II. Древнегреческое мышление по пути от рассудка к разуму

1. Три типа мышления

Познавая мир, человеческий разум изначально вынужден был разделить его на части, в которых намечались более мелкие участки. Чтобы не заблудиться, надо было обозначить их словами, с помощью которых в языке разграничивались те или иные качества, закреплялись и накапливались представления о предметах и явлениях природы. Этот начальный процесс познания стал возможным потому, что он опирался на умение человека сравнивать вещи: отождествлять или различать их на основе отношений тождества и различия. На этой основе возникают классификационные (или качественные) понятия обычного разговорного языка, использование которых можно отнести к самому первому типу мышления, отражающему качественное многообразие мира.

В современных языках можно насчитать от ста до двухсот тысяч классификационных понятий. Зародившись на заре цивилизации, этот тип языковых средств и соответствующий им рассудочный тип мышления, благополучно развивается и поныне. Им пользуются представители разных наук, люди высокой культуры: поэты, писатели, политические деятели, представители гуманитарных и социальных наук.

Следующий шаг связан с углублением познания и появлением зачатков научного или разумного мышления за счет того, что в рамках одного и того же свойства, например, температуры, длины или тяжести можно было также обнаружить различия. Это позволило выделить новое отношение, зафиксированное в понятиях «больше» и «меньше». Данное отношение еще в древности обозначили понятием «соотнесенное», поскольку сравнению подвергались объекты одного и того же свойства. Это отношение позволило переосмыслить мир в бинарных оппозициях и, кроме того, обусловило появление градации, выражающей изменение степени интенсивности того или иного свойства, что еще более расширило возможности познания.

Принимая меньшую величину в качестве единицы измерения, люди освоили операцию «счет», который обусловил появление нового класса языковых средств – количественных понятий. Причем, в более ранний период счет был ограничен двумя членами, т.е. для сравнения вещей достаточно было только двух понятий: «один» и «много». Тогда как позднее между ними стали появляться и другие числа: «два», «три», «четыре» и т. д. Постепенно складывался бесконечный числовой ряд, благодаря которому появилась возможность измерять отношение данной величины к однородной величине, взятой в качестве единицы измерения. Именно эти понятия формируют язык метрической науки, который отражает количественное многообразие мира и они же, более чем классификационные понятия учат человека размышлять.

На представленном ранее Рис. 1, отражающем развитие познания, показано, что освоение структурного многообразия мира идет в направлении от тождества к различию, что связано с отождествлением все более непохожих свойств реальности. Подобно становлению числового ряда, оно идет через нахождение следующих друг за другом сравнительных понятий, лежащих между предельными абстракциями отождествления и различения: «соотнесенное», «противоположное», «ортогональное», «дополнительное», «подобное», каждое из которых появлялось вслед за предыдущим и обуславливало собой революцию в познании.

Итак, освоение мышлением всего лишь трех отношений, обусловленных операцией «сравнение» и выраженных в сравнительных понятиях: «тождественное», «различное» и «соотнесенное», обусловили появление речи и счета. В отличие от классификационных и количественных понятий, которых в языке огромное множество, сравнительных понятий совсем немного. Но именно они позволяют, шаг за шагом, радикально изменять мышление, осмысливать во всем многообразии мира его единство.

На смену мифу и литературному рассудочному творчеству приходит новая форма общественного сознания – философия, в понятийный аппарат которой помимо классификационных и количественных понятий входит целый ряд сравнительных понятий: «избыток» и «недостаток», «сгущение» и «разрежение», «сходящееся» и «расходящееся» и других, отражающих собой структурное многообразие реальности. Недаром в древности говорили: «все познается в сравнении».

На мой взгляд, существуют три типа мышления, обусловленных преимущественным использованием трех типов понятий:

– Рассудочное, филологическое мышление, как любовь к слову – это мышление классификационными понятиями на основе отношений «тождественное» и «различное».

– Разумное, философское мышление как любовь к мудрому слову – это мышление классификационными и сравнительными понятиями на основе отношений «тождественное», «различное», «соотнесенное» и других.

