первый день //

Сидим на сахаровской кухне

Знакомство с А.Д.

Я была в конце одного романа

Дело «самолетчиков»

Билет из Потьмы за «Мальборо»

Кефир надо греть

ВЧК «Вольпин – Чай – Кекс»

Барская квартира

Судья с авоськой

«Кузнецов, жить будем»

Флюс – ЗИМ и дача

Скрепка в руках

Альбинони

Чай с селедкой

ЮР Я думаю, что сегодня возьмем самые первые фотографии, и вы уйдете вглубь, куда хотите, в свою жизнь, в жизнь Сахарова. Мы будем плавать вольно, привязываться ко времени не будем, фотографии – повод для того, чтобы вы вспомнили. Вы можете вспоминать все, что было в других книжках, это меня абсолютно не волнует. Потому что вы все равно вспомните иначе. В разговоре лучше вспоминается, не так, как в письме. Абсолютно ничего не бойтесь, никаких разговоров, потому что ни одной строчки не будет напечатано без вашего ведома, это вы знаете сами. И я знаю.

ЕБ Дай вон ту, как я понимаю, с нее и начинать.

ЮР Да, с нее мы и будем начинать. Сидим на этой кухне, на которой проведено много замечательных дней. Вообще тут очень много чего произошло, и здесь мы начинаем вот эту самую книжку.

Так получилось, что мы, вы и я, познакомились с Сахаровым в один год. Вы знаете, как я к Сахарову попал? Я вам не рассказывал?

Благодаря Капице¹ попал. Мой друг и выдающийся журналист, в том числе и научный, Слава Голованов меня познакомил – и Капица раза два в год приглашал к себе – там ужин. Там дом, конечно, не чета вашему. Там был настоящий особняк, английский, все как надо, камин впервые я увидел с мраморным фризом; он сидел в мягкой рубашке, что-то рассказывал.

У него была единственная мечта в жизни – это Нобелевская премия, а все остальное его абсолютно мало волновало. Он вообще был англоман такой после Кавендишской лаборатории, и где-то на даче у себя, на Николиной Горе – у него была небольшая мастерская-лаборатория – он там что-то делал, какие-то приборы. У него был острый такой экспериментаторский ум. И он сказал, что он создал прибор, где существует устойчивая плазма, «Ниготрон». В этот раз мы пришли с Володей Губаревым, который стал что-то спрашивать про всю эту историю, действительно, в этом «Ниготроне» устойчивая плазма держалась каким-то образом.

ЕБ Андрюша сказал, между прочим, когда я что-то вякнула – вот тебе дадут за «Токамак» с высокотемпературной плазмой когда-нибудь Нобелевскую премию, он сказал – нет, я до этой премии не доживу, это будет, наверное, году в 2025-м.

ЮР А может быть, оно так и будет. Ну, поскольку эта плазма, которую удержал Петр Леонидович, тем не менее, претендовала на научное открытие, Губарев его спрашивает: а кто бы вот мог прокомментировать ваше открытие? Конечно, надо знать Капицу. Он мог бы сказать: Тамм², Черенков³ или Басов⁴. В конце концов он мог произнести любое легальное имя. Но Капица не таков был, он сказал так: лучше Сахарова вам никто это и не оценит. А в этот момент, это 70-й год: шум по поводу «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе» – такое название только Сахаров мог дать, чтобы невозможно было его запомнить! И сахаровское имя на слуху интеллигенции уже появилось, и уже первые пошли передачи.

ЕБ Радио «Свобода» и все остальные.

ЮР То есть опасность уже оно вызывало у нормального человека, это имя. Я говорю: ну, вы позвоните Андрею Дмитриевичу, чтобы он нас пустил, потому что мы так придем, а чего он нас, с какого рожна примет. Он тут же взял телефон, нам сказали адрес, и мы поехали.

Володя настаивал на том, чтобы я ехал, но я сам хотел. Я даже не понял, в чем дело, но я почувствовал, что это мой тип. Вы же видели, мы с ним очень хорошо контачили.

Мы приехали в квартиру у Курчатовского института, вошли в комнату первую, направо, где застекленные двери. Помню, я по столу провел, там был нормальный слой пыли, это точно. И была маленькая собака, то ли такса…

ЕБ Такса, Малыш называлась.

