Вполне возможно, что криптии были одной из пережиточных форм юношеских инициаций. Хотя более жестокую (опять же с нашей точки зрения) их форму представить себе трудно!

По древнему обычаю каждые десять дней эфебы должны были без одежды проходить перед эфорами – чиновниками, следившими за неукоснительным выполнением гражданами Спарты всех законов и постановлений. По поводу этого ежедекадного контроля над эфебами Павсаний сообщает: «Если они были крепкими и сильными, словно высечены из камня, благодаря телесным упражнениям, то их поощряли всеобщим одобрением. Если же эфоры замечали у них следы дряблости, рыхлости и лишнего жира (результат недостаточных тренировок), юношей подвергали телесному наказанию».^[29]

Стоит вспомнить и о том, что суровые лакедемоняне безжалостно изгоняли за пределы общины поваров, готовящих… вкусно и разнообразно. Ибо еда истинных спартанцев должна была быть предельно простой: деликатесы тут считались вредными (как и все, что могло избаловать человека).

Итак, умственное образование государством не поощрялось. Это было частным делом каждого спартиата. Основными же элементами обучения молодежи являлись охота, религиозные и военные танцы и, самое главное, разнообразные физические упражнения, которым посвящалась большая часть дня мальчиков и юношей. Главными видами физических упражнений были: бег, прыжки, метание, борьба, кулачный бой, игры.

Как мы уже упоминали, девушки-спартанки тоже не чуждались палестры. Главная цель их физической подготовки также связывалась с усилением военной мощи Спарты. Молодые лакедемонянки, крепкие и закаленные, готовились стать матерями таких же крепких и закаленных воинов.^[30]

Олигархический коллективизм дорических племен и, в частности, спартанцев проявлялся в том, что уже с 7 лет мальчики здесь объединялись в товарищества, что позволяло ввести их воспитание в еще более жесткие рамки.

Что же касается эфебов, то они входили в так называемые агелы. Вступая в эти товарищества, юноши давали клятву верности государству и суровым законам агелы. Тут все было подчинено интересам военного воспитания. И это касается не только Спарты, но почти в такой же степени и Крита.

Задачи воспитания в спартанской и критской агеле Страбон определил так: «Чтобы юноши стали мужественными, а не трусами, их с детства приучали к обращению с оружием и к тяжелым трудам, чтобы они научились презирать жару и холод, каменистые и крутые дороги, удары в гимнасиях и в сражениях в строю. У них были введены упражнения не только в стрельбе из лука, но также в военной пляске… в т. ч. даже игры у них не были свободны от полезных для войны упражнений».^[31]

Члены агелы были обязаны жениться все одновременно. И почти всегда выполняли это условие. Порой они даже давали взаимную клятву умереть в один и тот же день. Заметим, что в условиях частых и жестоких войн это иногда им удавалось даже помимо своей воли…

И тем не менее по своей социальной структуре агела была весьма сложной и неоднородной организацией. Кроме эфебов-аристократов, часто в состав товарищества входили юноши «полублагородного» происхождения (дети свободных спартанцев и илоток).

Некоторые исследователи усматривают прямую связь между спартанскими мужскими союзами и аналогичными организациями африканских, североамериканских и австралийских племен в эпоху первобытно-общинного строя.^[32]

Добавим, что это же можно сказать и о некоторых народностях Кавказа.^[33]

Петербургский ученый Ю. В. Андреев пишет: «…система гражданского воспитания в дорийских полисах охватывала и некоторую часть неграждан. Примером может служить сословие мофаков в Спарте, в состав которого входили лица негражданского происхождения».^[34] Итак, названа еще одна социальная категория. Но точными данными относительно прав и функций мофаков в составе агелы мы сегодня еще не располагаем.

Названная система юношеских и мужских союзов (равно как и возрастных классов) имеет в своей изначальной основе очень древние традиции примитивного периода истории человечества и была общей почти для всех народов. Но характерно, что на Крите и в Спарте (всегда отличавшихся наибольшим консерватизмом) агела существовала гораздо дольше, чем в других государствах Древней Греции, так как именно дорийские племена больше прочих эллинов главной воспитательной задачей считали военную подготовку в сочетании с телесным закаливанием и строжайшей дисциплиной граждан.^[35]

* * *

Афинская воспитательная система существенно отличалась от спартанской. Впрочем, в отношении политическом у Афин и Спарты было много общего: необходимость обеспечения внешней независимости от покушений со стороны других полисов и упрочение своего господства над более слабыми государствами.

Но зато, в отличие от консервативно-земледельческой Спарты, Афины выступали как государство с широко развитой торговлей. Здесь бурно и своеобразно развивались науки и искусства. Особенно в V веке – в период наивысшего расцвета древнегреческих полисов.

Афины являлись государством с наиболее ярко выраженными формами античной демократии.^[36]

Торгово-промышленное направление, демократизм и многогранная культура обусловили то, что афинское воспитание (и, в частности, воспитание физическое) выглядело совершенно иначе, нежели в Лакедемоне.

Напомним, что в Афинах, как и в Спарте, тоже существовал обычай умерщвления слабых младенцев. Но здесь, в демократическом государстве, вопрос о жизни и смерти ребенка решали не чиновники, а сам отец.