– Научное мышление как любовь к точному слову – это мышление классификационными, сравнительными и количественными понятиями, а также огромным множеством математических абстракций разной сложности.

Первая ступень отражает качественное многообразие мира и характеризует недостаточно развитые, описательные науки.

Вторая ступень позволяет осмысливать качественное и структурное многообразие мира и обуславливает теоретическое знание.

Третья ступень дает точное количественное описание действительности.

В зависимости от поставленных целей человек по преимуществу использует тот или иной тип мышления.

Писатель, например, использует в основном классификационные понятия, не позволяющие выходить за рамки качественного многообразия мира.

А философ должен осмысливать реальность двумя классами понятий, постигая тем самым ее качественное и структурное многообразие.

Представитель конкретной науки, скажем, физики, пытается осмыслить не только качественные и структурные особенности мира, но и стремится найти его точные количественные характеристики.

Каждое время, и каждый народ по-разному расчленял и обозначал реальность в классификационных понятиях. Здесь не всегда возможна объективность, а это препятствует точному переводу с одного языка на другой. Однако содержание сравнительных и количественных понятий является однозначным для всех времен и для всех народов, поскольку отражает отношения такими, каковыми они являются на самом деле, сообщает истинное знание, предлагает действительный и однозначный образ мира. Эти понятия способствуют разумному, более глубокому пониманию действительности и взаимопониманию между людьми, так как одинаково делят мир на части, правильно отражают соотношение последних. Если бы люди опирались только на рассудок и на классификационные понятия, с которых собственно и начиналось познание, то они сумели бы выразить только качественное многообразие бытия и простейшие эмпирические законы.

Иное дело, когда мышление дополнено сравнительными понятиями. В этом случае появляется возможность осмысливать и систематизировать более широкий спектр отношений и процессов действительности, учитывать психические свойства людей, весь спектр их ощущений и чувств. На основе этих понятий можно упорядочить и сам язык, выделяя в лексике однообразные группы слов: синонимы, антонимы и др. В сравнительных понятиях можно отражать континуальность мира, его изменчивость и самоорганизацию.

К сожалению, за многовековую свою историю философия растеряла не только свой предмет, распределившийся между конкретными науками, она утратила и свою главную ценность – логическую операцию «сравнение», а, значит, она потеряла суть главного направления интеллектуального развития, обуславливающего ее разумность.

2. О точках зрения

Говорят «человек – мера всех вещей», подразумевая под этим нечто духовное и возвышенное. На мой же взгляд, все значительно проще: относительно температуры нашего тела, мы судим о холодном и горячем, относительно нашего роста – о большом и малом. С аналогичных позиций, мы можем говорить о добре и зле, мягком и твердом, сухом и влажном, и тому подобном. Приблизительно так же воспринимают мир и животные. Но в отличие от чувственного познания последних, человек стремится вынести систему отсчета за пределы своего организма, благодаря чему переходит от субъективной оценки реальности к ее объективному осмыслению. Но в любом случае в основе объективного знания лежит сравнение вещей.

Оценка бытия, опирающаяся на поиск тождественного, – это объективная оценка, поскольку за исходную «точку зрения» принимался тот или иной реальный предмет, то или иное свойство или отношение, с которым как с образцом сравнивалось все. И в этом отношении прав Аристотель, когда говорит, что

«каждая вещь обозначается по отношению к каждой, как то же самое (тождественное), либо другое (различное)».

Так на основе отождествления и различения объектов и свойств окружающего мира возникает язык классификационных понятий – обычный разговорный язык, классифицирующий мир и отражающий объективность его качественного многообразия. Но эти же классификационные понятия позволяют человеку осмысливать реальность не только с объективных, но и с субъективных рассудочных позиций, обусловливающих плюрализм мнений.

Что же касается количественного и структурного многообразия мира, то классификационные понятия, совершенно здесь непригодны, поскольку осмысление этих сфер действительности требует других понятийных средств: натуральных чисел и сравнительных понятий.

Следующий шаг позволяет человеку анализировать мир, пропуская его сквозь призму отношений «больше» и «меньше». В древности эти отношения называли соотнесенными, поскольку под большим, например, понимается «большее» по отношению к меньшему, а под меньшим – меньшее по отношению к большему». Поэтому соотнесенные стороны всегда находятся вместе, так как вне отношения друг к другу они не имеют смысла. В итоге одна сторона этого отношения является объективной точкой зрения для суждения о другой стороне.