ЮР Которая грызла мне ноги. И я ее под столом все время отодвигал. У меня тогда был аппарат «Зенит». Я говорю: можно я вас всех поснимаю. Он улыбнулся и сказал: пожалуйста, снимайте. Темно там было, освещения не хватало. А Губарев расспрашивал про этот «Ниготрон». Сахаров рассмеялся, я это помню, и сказал: ну какая высокотемпературная плазма. Нет, это очень интересное изобретение, потому что все делают в вакууме, а он в вихревых потоках. Губарев кивал головой, а я фотографировал. Потом…

Я помню, там были обои очень какие-то обычные. И они мешали, эти обои, фон был, я поэтому при печати все эти обои закрывал руками, чтобы он был на белом фоне у меня, чтобы он был лучше виден. И помню, что он был в зеленой рубашке, словно армейской, но не армейской. Вместо верхней пуговицы была английская булавка. Причем я хотел так изловчиться, чтобы ее было видно, ну, как в жизни. Я и Капицу снял так – вальяжно сидит, такой роскошный камин, у него там из-под брюк кальсоны чуть ли не видны.

На следующий день позвонил опять. Говорю: Андрей Дмитриевич, это Юра Рост из «Комсомольской правды», вот я хотел занести вам фотографии. Ну, приходите. Я приехал, и мы с ним сидели и разговаривали. А поскольку я не старый большевик, я не помню, что Ленин точно говорил. По ощущению, ни о чем как будто бы, мы разговаривали где-то минут, наверное, сорок. Причем, я все прорывался встать, а у меня было такое ощущение, что ему не с кем поговорить и он с удовольствием со мной разговаривал на самые разные темы.

Я ему отдал кучу этих фотокарточек. Какие-то он рассматривал дольше. Вот эту фотографию, которую он вам подарил, он долго ее рассматривал. Потому что там такой ракурс. Вот если в профиль, он немножко буратинистый и немножко он такой сутуловатый, а тут такой красавец просто. И ему понравилась эта фотография.

Я помню, как вы ее мне показали. В «Комсомолке» я хранил негативы в конверте с надписью «Сахаров». Вас выслали в Горький, я ушел в «Литературку», а негативы исчезли. Осталась одна карточка с автографом. Все! Откуда я знаю, что снимал в начале марта – там дата.

А в день смерти вы посадили меня в комнату, где он лежал. А потом зашли с карточкой, затертой довольно. Твоя? Моя.

ЕБ Да, 70-й год. Но твоя фотография – 70-й год, март. А я никак не могла, даже по его версии, что он меня увидел у Чалидзе, встретиться с ним раньше лета. Потому что я пришла к Чалидзе после того, как арестовали «самолетчиков»⁵.

ЮР Сразу просьба, Елена Георгиевна: для того чтобы нам потом не искать, вы говорите о Чалидзе, мы потом сделаем, может быть, список и кто он, сразу, это единственное, чтобы потом нам не путаться.

ЕБ Валерий Чалидзе известный правозащитник, диссидент, и это его идея создания Комитета прав человека⁶. Это была вторая по времени возникновения правозащитная организация, первой была Инициативная группа по защите прав человека⁷ в 69-м году. И он издавал такой бюллетень, назывался «Общественные проблемы». Сказать, что интересный для широкого читателя, я не могу, но интересный тем, что в нем обсуждались вопросы взаимоотношения человека, гражданина с властью. «Самолетчиков» арестовали 15 июня.

ЮР Это вы имеете в виду Кузнецова?⁸

ЕБ Кузнецова и компанию. Я в этот же день полетела в Ленинград и выяснила какие-то обстоятельства их ареста. Там были интересные моменты: по радио передали, что арестовано четырнадцать человек, а мужик на маленьком аэродроме⁹, с которым я подружилась за «Мальборо», сказал – одиннадцать человек.

ЮР А откуда у вас было «Мальборо» в те времена?

ЕБ А у меня жевательные резинки и «Мальборо» были навалом, хотя я их не курила и не жевала. Для поездок в лагеря родственникам я их давала, там на станции можно было сунуть, и за «Мальборо» билет из Потьмы до Москвы купить; понимаешь, чисто товарный обмен. Но с самого начала была проблема найти адвокатов на эту компанию. И это был повод, по которому я пришла к Чалидзе.

ЮР Он где жил?