Первый этап воспитания детей составляли всевозможные игры. А с 7 лет начиналась школьная жизнь афинского мальчика.^[37] В отличие от Спарты ребенка тут и в учебный период не отрывали от семьи. До 14–16 лет мальчик под присмотром раба или дядьки посещал частные школы, где обучался музыке, чтению, письму и, разумеется, физическим упражнениям.^[38]

В Афинах существовало три вида школ, которые могли посещаться одновременно: грамматическая, музыкальная и гимнастическая (палестра). В палестре мальчик-афинянин находился значительную часть дня. Здесь, под руководством педономов и гимнастов, он проводил время в непрерывных упражнениях и дружеских состязаниях со своими сверстниками. Но уже с 14-16-летнего возраста воспитание афинянина протекало в общественных гимнасиях. Теперь им руководили гимнасиархи,^[39] педотрибы и все те же гимнасты. Значительно увеличивалась физическая нагрузка. Одновременно вводились и элементы общественного воспитания (беседы со взрослыми, посещение театров, судов, народных собраний, музыкальных состязаний и состязаний атлетов).^[40]

Воспитание в гимнасиях являлось подготовкой к военному обучению, Восемнадцатилетний юноша мог быть принят в число свободных граждан: принеся присягу на верность государству, он вступал в ряды эфебов. Этот торжественный акт сопровождался вручением ему на агоре^[41] экипировки солдата.

Двухлетнее обучение эфебов сначала проходило в лагерях, где они осваивали технику и тактику ведения боя. Второй год эфебы проводили уже в отдаленных гарнизонах. Они вели жизнь регулярных солдат, неся сторожевую службу на границе государства.

Несмотря на общность конечной цели (защита государства от внешних и внутренних врагов), между воспитанием молодежи в Афинах и Спарте видны существенные различия. Афинская система открывала больше возможностей для разностороннего совершенствования личности. Военно-физическая подготовка не мешала тут делу широкого культурного развития. В Спарте же являлось нормой не только узко военное воспитание, но и беспрекословное принесение интересов отдельной личности в жертву полисному коллективу.^[42]

Однако при этом нельзя забывать, что и афинское государство дело умственного воспитания нередко предоставляло частной инициативе. Многое тут зависело и от финансовых возможностей родителей. В Спарте же весь педагогический процесс (правда, весьма специфический и узкий) не только контролировался, но и осуществлялся государством. А в Афинах такая опека распространялась на воспитание лишь частично (т. е. на воспитание физическое). Первые публичные гимнасии тут появились в VI веке до н. э., а в V веке их планировка и архитектура достигли максимального совершенства.^[43]

А вот общеобразовательные школы в Афинах появились, вероятно, еще в VII веке до н. э. Первые школьные законы составил Солон. В частности, предусматривалось, чтобы занятия проводились только в дневное время. Ибо уже тогда было ясно, что искусственное освещение портит зрение детей и взрослых.

По тем же законам отец не имел права требовать, чтобы сын содержал его в старости, если он этого сына ничему не выучил (т. е. не отдал в школу и не помог затем приобрести профессию).

Более детально государство в школьные дела не вмешивалось. Каждый афинянин имел право выбирать школу и учителей по своему усмотрению. За обучение платили сами ученики.

Впрочем, были тут и весьма существенные исключения: афиняне обучали за государственный счет тех детей, отцы которых пали на поле битвы, защищая отчизну. Иногда греческие города платили из своей казны и за обучение детей-беженцев (когда случалась очередная война).^[44]

В городах и даже селах велись официальные списки лиц с гимнасийным образованием. Лишь они могли быть кандидатами на высокие государственные должности (и в частности – на такой почетный пост, как гимнасиарх). Причем ежегодный перечень победителей в поэтических и музыкальных состязаниях венчался именами учеников, победивших в юношеских агонах на стадионах и в палестрах.

Греческая пайдея (воспитание, обучение, образование, культура, просвещение – весь комплекс этих понятий) несомненно явилась закономерным следствием древнегреческой демократии.^[45]

Итак, со временем гармоническое воспитание стало почти нормой не только в Афинах, но и во многих других городах и городках, где жили свободные эллины. Нередко оно осуществлялось на частные пожертвования. Так, в малоазийском городе Тоссе (одна из древнегреческих колоний) гражданин Полифор в III веке до н. э. завещал своей родине весьма солидную сумму: «…чтобы все свободнорожденные дети воспитывались согласно моей воле, ежегодно избирать трех учителей, которые будут обучать мальчиков и девочек. Плата учителю первого класса – 600 драхм в год, второго – 550, третьего – 500 драхм».^[46]

Многоопытный грек понимал, что заниматься с шумными и непоседливыми малышами значительно труднее, нежели с «солидными» третьеклассниками.

В том же документе благодетель города приказывает избрать и двух педотрибов с ежегодной платой в 500 драхм, и учителя музыки (которому положено 700 драхм в год). А тренеры по копьеметанию и стрельбе из лука – тоже обязательные предметы! – удовлетворялись более скромными суммами: соответственно 250 и 300 драхм. Причем кандидатуры на все эти должности подбирал гимнасиарх, но окончательно их утверждало народное собрание Тесса.