво. Защитная реакция, маска, которую она носила, не снимая.

К пятидесяти годам (признаться, мне казалось, Штангенциркулю лет шестьдесят пять), Клара Степановна решилась на отчаянный, в её понимании, шаг. После долгих колебаний и борьбы с собой, она зарегистрировалась на сайте знакомств. В принципе ничего сверхъестественного не произошло, миллионы людей тусят на подобных сайтах, не испытывая ни угрызений совести, ни тем более, стыда. Только ни Клара Степановна.

Для неё сайт знакомств считался чем-то позорным, мерзким, запретным. Но одиночество было настолько невыносимым, что Клара Степановна переступила через собственную стыдливость. Создала анкету и стала ждать. Ей писали, она отвечала.

Месяц спустя поняла, увы, сайт знакомств – это путь в никуда. Во всяком случае, со своим характером и требованиями, она никогда не сможет найти здесь вторую половину. Штангенциркуль дала себе ровно две недели, по истечении которых (при условии, что за четырнадцать дней не случится чуда) она навсегда удалит анкету и забудет о своём унижающем достоинство поступке.

Во вторник истекали две недели, а в воскресенье днём Кларе Степановне подбросили на стол записку.

– Возможно, это чья-то шутка, – предположила Алиса, когда завучиха умолкла.

– Шутка? Не думаю. В записке явно дали понять, что ждёт меня впереди.

– А почему вас называли Клариной? – спросил Димон.

– Димка, – Люська толкнула его в бок. – Какая разница.

Смутившись, Клара Степановна опустила глаза в пол.

– Я указала это имя в анкете.

– Имя – ерунда, – сказал я. – Главное, кто-то побывал на сайте знакомств, увидел вашу анкету, узнал вас и решил нагреть на этом руки. И этот кто-то, наш одноклассник.

– Или одноклассница, – согласился Димон. – Других вариантов нет.

– Клара Степановна, – Люська замялась. – Спрашиваю не из любопытства, вы случайно не размещали на сайте фотографии?

– Размещала.

– Я имею в виду фотографии, за которые вам сейчас стыдно?

– Что ты, Люся?! Как могла подумать такое? Я разместила свои обычные фотографии.

– Тогда я ничего не понимаю. Если с фотками порядок, почему вы так переживаете? Чем неизвестный собирается вас шантажировать?

– Он наверняка сделал скриншоты моей страницы, анкеты, личных снимков.

– И что?

– Ты действительно не видишь в этом угрозы? Если в школе станет известно, что я искала… что я регистрировалась на сайте знакомств – это будет моим концом.

– Но почему? – недоумевал Димон.

– На карьере можно ставить жирный крест, – бормотала Клара Степановна. – Я двадцать восемь лет работаю в школе, у меня безупречная репутация. Не смогу смотреть в глаза ученикам и коллегам, если правда всплывёт наружу. А уйти с работы для меня равносильно смерти.

– Поверьте, в вашем поступке нет ничего противозаконного, – доказывала завучихе Люська. – Подумаешь, сайт знакомств. Поговорят учителя месяц-другой за вашей спиной, ученики поприкалываются, а потом всё забудется. Это надо принять и пережить. Не заморачивайтесь.

– Любая другая женщина, окажись она на моём месте, может, и поступила бы так, но я не переживу позора. Да, позора! Называйте меня старомодной, закомплексованной, как хотите. В первую очередь – я учитель! Я не имею морального права дозволять себе подобных вольностей. Кто-то другой – пожалуйста. Пусть хоть на головах ходят, а у меня иная планка.

– То есть, – решил уточнить я, – вы изначально готовы пойти на все условия неизвестного, только бы он не очернил ваше имя?

– Вот именно, Глеб!

– Как глупо, – не сдержалась Люська. – Он начнёт вымогать деньги за молчание.

– Я готова платить.

– Вы не должны! Поверьте, Клара Степановна, он блефует.

– Ребят, – Алиса о чём-то долго размышляла, а теперь, встав со стула, подошла к окну. – Не забывайте, о шантаже речи пока не идёт. Из записки было понятно, что секрет Клары Степановны скоро будет раскрыт. Ни слова о деньгах.

– Подожди, не всё сразу. Увидишь, пройдёт пара-тройка дней и появится вторая записка.

– Интересно, как он собирается её подбросить на этот раз?

– И будет ли она вообще. Вполне возможно это была разовая акция. Клару Степановну хотели позлить, выбить из равновесия.

