Глава 3. Лёжка

– А вообще, молодой человек, считайте, что повезло вам – в голову Пети опять проник голос Окороковой – Ну чего вам в инженерАх делать?

Самое смешное, что слово «Инженерах» было произнесено с ударением на последнем слоге. Толи местная специфика, толи уровень образования кадровика. А она продолжала рассказ о безмерной удаче Фролова:

– И оклад выше, и рабочий день у наших дежурных сокращенный шестичасовой.

– Что, правда что ли?

– То есть смена стандартная, двенадцатичасовая, просто месячная норма рабочего времени меньше. Выходных больше. А еще же и вредное производство считается, через двенадцать лет получите право на досрочную пенсию. На заслуженный отдых пойдете в пятьдесят пять, а не в шестьдесят. Сплошные плюсы.

– Я даже знаю, с чем сокращенный график связан, у вас там нагрузка такая, что умереть и не жить. Небось каждый второй гипертоник или сердечник.

– Ну да, бывает. Здоровье беречь надо, чтоб до пенсии дотянуть.

Я шел вдоль железнодорожных путей мимо деревянных домиков с выгороженными дворами, чьи заборы прижимали тропинку к маневровой вытяжке. Еще немного, и маршрут от Сортировки Второй до Сортировки Первой, который должен длиться минут десять от силы на пригородном поезде, был преодолен успешно пешком – из-за кустов показалось здание вокзала. Классическое двухэтажное здание в стиле сталинского ампира с фальшивыми колоннами, треугольным фронтоном и окнами ресторана на два этажа от фундамента до самой крыши не поражало, но заставляло задуматься. Первая мысль – как так, такое солидное здание не может стоять в таком маленьком городке, где даже отеля нет. Да тут не то что отеля, тут слова такого нет и не было сроду.

«Погоди анализировать» – прервал я сам себя, сейчас есть более важная задача – обеспечить себя крышей над головой. А то пока ты архитектурными изысканиями страдаешь, начальник вокзала сдриснет домой или к любовнице, а то и на огород, сиди потом на лавочке! Самый логичный вариант поиска начальника – привлечь местных, решил я и пошел искать дежурного по вокзалу, на его наличие как бы намекала монументальность здания, опять же целых пять пассажирских путей и три пассажирские платформы предполагали большой трафик.

Вот ты где! Дверь с надписью «Дежурный по вокзалу» находилась практически посередке кассового зала рядом с амбразурами кассиров и справочной. Не чинясь и не страдая от излишней робости, я потянул ручку на себя, а потом и проник в кабинет:

– Чо надо! Стучаться не учили? – суровая однорукая тётка в серой форменной рубахе с железнодорожными погонами решила сходу показать, кто тут главный. Ну-ну.

– Хорош орать, мне начальник вокзала нужен – дипломатично ответил я, выбрав самый доверительный тон – я от Шафороста.

Фамилия начальника станции, одного из больших людей города и однозначно шишки железнодорожного узла оказала должный эффект.

– А чо молчал тогда, так бы сразу и сказал.

А действительно, что я молчал? Может потому, что глупо орать через закрытую дверь? Адекватность у конкретной работницы расположена где-то в том же месте, где у меня дипломатичность выросла, однозначно. Ну да мне с ней не детей крестить, где дежурный по вокзалу, а где я! Главное, что мы куда-то идем. Пройдя вглубь здания через какую-то дверь, мы неожиданно оказались на улице. То есть не совсем на улице, а в портике между колоннами с задней стороны вокзала. В таких местах обычно творятся самые темные делишки, вспомнил я, именно здесь должны толкать дурь, распивать спиртные напитки и торговать билетами на юга из-под полы. Угу, а раз лето, и никакой полы у кассирш нет, то из-под юбки.

В противоположность ожиданиям, среди колонн не маячили наркоторговцы, не валялись пустые бутылки, а на подозрение наводила только обшарпанная дверь с табличкой «Парикмахерская». Но нам туда было не надо, совсем другую дверь моя сопровождающая открыла единственной рукой и стала подниматься на второй этаж.