ЕБ Он жил на Сивцевом Вражке. В коммуналке, большая захламленная квартира. Высокомерный. Но вполне идеально, по-деловому общался. И его даже прозвали в кругу диссидентов Князь. И, по версии Андрея, он меня увидел у Чалидзе. У Чалидзе была манера разных своих гостей или людей, приходивших по делу, не представлять друг другу. Возможно, это некая тенденция конспирации. Во всяком случае, я не помню Сахарова, я бы запомнила, если бы мне сказали про кого-то, что он Сахаров. А вот Андрей говорит, что он тогда на меня глаз положил.

ЮР А вы в романе были или вы свободны были в этот момент?

ЕБ Я была в конце одного романа. С Ваней¹⁰ я рассталась давно, года за четыре до этого, правда, мы официально не разводились. Но отношения были, раз были дети. Он жил в Питере, мы расстались без мордобоев, и я никак не ограничивала Таню и Алешку¹¹ в контактах с ним. И все эти годы так: то Ваня дачу где-то снимал, то ехал с Алешкой в Евпаторию, и на каникулы ребята ездили к нему, просто потому что они оба его любили, Ленинград любили, и какие-то дружки оставались. Ну, и бабушка, и дедушка там.

ЮР Где вы жили здесь, у мамы?

ЕБ Мы жили здесь в этой квартире все – Таня, Алеша, я и мама¹². Вообще довольно долгая история. Мысль о переезде возникла, потому что Алеша заболел. У него маленького – еще пяти лет не было – был тяжелейший ревмокардит. Мы тогда чуть его не потеряли. И я решила, что надо менять климат, увозить мальчика из Ленинграда. Когда я переехала сюда, то мы еще не расставались. И Ваня нашу большую комнату в коммуналке, которую я перевела на его имя – был суд для перевода комнаты – на Москву поменял. И судья мне сказал: вы в своем уме, вы сознаете, что вы делаете? Он вас же жилплощади лишит.

ЮР А где вы жили там?

ЕБ На Фонтанке. В общем, у нас не получилось совместной жизни, как-то все больше и больше напряжение возникало, и мы расстались. Но я думаю, что для знакомства с Сахаровым не имело значения – свободна ли я от романов или нет. Я увидела Сахарова.

ЮР Для вас не имело значения или для него?

ЕБ Для меня – совершенно. Я увидела Сахарова на суде над Пименовым¹³. И мне не то что он не понравился, но сразу возникло состояние некоего отчуждения. Около суда нас было человек двадцать. Там был один жест с его стороны, который мне не понравился. Мы целый день стояли у суда. Я и еще кто-то пошли в гастроном, купили кефир, молоко и разные слойки.

ЮР Суд где?

ЕБ Суд в Калуге. Разложили все это на окне в коридоре суда и всем нашим говорили: идите и поешьте. И когда Сахаров спустился из зала суда, я то же самое сказала ему. И он так как-то буркнул, что я подумала: брезгует, что ли, нашим кефиром? Я же не знала, что кефир надо греть. И вот первое впечатление было именно такое, что – ну, конечно, академик. Хорошо, что он приехал на суд, но все-таки не наш он, из другого края. Понятно?

ЮР Да.

ЕБ Но у этой истории была еще предыстория. Суд был в октябре, а предыстория была в мае, между 1-м и 9-м мая я взяла отпуск и поехала в Ленинград с расчетом, что, может, на несколько дней в Ферапонтово съезжу с кем-нибудь. А в это время у Пименова были обыски, и Пименов передал мне свое письмо Сахарову с просьбой защиты. Я звоню Шиху.

ЮР Шихановичу?¹⁴

ЕБ Да. И говорю: у меня к тебе дело, давай встретимся. И мы встретились на лавочке у Динамо. И я ему говорю: вот, мне Револьт дал письмо, надо передать академику. Он мне говорит: ну, ты и передавай. Я говорю: да не пойду я ни к какому академику.

ЮР Вы его не видели до этого и не представляли как он выглядит?

ЕБ Нет, нет. Не пойду я ни к какому академику, ты в этом конце живешь – он где-то у Сокола живет – ну пойди и положи ему в почтовый ящик.

ЮР Да он жил не у Сокола, а он жил тогда около института Курчатова.

ЕБ Да, ну за Соколом. В общем, Юра чуть покобенился и сказал: ну ладно, и положил эти письма Сахарову в почтовый ящик. Андрей говорил потом, что я украла несколько месяцев знакомства у него.

ЮР Но неизвестно, как бы оно сложилось.