Но удивительным является то, что эту же самую реальность можно рассматривать не только с позиции одной или другой противостоящей стороны, но и с промежуточной точки зрения, посмотрев на стороны как на отношение противоположностей. Выходит, что с одной позиции отношение «больше – меньше» можно рассматривать как соотнесенное, с другой – как отношение противоположностей.

Например, если рассматривать друг относительно друга разницу температур на концах металлического стержня – можно говорить о горячем и холодном как о соотнесенных понятиях.

Но если рассматривать это же отношение с точки зрения промежуточного положения, т.е. «теплого» – то речь пойдет о противоположностях.

Выходит, что в одном случае горячее и холодное это соотнесенные понятия, в другом – противоположные. Также «большое» и «малое» можно рассматривать не только в отношении этих сторон друг к другу, но и в отношении к некой промежуточной величине, как избыток и недостаток. Это означает, что одна и та же реальность воспринимается по-разному в зависимости от выбранных ориентиров. Поэтому для научного познания очень важно, чтобы ученый хорошо ориентировался в выборе объективных точек зрения.

То же самое требование предъявляется к людям и в реальной жизни. На это обращали внимание многие психологи. В частности, Стивен Р. Кови описал ситуацию, в которой оказались его студенты, рассматривая рисунок с изображением двух совмещенных образов: молодой и пожилой женщины⁶. Возник спор, который был разрешен благодаря спокойному и детальному обсуждению рисунка. В результате все студенты смогли увидеть изображение с двух разных точек зрения.

Рис. 2. Разные точки зрения

Та же ситуация наблюдалась и в споре между древнегреческими философами. Причем «соотнесенное» и «противоположное», дающие объективные точки зрения на мир, не всегда имели у них одинаковый статус. В мифологии, например, приоритетным было осмысление реальности с промежуточных позиций. Этот объективный взгляд на действительность нашел свое выражение в образе Дике, персонифицирующей образ весов, благодаря которому мир рассматривался как отношение противоположностей, сочетающихся на все лады.

Мифологическое мировоззрение греков связывает это важное отношение действительности с действиями богини права и справедливости. Изображенная с повязкой на глазах и с весами в руках, она символизирует абсолютное беспристрастие, когда дело касается нахождения равных прав, промежуточных положений, противоположных свойств, состояний, вещей и т. п. Так, благодаря освоенному древнегреческими философами «закону весов», стало возможным судить о противоположностях как об «избытке» и «недостатке относительно строго заданной системы отсчета – «промежуточного».

Если раньше мерой всех вещей был сам человек, то «закон весов» и понятие промежуточного как определенной точки зрения на мир сделали возможным определять любые противоположности относительно ориентиров, лежащих вне человеческого организма. И хотя за всем этим продолжала наблюдать мифическая богиня, а у наследников Авраама сам Всесильный Творец, тем не менее, исследование противоположных начал вступило в новую фазу. Первобытное разумное мышление, находясь в неразрывной связи с языком, было уже невозможно без обобщений, без стремления во всем найти такие объективные закономерности, которым подчиняются как те или иные частные явления, так и более широкие и более удаленные от человека области действительности. А это, было возможным только с определенных объективных ориентиров: 1) с точки зрения крайних позиций или 2) с точки зрения промежуточного. Но в любом случае на основе понимания объективного закона весов.

Появление весов и других средств и единиц измерения показало, что «противоположности» могут быть только однокачественными объектами как избыток и недостаток относительно промежуточной степени этого же качества. Поистине, это была та объективная наблюдательная позиция, которая на сотни лет определила содержание античного мировоззрения. «Закон весов» был тем образцом, с которым сверялось все: будь то устройство космоса или проявление некоторых частных закономерностей природы, вопросы этики или правосудия. Величественнейшая из богинь – богиня справедливости и ничтожнейший из людей – разбойник Прокруст⁷, в своих действиях в одинаковой мере руководствовались этой «точкой» зрения, ибо каждый вершил свой суд относительно того или иного строго заданного промежуточного состояния.

