3. Милетская школа

Создание первых не мифологических картин мира связывают с возникновением древнегреческой философии, которая формируется в греческих городах-государствах, сначала на западном побережье Малой Азии (в Ионии), а затем в греческих городах Южной Италии и Сицилии¹¹. Будучи центром ремесла и торговли, греческие поселения постепенно выдвигаются как большие культурные центры, одним из которых был город Милет. С конца VII до конца VI в. до н.э. здесь жили три первых философа: Фалес, Анаксимандр, Анаксимен.

Основателем милетской школы был Фалес (около 624 – 547 гг. до н. э.) – первый математик и физик Ионии. Будучи купцом, он много путешествовал, расширяя свои научные знания в самых различных областях человеческой деятельности. Все эти знания Фалес стремился упорядочить в систему в отвлеченной, теоретической форме. Не случайно Фалеса и его последователей античные авторы называли физиками или фисиологами.

Рассматривая мир как непрерывно изменяющееся целое, Фалес полагает, что он обусловлен различными состояниями одного и того же материального начала, некой субстанции, ее «сгущением» и «разрежением» относительно некого промежуточного начала. В античности этот вывод был распространен повсеместно и признавался большинством мыслителей. Зато активно осмыслялся другой вопрос. И здесь не было единства между философами, а именно: что принимать за первовещество, за субстанцию? Фалес находит, что это вода (жидкость). И считает, что все появляется из воды (жидкого) – и в воду (жидкое) все разлагается. При выборе воды решающее значение имело для него ее жидкое состояние (слово «вода» в древних текстах часто заменялось словом «жидкое»). По мнению В. Виндельбанда, мысль Фалеса состояла, главным образом, в том, чтобы объявить мировым веществом такое состояние материи, которое делало бы возможным переход в обе стороны – как в твердое, так и в летучее, в виде процесса уплотнения и разрежения¹².

Анаксимандр (610—546 гг. до н. э.) – ученик и последователь Фалеса, также был разносторонне образованным человеком. Интересовался математикой, физикой, астрономией, географией, изучал происхождение жизни и др. Не отрицая основного мировоззренческого ориентира Фалеса, Анаксимандр в то же время считал, что вода (жидкое состояние), не могла служить основой всего сущего, поскольку каждая вещь происходит «из своих собственных начал». Например, горячее и холодное – из теплого, белое и черное – из серого и т. п. Так что у каждого состояния, у каждой пары противоположностей должно быть свое, особое начало, особое промежуточное. Но в таком случае должно было быть и начало всех начал – первоначало, которое порождает мир в целом. И оно не может быть ни водой, ни какой-либо другой стихией (землей, воздухом, огнем), но это должна быть какая-то другая беспредельная природа, которая в одинаковой степени присуща всем стихиям. Эту бесконечную, активную, содержащую в себе противоположности среду Анаксимандр называет апейрон. Именно в ней, по мысли философа, заключается причина всеобщего возникновения и уничтожения.

Можно предположить, что Анаксимандр представлял себе некую от точки к точке изменяющуюся материальную среду, градацию, наподобие перехода от белого цвета к черному. Это позволяло философу взглянуть на нее с промежуточной позиции и увидеть противоположности как избыток и недостаток. Посмотрев на каждую из противоположных сторон в отдельности, с позиций их промежуточных положений, Анаксимандр видел подсистемы противоположностей и так без конца. Видимо такой взгляд позволил Анаксимандру предположить, что апейрон включает в себя все виды противоположностей, которые порождают все тела «посредством различий в плотности и разреженности первоэлемента», что в свою очередь является основанием для рождения и гибели миров-небосводов, которое испокон веку повторяется по кругу.

В свидетельствах Симпликия, одного из доксографов, жившего на тысячу лет позже Анаксимандра, сохранился один небольшой фрагмент:

«А из каких (начал) вещам рожденье, в те же самые и гибель совершается по роковой задолженности, ибо они выплачивают друг другу правозаконное возмещение неправды (ущерба) в назначенный срок времени»¹³.

Этот отрывок свидетельствует о том, что отношения между вещами, возникающими из бесконечной материальной среды, которую Анаксимандр называет апейрон таково, как отношение между «должником» и «кредитором», что свидетельствует о взаимосвязи мировоззрения Анаксимандра с мифологическим мировоззрением и, прежде всего, с законом весов, с идеей компенсации – Дике, как идеей космической справедливости (Правды). Причем, у Анаксимандра, несмотря на мифологическую терминологию уже нет этих сверхъестественных стражей меры, поскольку все космические процессы совершаются у него по своим имманентным законам, обусловленным активностью самой материальной среды. Поэтому смысл, вложенный в понятие «возмещение неправды» следует искать в мифологии и, прежде всего, в греческой идее компенсации – Дике, как идее космической справедливости (Правды), тогда как возникновение «задолженности» ассоциируется с идеей декомпенсации (Раздора).