ЕБ Тоже верно. Далее суд в Калуге. Виля – жена Пименова – стащила папку с документами со стола суда. И сунула ее Сахарову, который был в зале суда. Как-то эта папка на две части была разделена, одну часть он – я с Сережей¹⁵ стояла – сунул нам, а одна часть у него осталась.

ЮР Это уже после того, как?

ЕБ Это уже после кефира.

ЮР Теперь одну секундочку, я задам маленький вопрос. Вот как он вам чисто внешне, визуально, когда вы его увидели? Вот вы его увидели, вы его представляли как-то? У вас есть манера представлять человека?

ЕБ Тебе честно сказать?

ЮР Честно.

ЕБ В 68-м году, летом, я была во Франции у родни. Тогда в «Русской мысли» появилась статья «О мирном сосуществовании»¹⁶ – трактат сахаровский. И я его там прочла во Франции и несколько экземпляров привезла сюда через границу без всяких осложнений, в чемодане, где у меня была куча старых журналов мод для мамы – мама шила.

ЮР На русском языке была издана?

ЕБ У меня была только на русском языке. И там было имя Сахарова. Мне понравилось, что у него эпиграф из Гёте – «Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день идет за них на бой», но в содержании я не видела ничего экстраординарного: проблемы разоружения, экологической безопасности, народонаселения. У меня более примитивные представления были. Не было бы зэков и посылок, и уже хорошо. Понимаешь? Как раз этого там почти не было. Поэтому я прочла как обязательный самиздат, но никакого восторга и никаких «ох» не испытала. Вот все мое представление о Сахарове.

ЮР Образ его строили?

ЕБ Насчет образа. У меня в то время был единственный знакомый академик, это Иосиф Шкловский, дальний мой родственник.

ЮР Это тот, который космосом занимался?

ЕБ Да, или, вернее, даже свойственник, долгая история. Но я была с ним хорошо знакома и других академиков не знала. Единственно, что я знала просто заранее, что Сахаров явно не похож на Иосифа. На этого хохмача, трепача и бабника – вот в этом я была уверена. Хотя Иосиф при этих трех качествах был очень талантливый и очень обаятельный человек. Ты его знаешь?

ЮР Да, я его знал, конечно.

ЕБ Так что никакого облика, который я приписала бы Сахарову, у меня не было. Когда я его увидела, он тоже на меня особого впечатления не произвел. А главное, он сразу произвел некое отталкивающее действие вот этим холодным кефиром или там холодным молоком. Понимаешь, вот в этой среде (я не первый раз была около суда) всегда создавался пусть временный, но такой свой микрокосмос. А Сахаров как бы исключался из него. Этот микрокосмос включал и общий кефир или еще что-то там, понятно тебе? Он не входил в это.

А на следующий день звонит Виля, Пименова жена.

ЮР То есть никаких контактов в этот раз вообще не было, просто вы взяли бумаги и ушли?

ЕБ Да. Мы не хотели брать с собой все, за нами ГБ следил. Считали, Сахаров надежнее. И Виля говорит, что ей не дают свидания, пока она не вернет все документы, часть документов есть у нас, а часть у Сахарова. Я звоню Валерию и говорю, что вот, такая вещь. Надо к нему поехать, а у меня кончается обеденный перерыв, у меня лекция должна быть, здесь сидит наш и Пименова друг Володя Козаровецкий¹⁷. Он говорит: я к Сахарову не поеду, я боюсь. Тут Таня пришла из института, я говорю: ну хорошо, Таня с тобой поедет. А Валерий звонит Сахарову и говорит, кто к нему поедет. Сахаров спрашивает, как он их узнает. И Валерий говорит ему: а вот придет девочка, вы ее сразу узнаете, она очень похожа на свою маму.

ЮР Это про Таню?

ЕБ Да. Я тогда Валерию говорю – а что это ты Сахарову сказал? Откуда он знает ее маму? А он меня спрашивал про вас.

ЮР То есть вот это мимолетное свидание привлекло его внимание?

ЕБ Да, привлекло его внимание, и он у Валерия про меня спрашивал. И действительно, Таня поехала с Володей Козаровецким к Сахарову, взяла эту папку, а уже Володька отвез ее в Калугу. Мы еще собрали какие-то вещи, так как не знали, будут ли еще свидания, а осень была, октябрь: шарф, свитер, ну, что было в доме, дали это все Володе. И он туда укатил.

Но до этого там, в Калуге был такой момент. Наташа, которую ты знаешь, Наталья Викторовна¹⁸