– И им это удалось, – призналась Штангенциркуль. – Но самое непонятное, кому я могла так насолить, что меня решили подставить? Кому, ребята?

У Люськи аж челюсть отвисла.

– Вы серьёзно в непонятках, Клара Степановна?

– Разве меня не уважают в школе?

– Вас боятся как огня.

– Люсь, притормози.

– А что такого, Глеб. Теперь надо быть откровенными друг с другом. Клара Степановна, поверьте, теоретически записку мог написать любой, кто с вами знаком.

– Не думала, что меня воспринимают таким образом, – обиделась завучиха.

Я смотрел на неё и гадал, неужели она на самом деле считала себя ангелом во плоти и не видела, как к ней относятся окружающие?

– Мы отвлеклись, – наполним Димон. – Как будем действовать?

– Попытаемся узнать, чьих рук записка.

– Ребята, умоляю, – снова взмолилась Клара Степановна. – Ни у кого ничего не спрашивайте. Ни упоминайте в разговоре записку. Глеб, когда я уходила из учительской, ты оставался там постоянно?

– Да.

– В моё отсутствие кто-нибудь заходил?

– Вас спрашивали многие. Но я был занят работой, не всегда смотрел на вошедших.

– Не верю, что записку подбросил кто-нибудь из вашего класса. Никто из ребят на подобный шаг не способен.

– Зря, – протянул Димон.

– Клара Степановна, если неизвестный каким-то образом даст о себе знать, поставьте нас сразу в известность, – попросил я.

Штангенциркуль колебалась.

– Абсурдная ситуация складывается, – призналась она. – Я ваш учитель, завуч, и мы вступаем в некий сговор…

– Не сговор, Клара Степановна. Мы пытаемся вычислить того, кто затеял нечестную игру. Давайте договоримся, не скрывать друг от друга фактов.

Штангенциркуль кивнула. На прощание она в десятый раз взяла с нас слово, что мы будем осторожны в своём расследовании.

Дома начались бурные обсуждения.

– Давайте сразу определимся, – сказал Димон. – Кого мы подозреваем: парня или девчонку?

– Стопудово парня!

– Почему, Люсь?

– Сам посуди, Дим, зачем девчонка станет рассматривать на сайте знакомств анкеты тёток в возрасте?

– Здесь вообще засада, – признался я. – Начнём с того, на фига вообще в шестнадцать лет бродить по сайту знакомств?

– Ради прикола.

– Хорошо, пусть так, хотя я слабо это представляю. Но здесь согласен с Люсей, процентов восемьдесят, что действовал парень.

– Глебыч, постарайся вспомнить, кто заходил в учительскую.

– Сонька точно забегала, но она не подходила к столу. И Миха не подходил. Охранника я тоже только в дверях видел. А потом, – я задумался. – Раза три дверь открывалась, шаги слышались.

– И Сонька могла к столу подойди, и Миха, и охранник, и кто угодно, – заключила Люська.

– Да.

– Так, – Димон взял со стола лист бумаги и ручку. – Кто был в воскресенье на репетиции. Алис, ты всех помнишь?

– Почти весь ваш класс пришёл. Одни задействованы в спектакле, другие просто слонялись по актовому залу.

– Не, Алис, мне нужны конкретные фамилии. Пойми, даже если удастся исключить двух-трёх человек, уже хорошо.

Алиса начала перечислять ребят, Димон записывал фамилии в тетрадь.

– Итого – двадцать человек.

– С охранником – двадцать один, – напомнила Люська. – Наша четвёрка исключается, получаем – семнадцать подозреваемых.

– Кстати, касательно охранника. Кто-нибудь знает, сколько ему лет, женат он или нет? Что про него известно?

– В школе работает несколько месяцев, это всё, что я знаю, – сказала Люська.

– Охранник наиболее подходящая кандидатура. Запросто на сайте мог зависать, увидел Клару и решил поживиться.

– А смысл, Димон?

– У Клары непререкаемый авторитет, она, считайте, хозяйка школа. А тут возможность такая подвернулась у человека, сбить с зарвавшейся хозяйки спесь. Мол, смотрите все, завучиха строит из себя праведницу, а на деле ничем от простых смертных не отличается. Штангенциркуль права в одном, у неё незапятнанная репутация, и многие не прочь её запятнать. Поэтому я и утверждаю, кадр написавший записку поставил себе цель – поиграть на нервах у завучихи.