Здесь наиболее отчетливо проявляется связь между мифологическим и философским мышлением, которые на первых порах идут рядом, имея своими источниками элементы первоначального эмпирического знания. Опираясь на объективные законы бытия, мифологическое мировоззрение оказалось уже способным представить идеи Несправедливости и Возмездия, Раздора и Правды, Декомпенсации и Компенсации в образе физического явления, т.е. в образе весов в руках богини правосудия, чаши которых в одном случае выходят из положения равновесия, в другом – стремятся к нему. В этом образе нашла свое конкретное отражение характерная черта античности – мышление противоположностями. Последние понимаются здесь исключительно как «избыток» и «недостаток» того или иного субстрата относительно положения равновесия – того промежуточного состояния, из которого возникают и к которому, уничтожаясь, стремятся противоположности.

Не случайно в первой части фрагмента Анаксимандр обращает наше внимание на то, из чего все сущее возникает и во что по необходимости оно уничтожается. И если слова «возмещение неправды» понимать как компенсацию (сходящиеся стрелки весов), а возникновение «задолженности» понимать как декомпенсацию (расходящиеся стрелки весов), то все становится предельно ясным. Появляется возможность определить «источник всеобщего возникновения и уничтожения». Все это позволяет предположить, что процессы «компенсации» и «декомпенсации» связаны у Анаксимандра временными рамками и в целом представляют собой своего рода циклический процесс (закон сдвоенных весов). Здесь, как и у Фалеса, точкой отсчета, с которой осмысляется мир, является «промежуточное», которое делит непрерывную среду на активные, противоположные части.

Анаксимен (585 – 525 гг. до н. э.) – ученик и последователь Анаксимандра. Как и его предшественники, Анаксимен осмысливает реальность с точки зрения промежуточного. Однако в качестве бесконечной, непрерывной среды – «апейроса», в отличие от Анаксимандра, он принимает одну из стихий – воздух, сгущение и разрежение которого порождает все видимое многообразие мира. По свидетельству Симпликия

«разрежаясь, (воздух) становится огнем, сгущаясь – ветром, потом облаком, (сгустившись) еще больше – водой, потом землей, потом камнями, а из них – все остальное»¹⁴.

Сказанное об учениях милетских философов согласуется и со свидетельством Аристотеля о том, что

«все принимающие такое единое (начало) оформляют его противоположностями, например плотностью и разреженностью или большим и меньшим, а эти (противоположности), вообще говоря, сводятся, очевидно, к избытку и недостатку…»¹⁵.

Таким образом, первые греческие философы приняли то «начало», ту единственную абстракцию – образ весов, которая помогла внести упорядоченность в текущую неопределенность вещей и событий и, тем самым, обеспечили переход к мышлению не только классификационными, но и сравнительными понятиями – противоположностями, – одной из первых тотальных формализаций, прошедшей затем через всю историю философии¹⁶.

Но переход к разумному мышлению имплицитно, т.е неявно, подготавливал переход от веры во многих богов к вере в единого Бога.

4. Пифагор и пифагорейцы

В то время как на востоке Греции, в Ионии, последователи Фалеса объясняли единство и многообразие чувственного мира посредством противоположностей, на западе, в Сицилии и Южной Италии заговорили о новом единстве мира, выражаемом через отношение «больше – меньше» и количественные понятия. Это были Пифагор и его ученики – пифагорейцы.

Пифагор (571 – 497 гг. до н.э.) – выходец с острова Самос. Он был первым, кто называл исследователей природы и рассуждающих о смысле жизни любителями мудрости или философами. По совету Фалеса Пифагор в поисках знаний отправляется в Египет, затем не по своей воле попадает в Вавилонию. После 34 летнего обучения и странствий, он возвращается в «Великую Грецию», где на юге Апеннинского (итальянского) полуострова в Кротоне основывает свою философскую школу – Пифагорейский союз.

Рассказывают историю о том, как однажды, проходя мимо кузницы, Пифагор обратил внимание на то, что удары неодинаковых по весу молотов (больший и меньший) вызывают разные звуки. Зная вес молотов, можно было легко соотнести интенсивность звука с числом. Отсюда развивалось учение, согласно которому основой всего сущего признавалось число, поскольку числовые отношения отражают мировую гармонию.

Одно из наиболее полных изложений пифагорейских взглядов мы находим у Аристотеля, который писал:

«Они видели, что свойства и соотношения, присущие гармонии, выразимы в числах; так как, следовательно, им казалось, что все остальное по своей природе явно уподобляемо числам и что числа – первое во всей природе, то они предположили, что элементы чисел суть элементы всего существующего и что все небо есть гармония и число. И все, что они могли в числах и гармониях показать согласующимися с состояниями и частями неба и со всем мироустроением, они сводили вместе и приводили в согласие друг с другом; и если у них где-то получался тот или иной пробел, то они стремились восполнить его, чтобы все учение было связным… Во всяком случае, очевидно, что они число принимают за начало и как материю для существующего, и как (выражение) его состояний и свойств, а элементами числа они считают четное и нечетное…»¹⁷.