– Что случилось, что за пожар? – начальник вокзала по всей видимости спал на рабочем месте, наш визит оказался не в кассу. Да и хрен с ним, всё равно скоро уже просыпаться дядечке, домой идти.

– Вот, говорит, ДээС прислал.

– И?

– Здрасьте. Прислан к вам ажно из самой Москвы в качестве молодого специалиста. Пока жульём не обеспечили, Николай Николаич распорядился ночевать в комнате матери и ребенка. Какой матери, он не уточнял.

– Ха! С юмором пополнение, это правильно. К какой матери тебя послали, ты потом поймёшь. А пока да, пока у нас перекантуешься. Ты как, от мамки или нормальный?

– В общаге пять лет. Так что не переживайте, не опысаюсь ночью.

– Он мне нравится! Кузьмина, веди его, заселяй. И не обижай парня, а то он вырастет и припомнит тебе черствость твою.

– Знаете, где я видала все его припоминалки!

– Знаю, Кузьмина, они у тебя все примерно в одном месте находятся. Как тебя муж только терпит. Иди, короче, открой резервную комнату, выдай полотенце. Он небось вообще голяком приехал. Молодой, где твой чемодан со шмотками?

– В Москве лежит. Сначала я крышу над головой организую потом обживаться начну.

– Ну, тоже логично. Всё, идите уже, не мешайте работать.

– Так уже поздно работать, почти семнадцать часов!

– И что предлагаешь?

– Я? Ничего.

– Жалко – тяжело вздохнул начальник вокзала – А я уже решил, что нормального специалиста к нам в кои веки прислали. И что, даже полстакана не тяпнешь?

– Сухое игристое если только. Что-то есть из шампанских вин?

Дяденька сначала икнул, потом попытался перевести фразу на понятный язык, и только через минуту отвис и заржал! Мы шли по полутемному коридору, а смех за нашими спинами не утихал, он метался между стен, резонировал с плафонами и заставлял задуматься о бренности бытия.

– Ты со своим юмором тут поаккуратнее, молодой специалист. А то не поймут, бить начнут. Народ у нас не очень тонкий, опять же с коллективизмом всё хорошо.

– В смысле, толпой бить будут?

– А то! Ты вон парень видный, питался хорошо. Втроем с тобой ругаться в самый раз будет.

– Это вы мне льстите. Спасибо конечно, и за предупреждение тоже спасибо. А ежели вы скажете, где у вас покушать можно, то совсем будет здорово.

– Ну, ресторан в вокзале ты видел, туда не ходи. Напротив ресторана мост переходной через пути, а за ним автостанция и столовка. Туда тоже не ходи. Напротив административного здания столовка, видел?

– Неа. Как-то не заметил.

– Ну да, её трудно разглядеть. Туда не ходи точно!

– Так где покушать-то?

– Да возьми чего-нибудь в магазине и заточи. Всухомятку, зато не отравишься. А потом девку себе найди хозяйственную, чтоб кормила. Я так поняла, ты непьющий?

– Непьющий. Хотя итальянские вина…

– Вот я так и поняла сразу! Я дожила, святый боже! Дожила! В городе непьющий мужик завелся! Все девки твои теперь, если пипирка рабочая. Ты как, ходок?

– Если от этого завит вопрос моего выживания, то прямо бегун!

– Молодец, с таким подходом приживёшься. Народ у нас хоть и простой, но с пониманием. Но тяжко тебе будет непьющему. Особенно в трудовом коллективе.

– Я комсомолец. Кажется.

– И-и-и?

– Комсомольцы трудностей не боятся!

– Юморист. Может и примет тебя коллектив. Наш народ юродивых и блаженных привечает. Ладно, вот постельное бельё, сам заправишь. Вот тебе ключ, удобства по коридору направо. Никого не пугай, сам не пугайся, куда попало кипятильник свой не суй. Есть кипятильник?

– Нету пока.

– Пока? Смотри мне, чтоб никаких моек на проволоке! Спалишь проводку, прокляну.

– Понял, не дурак. Был бы дурак, не понял. Дальше сам разберусь.