– Трудность в том, что нельзя напрямую с ребятами поговорить. Про записку открытым текстом не скажешь, а ходить вокруг да около глупо. Я предлагаю выяснить, у кого из присутствующих в воскресенье в школе был явный конфликт с Кларой. Может, совсем недавно она кого-нибудь довела до ручки.

– Глеб, с таким же успехом можно спросить, кто боится ядовитых змей. Клара ежедневно доводит до ручки несколько десятков человек.

– И всё-таки попытаться стоит. Идём дальше, – я взял смартфон. – Клара Степановна, конечно, зря порвала записку. Но утром я её сфотографировал. Люсь, включи ноут.

Через пару минут фотография была перенесена на ноутбук.

– Здесь есть кое-что интересное. На мой взгляд, идея с запиской пришла в голову неизвестному спонтанно.

– Почему, Глеб? – Алиса придвинула стул ближе к столу и прищурила глаза. – Мне наоборот кажется, записку написали дома и принесли её в школу целенаправленно. Выждали удобный момент и подбросили на стол. Обрати внимание, буквы очень аккуратно выводили.

– Именно буквы и натолкнули меня на мысль о спонтанности.

– Давай уже, не тяни – вспылила Люська.

– Первый вопрос, – усмехнулся я. – Никого не удивило, что записка была мятой? Алис, если ты собираешься подбросить анонимку и заранее пишешь её дома, ты ведь не станешь её комкать, а?

– Не стану. Сложу лист аккуратно.

– Что и требовалось доказать. А теперь внимательно смотрите на текст.

– Куда конкретно смотреть, Глебыч?

– Записка написана прописными буквами. Все буквы ровные, чёткие. Кроме последнего слова «Готовься». Оно написано обычным почерком. Явно впопыхах.

– Ой, правда, Глеб. Я не заметила даже.

– Поэтому я вам и говорю, записку писали уже в школе. Скорее всего, события развивались следующим образом. Неизвестный, решив, что момент подходящий, уединился, начав составлять своё послание. Выводил буквы, и уже заканчивал писать, как вдруг услышал шум. Наверняка кто-то появился, или он услышал шаги. Что делать? Времени нет. Он быстро дописывает слово «Готовься», хватает лист и торопливо суёт его в карман. Этим и объясняется, почему листок был мятым.

– Логично, – кивнул Димон.

– Глеб, у меня вопрос, – Люська постукивала пальцами по столешнице. – Если верить твоей версии о спонтанности, тогда ответь, откуда у нашего невидимки появилась ручка и бумага?

– Люсь, – вместо меня ответила Алиса. – Многие пришли с сумками и рюкзаками.

– А у охранника и ручка, и бумага лежат на столе, – напомнил Димон.

– И опять под подозрение попадают все. Глеб, что дало твоё умозаключение? Ну написали записку, ну скомкали лист, как это нам поможет?

– Я не утверждал, что это поможет, просто констатировал факт.

– Не могу я больше ходить в джинсах, – Люська встала. – У меня вся одежда после стирки села. Капец!

Я не придал значения её словам, своей севшей после стирки одеждой Люська грузит меня последние три недели. Уже привык слышать её стенания. Начинаю подозревать, таким образом она намекает на необходимость смены гардероба. Наверняка присмотрела в магазине какие-нибудь симпатичные шмотки, а денег нет. Вот и пытается вызвать во мне братские чувства, мол, ты работаешь, Иннокентий хорошо платит, поделись с сестрой. Знаем мы эти Люськины штучки.

Увы, на этот раз я глубоко ошибался. Правда выяснилась уже утром следующего дня, когда Люська ворвалась в мою комнату с дикими криками.

Глава четвёртая

Первое требование

– Глеб, я поправилась на шесть с половиной килограммов!

– С чем тебя и поздравляю, – пробубнил я.

– И это всё, что ты можешь мне сказать? – негодовала Люська.

– Поздравляю тебя и твои новые шесть с половиной килограммов. Довольна теперь?

– Глеб!

– Хорошо, подскажи, что ещё сказать?

Люська села на мою кровать и, заламывая себе пальцы, зачастила:

– Пойми, я никогда не поправляюсь, могу есть с утра до вечера – вес не колеблется. Я и взвешивалась от случая к случаю, не было надобности. А сегодня решила встать на весы. Плюс шесть с половиной килограммов!

– Много шоколада ешь.

– Шоколад не при чём! От него вообще не поправляются, научно доказано.