В этой связи особый интерес представляет поэма Гесиода «Труды и дни»⁸, являющаяся одним из основных предфилософских источников древнегреческой философии. В этой поэме мы находим осмысление двух диаметрально противоположных процессов бытия, характеризующиеся двумя понятиями: «дике» и «адике». «Адикия» – характеризует процесс декомпенсации, в результате которого возникают противоположности «избытка» и «недостатка» из некой промежуточной основы. Например, я занимаю или вымогаю у Вас десять долларов. В результате находящиеся в руках богини правосудия «весы» выходят из равновесия, поскольку мой карман стал тяжелее на десть долларов, а Ваш – легче. Этот процесс отождествляется Гесиодом с заведомо несправедливым делом, которое противопоставлено процессу компенсации – «дике», т.е. уничтожению противоположностей в промежуточное состояние, обусловливающему справедливость и порядок человеческой жизни. Ибо справедливость требовала от меня добровольно вернуть Вам долг или то, что изъято у Вас силой, либо обманом. В противном случае, Вы обращаетесь к судье, и он силой устанавливает справедливость. И тогда «весы» приходят в равновесие. Благодаря идеализациям «дике» и «адике», «компенсации» и «декомпенсации», справедливости и несправедливости во всех их модификациях и оттенках, Гесиод осмысливает не только судебный процесс или другие отношения между людьми, но и природный порядок⁹.

Рис. 3. «Дике» или компенсация

Рис. 4. «Адике» или декомпенсация

Именно идеи компенсации и декомпенсации, выраженные на «языке закона весов», становятся переходной ступенью от рассудочной предфилософии, к философии, от персонификаций к осмыслению реальности сквозь призму «промежуточного», которое для древнегреческих философов становится не только проблемой, но и отправной точкой зрения на мир. Поэтому привлеченные из мифологии образы обусловливают вполне разумное, рациональное понимание мира и человеческой жизни. Они составляют ту рациональную основу, на которой не только зарождается первая философская школа в Милете, но которая обусловливает и все последующее развитие древнегреческой философии.

Восстанавливая в правах божественного закона «сходящиеся» и «расходящиеся» стрелки весов, и закрепляя их в образах «дике» и «адике», раскрывающих специфику древнегреческого мышления, можно совершенно по-новому провести реконструкцию всей философии досократиков. Тогда как игнорирование или непонимание этих предфилософских абстракций, ставит непреодолимый барьер на пути осмысления античного мировоззрения, а также на пути преодоления пропасти, возникающей между современной гуманитарной и научно-технической культурами. Именно такая постановка вопроса может подтолкнуть философов различных направлений поддержать лозунг «назад к досократикам» с тем, чтобы коренным образом переосмыслить не только всю существующую историко-философскую традицию в освещении досократовской философии, но и наше современное рассудочное мышление.

Как специфический способ осмысления реальности, философия возникает из мифологии и античной науки в VII – VI вв. до н. э., т.е. лишь тогда, когда в познании активно осмысляются два типа отношений: соотнесенное и противоположное. А это свидетельствует, что процесс отделения философии от мифологии, литературы и от практических знаний растягивается на многие столетия. Чтобы стать философским, мышление должно было переориентироваться с мифотворчества и рассудочного освоения той или иной сравнительно узкой сферы действительности к разумному и объективному осмыслению структурного многообразия всего мироздания. Только на этой основе становится возможным возникновение философии как системно – рационализированного мировоззрения, включающего в себя огромное множество самых разных объективных подходов. Но, прежде всего, возникновение древнегреческой философии связано с различными попытками построения теоретической картины мира.

Причем в отличие от мифологической политеистической картины, строящейся в основном по законам воображения, новое воззрение на природу опиралось на разум, на умение отождествлять и различать ситуации, на стремлении использовать сравнительные понятия и видеть мир с объективной точки зрения: «Мудрость в том, чтобы знать все, как одно». А этот взгляд неизбежно подготавливал переход от веры во многих богов – политеизма, к вере в единого Бога – к монотеизму.