Когда дежурная по вокзалу ушла, я окинул взором комнату и решил, что с временным жильём мне повезло. Явно не для кого попало держали помещение, скорее всего транзитным пассажирам её и не открывали никогда. Если гостиницы в городе нет, то всяких приезжающих проверяющих, командированных и прочий люд селить где-то надо. И не всякого человека можно засунуть в общежитие, бывают такие приезжие, что самих встречающих засунуть могут. И не в общежитие. Так что да, повезло. Наслаждайся, Петя, отдельными апартаментами, хрен знает, куда потом засунут. В смысле, заселят. Не всякая общага может похвастаться тем, что её строили к Олимпиаде-80, не во всякой живут студенты высших учебных. Порой в общежитиях живут выпускники низших учебных или даже те, кто не выпустился, а условно досрочно освободился.

Я знал уже, что в моём дипломате кроме документов лежит сменка белья, мыльно-рыльные и свежая футболка на все случаи жизни. Что радует, никто не наехал по поводу джинсов, а то в голове бродят какие-то смутные воспоминания насчет неприятия некоторыми ответственными товарищами этой пролетарской одежды. Тем не менее я еще разок поворошил содержимое портфеля и наткнулся на складной нож, а потом и ответку. Длинная с узким плоским жалом, она легла в ладонь привычно, но как-то странно. Пальцы стиснули литую рукоять, пятка которой уперлась в ладонь. Таким хватом не винты выкручивать удобно, таким макаром ловчее телеса пробивать. Я встал и сделал несколько колющих выпадов. Ноги при этом сами собой чуть согнулись, словно я танцор диско или боксёр, а плечи опустились. Еще и левая рука приподнялась в полусогнутом состоянии, словно на ней висит щит. Мдя, непростое у меня тело. Или это мозг чудит? Тело громко и внятно заурчало, намекая, что оно хорошее, только его покормить бы надо. Ну, надо, значит надо. Пойдем, тело, я поищу для тебя корм.

Можно было пойти в любую сторону, даже через мост, если верить этой грубой и резкой тетке, везде его ждало примерно одно и то же. В смысле, что кругом столовки-тошниловки, в которых питание превращается в лотерею, где за твои деньги тебе продадут шанс утолить голод или отравиться. Мысль про лотерею держалась в мозгу до тех пор, пока он не вышел на ту сторону вокзала, которая была обращена к перронам. Вообще странная архитектура, сколько видел вокзалов (ага, я видел много вокзалов!), у всех парадная сторона была обращена к привокзальной площади. А уж на ней и автобусная остановка, и гостиница, порой не одна, и забегаловки с киосками. Короче, в некоторых маленьких городах и жизни-то нет нигде кроме привокзальной площади. Таксисты, ночные бабочки, остановки… а здесь какой-то уникальный случай – колоннада и выход на заброшенную дорогу, а дальше пустырь и глухой забор. И уже за забором парк сомнительной культуры и стремного отдыха.

Так что вариантов нет – парадный вход стал выходом. И сразу же моим вниманием завладели два лотка на колесиках: из одного продавали пирожки с повидлом по пять копеек, около второго торговали билетами лотереи «Спринт» по полтинничку. И так тоненько под сводом черепа продолжает дрожать та мысль про лотерею. Как подхватило меня что-то, словно подсказка неведомо откуда! Точно, это шанс! Беру широким жестом сразу два билета на рубль. В чем особенность этой лотереи перед прочими – не надо ждать розыгрыша, хватаешь удачу за хвост, отрываешь его и получаешь свой выигрыш у лотошника.

Так-то еще одна лотерея организована схожим образом – книжная. Выиграть можно аж пятерку, но денег не дадут, а дадут книг на всю сумму. Чего не надо, того не надо. Конкретно сейчас просаживать двадцать пять копеек на книжный куш я не готов. Опять же предвкушение удачи не где-то там, а вот оно, на перроне. Минимальный выигрыш в «Спринте» рубль, мало, зато часто попадается. А главный приз такой, что не вышепчешь – десять, прошу прощения, тысяч! Естественно, таких денег мне киоскёр не выдаст, за ними надо в сберкассу идти. Я прикинул пути отхода – от лотка сразу обратно в вокзал, якобы насквозь его пробегаю и скрываюсь в зарослях. А на самом деле – прячусь в комнате матери и ребенка, хрен кто найдет. И ничего, поголодаю ночку, посижу без еды. А зато потом с утра в сберкассу к открытию и я богат!