– Впервые слышу. Хотя, – я привстал. – Люсь, но ты же не один шоколад ешь. Вспомни, сколько мы пиццы уплетаем, пирожков, тортиков.

– С перееданием надо заканчивать, – Люська подошла к зеркалу, начала вглядываться в отражение. – У меня и щёки появились, как у отожравшегося хомяка.

– Не выдумывай.

– А вы, – она резко обернулась, испепелив меня гневным взглядом. – Друзья, называются. Не могли намекнуть, что я стала толстой.

– По тебе не скажешь.

– Но одежда-то на мне не застёгивается! Нет, я жирюга. Я местный жироприёмник!

– Прекрати.

– Не успокаивай меня. С сегодняшнего дня перестаю есть.

– Вообще?

– Точнее сказать, сажусь на строжайшую диету.

– Люсь, не превращайся в Диану. Вспомни, как сама подтруниваешь над её диетами. А Алиску как подкалываешь.

– Система дала сбой, – бормотала Люська. – Мне нельзя много есть. Значит так, из рациона исключается жареное, копчёное, мучное и сладкое.

– А что тогда остаётся?

– Овощи и фрукты.

– А мясо, рыба?

– Только приготовленные на пару.

– Ты не сможешь есть паровую еду.

– Посмотрим. Не успокоюсь, пока вес не вернётся на прежнюю отметку. Глеб, посмотри, я вся в жировых складках!

– Люсь, сядь.

– Зачем?

– Сядь на минутку, – повторил я.

Люська села.

– Слушай, а тебе не кажется, что это естественно?

– То есть?

– Ну… в подростковом возрасте в организме происходят изменения. Меняется фигура и всё в таком духе.

– И джинсы не сходятся? Не говори ерунды. Жрать надо меньше!

– В первую очередь откажись от шоколада, – настаивал я.

– В жизни на него не взгляну.

– Завтракать сегодня будем?

– Тебе яичницу пожарю, сама выпью зелёного чая без сахара.

– Одну ложечку можно.

– Ты кто, врач-диетолог, – вспыхнула Люська. – Нельзя мне чай с сахаром. Сахар – яд. А я толстозадая корова! Димке голову оторву, видел, как меня разнесло, и язык за зубами держал. Хоть бы один порядочный человек нашёлся и посоветовал встать на весы. Так нет, смотрели, как я превращаюсь в бесформенную массу, и молчали в тряпочку, – Люська выскочила в коридор.

– Люсь, не истери. Ты опять впадаешь в крайности.

– Не хочу ничего слышать!

За завтраком Люська смотрела, как я уплетаю яичницу и тихо меня ненавидела. А когда я взял эклер, не выдержала.

– Как ты можешь есть эту отраву?

– С большим удовольствием.

– Лучше не видеть, как ты засоряешь организм. Я иду собираться в школу.

С собой Люська взяла яблоко и очищенную морковку. Остаётся лишь догадываться, в кого превратится сестра, сев на диету. По Диане знаю, если женщина на диете, её характер становится невыносимым. А учитывая, что у Люськи он отвратный и без диет, страшно даже представить, что ожидает меня впереди.

…После первого урока я попросил ребят не расходиться.

– Есть разговор.

– Перемена десять минут, – сказала Светка. – Разговор нельзя отложить?

– Он не займёт много времени.

– Валяй, – крикнул Витька.

– То, что я сейчас скажу, покажется вам странным. Но один из вас поймёт меня правильно.

– Только один? – прыснул Стасон. – Не легче ли тогда переговорить с этим челом и не морочить нам мозги.

– Не легче, – ответил Димон и встал возле окна. В руках он держал смартфон, делая вид, что с кем-то переписывается. В действительности же Димон включил камеру. Требовалось запечатлеть реакцию класса на мои слова.

– Все помните воскресную репетицию? – начал я.

– Детский сад, – Маринка откинулась на спинку стула.

– Помним, конечно, – сказала Соня.

– А что произошло в воскресенье на репетиции? – Витька нахмурил лоб. – Почему я не в курсах?

– Потому что тебя в воскресенье не было в школе.

– Не гони, Свет. Я приходил, потусил немного в актовом зале, потом свалил.

– Дело не в самой репетиции, – продолжил я.

– А в чём, Глеб?

– В оставленной на столе записке.

– О какой записке ты говоришь?

– Мутновато изъясняешься, Глеб, – усмехнулся Витька.