Не секрет, что всякое мышление формируется в противовес известной мысли, которую наш разум стремится превзойти. Не было исключением намерение Пифагора и его последователей превзойти философов (физиков) милетской школы. У пифагорейцев было ясное понимание того факта, что ими обнаружена новая, подлинная реальность, которая может быть осмыслена посредством величин и дискретных количественных понятий. В отличие от философов милетской школы, которые между реально существующими вещами находят динамические отношения, пифагорейцы искали и находили количественные зависимости, пропорции. Поэтому вместо традиционного осмысления бытия как отношения противоположностей, пифагорейцы осмысливают его с позиции соотнесенного. Для греческой философии это был совершенно новый взгляд на реальность, заставивший пифагорейцев пересмотреть сущность понятия «противоположности». У Аристотеля мы находим список десяти пар бинарных оппозиций – это предел и беспредельное, нечет и чет, единое и многое, правое и левое, мужское и женское, покоящееся и движущееся, прямое и кривое, свет и тьма, добро и зло, квадратное и прямоугольное. Аристотель никак не комментирует эту таблицу. Но мы понимаем, что не все из этих парных понятий являются противоположностями, в том смысле, как их понимали древнегреческие физики – ионийцы, а именно: как избыток и недостаток (или как сгущение и разрежение) относительно промежуточного состояния.

В дополнение надо отметить, что противоположности у пифагорейцев статичны, ибо заимствуются не из чувственно воспринимаемого мира, а из математических наук, но, как известно, замечает Аристотель, «математические предметы лишены движения». Но даже в тех случаях, когда отношение противоположностей рассматривалось пифагорейцами как «избыток» и «недостаток» относительно промежуточного, т.е. с точки зрения «закона весов», идеи компенсации, все равно они видели в этом только уничтожение противоположностей в чем-то среднем, их равновесие. Выходит, что последователи Пифагора не сумели нащупать причинно обусловленный переход от идеи компенсации, как наиболее элементарной формы самодвижения, к циклическому самодвижению, которое на основе «закона сдвоенных весов» характеризуется соотношением в «едином» двух процессов: компенсации и декомпенсации, их суперпозицией. Поэтому пифагорейцы смогли видеть только часть процесса – компенсацию, что по времени занимает четвертую часть периода. Связать же ее с декомпенсацией, а тем более с целым периодом, т.е. с вращением тела по окружности или с колебанием его (положим струны) относительно положения равновесия – они не могли, несмотря на то, что периоды и отношения периодов, также как и отношения чисел, играли в учении пифагорейцев решающую роль.

А может быть, главной своей задачей они ставили не осмысление мира через противоположности, как это делали каббалисты и милетские философы, а его исчисление через категорию «соотнесенное» посредством чисел. Поэтому символом совершенства Пифагор избрал не Гексаграмму, символизирующую отношение противоположностей, а Пентаграмму – пятиконечную звезду, и сделал ее тайным знаком своей философско-математической школы. С помощью этого символа пифагорейцы отличали своих от чужих.

И все же, несмотря на мистический характер и односторонность взглядов пифагорейская философия без сомнения содействовала дальнейшему развитию обобщающей способности мышления. Если у Фалеса, который по существу был философом и физиком, математика только еще выходила из практической науки, то Пифагор первый превратил ее в умозрительную теоретическую дисциплину. Поэтому Пифагор является первым математиком в истинном смысле слова.

Проводя сравнение между двумя первыми философскими направлениями можно увидеть между ними существенное различие: милетская школа изучала природу с философской и физической точки зрения, тогда как пифагорейцы – с математических позиций. При этом милетская физика имела дело с качественным и структурным многообразием мира. Она искала и находила в нем множество самых разнообразных свойств, доступных чувственному восприятию, которые осмысливались затем через понятие «противоположности». Тем самым признавалась не только изменчивость, процессуальность, непрерывность и релятивность действительности, но подразумевалось ее объективное существование.

Иное дело – позиция математиков. Имея дело с той же самой реальностью, они осмысливали ее с позиции «соотнесенного», посредством бинарных оппозиций и дискретных количественных понятий – чисел. Со временем, переработав вычислительную математику, они все качественное многообразие мира с его чувственным восприятием оттеснили на второй план. Приоритет отдавался структурным и количественным многообразиям. Знание стало до такой степени абстрактным, «чистым», что дошло до почти полного разрыва с реальностью.