Первый билет, у которого я оторвал хвост и развернул бумажку, не порадовал, явив надпись «без выигрыша». Оказывается, выигрыш во втором билете. А нет, не во втором. И не в третьем. Зато в четвертом глаз порадовало слово «спринт»! Вот оно, счастье. Что, как не выигрыш? А что? Оказалось, слово в билетике означает право на получение еще одного билетика. Давайте уже скорее! Лотошник явно уже наблюдал таких как я счастливчиков в предвкушении большого куша, так что не стал мне указывать на ошибки построения фраз, а молча сунул в руки заветный выигрышный билетик. Рубль! Один рубль выигрыша означал, что если я сейчас остановлюсь, то не стану мультимиллионером из трущоб, зато окажусь в минусе всего на рубль. Давайте еще два билета, я рубль выиграл!

Мутная бартерная схема, по которой я обменял победный рублевый билетик на два нераспечатанных напрягала, но иных вариантов не вижу. Я что, идиот оставлять главный приз в этом вращающемся шестиугольном лотке из оргстекла? Руку не суй, я сам вытащу! У тебя рука несчастливая. Кисть слегка свело в борьбе между мозгом, тянущим из барабана два билетика и самой рукой, пытающейся загрести полную горсть. Врешь, не возьмёшь! Короче говоря, если нужен достойный результат, никому не доверяй, делай всё сам. И именно своей рукой я вытянул этот пресловутый выигрышный, по-настоящему выигрышный билетик. Одна беда – вместо десяти тысяч удача подсунула мне десять рублей. А с учетом расходов на проект прибыль скукожилась до восьми целковых. Да и хрен с ним, восемь рублей – нормальные деньги, на них можно… Много чего можно, но я решил, что самым правильным будет сунуть их в карман и отправиться к следующему лотку.

– Бабуль, пирожки горячие?

– Горячие, внучек! Сколько тебе?

– А давно они горячие? Может уже того, слегка теплые? Какая температура?

– Я тебе что, Гидрометцентр? Готов брать – бери. А не то, отходи, не мешай работать – бабулька решительным жестом закрыла люк своего ящика на колесах, такой толстый, словно это танковый люк.

– Эх, была-не-была, давай на пробу четыре штуки.

– Держи. Я смотрю у тебя губа не дура, четыре штуки на пробу взял. Не местный, что ли, раз пробовать собрался?

– А что, местные не берут?

– Наши не пробуют, они давно знают, какие у нас вкусные пирожки. Повидло местное, да много, да пирожки всегда прожарены. Небось не с рисом.

– Фууу, с рисом не бывает пирожков! Кто их есть будет с рисом? Хлеб с рисом, это ж надо придумать

– Вот и народ так считает. А когда положить нечего в начинку, гонят вот такую хрень. Только алкашня на закуску и берет. На троих один пирожок – занюхивать.

Четыре пирожка, убитые во цвете лет ударом вилки в бок, были как-бы завернуты в кусок кассовой ленты из грубой серой бумаги. Вилка здоровущая, такой и меня в бок завалить можно, я сочувствую бедняжкам. Это ж надо, всего за двадцать копеек убивать таких вкусненьких жирненьких сладеньких и еще почти горячих пирожочков! Поедая неостывшие тела кулинарных изделий, я прогулочным шагом шёл по мосту, углядев с него магазинчик. Мой организм требовал кефира. После пирожков самое то, если верить диетологам. Что примечательно, если потороплюсь, успею завершить свой импровизированный ужин до восемнадцати часов, чем снова порадую всех диетологов мира. А в столовую не пойду, нафиг эту вашу лотерею. Сегодня я понял, что единственной лотереей, в которую отныне согласен играть, будет пирожковая. Перло в ней нынче не по-детски. Из четырех купленных пирожков все четыре оказались с повидлом! А под крышкой купленной бутылки с кефиром меня ждал очередной сюрприз – кефир! И не надо мне этих ваших кодов с призами, свежей молочки достаточно!