другая судьба.
Мы с тобой жили розно
и разно —
Обитатели чуждых планет.
Не сложна жизнь,
а многообразна —
В этом, видимо,
весь и секрет.
Невесомой
и сильной рукою
Ты сотри мне печали со лба,
Ведь судьба не бывает другою,
Потому-то она и
судьба!
* * *
По арбатским переулкам
будем мы бродить весь вечер,
В темном сквере целоваться
под защитою листвы.
Небосвод высок и вечен,
как Арбат старинный вечен,
Вечны белые колонны
и сторожевые львы,
Но мгновенны эти губы,
эти руки, эти речи…
Это все неповторимо!
Боже, миг останови!
Мы идем по переулку,
Переулку Первой Встречи,
Миновав Проспект Желаний,
напрямик – в Тупик Любви…
Женщина
Все не так у меня сложилось.
А мечталось ведь о другом!
Завертелась жизнь,
закружилась,
А потом – ни души кругом.
По ночам я в подушку плачу,
По утрам говорю: «Пустяк!»
Но сложись у меня иначе,
Я тебя не любила б так…
С каждой минутой
Это странное слово – «любимая».
Эта странная нежная боль.
Эта странная жизнь торопливая.
Эта странная встреча с тобой!
Вечер пахнет листвою промокшею.
И вода гулко капает с крыш.
Что ж ты,
сердце мое осторожное,
Нынче неосторожно стучишь?
Не подсказывай! Сам я распутаю,
Где беда,
а где счастье мое.
Не тверди мне, что с каждой минутою
Я теряю, теряю ее…
Шрамы
Мы с тобою нежны и упрямы,
Но придет расставания час —
И на сердце останутся шрамы,
Ощутимые только для нас.
Мы о них позабудем до срока,
И минувшим своим не томясь,
Будем жить.
Но прочна и жестока
Между прошлым и будущим связь.
И однажды,
осенней порою,
Вспомню я твой растерянный взгляд,
И глаза от бессилья закрою,
И почувствую: шрамы болят.
Что остается?
Остается смятая кровать,
Пахнущая нежным
смуглым телом,
Остается право ревновать
И возможность заниматься делом.
Остаются шпильки на полу
Странный взгляд,
на прежний не похожий,
И совет «не ворошить золу»,
И последний поцелуй в прихожей.
Остается снимок,
а еще
В том,
тобой подаренном блокнотце,
Телефон.
И это хорошо.
Плохо только слово «остается»…
Сон
Душной кавказской ночью
сон приходит не скоро.
Долго по телу бродит
гул миновавшего дня,
Но только смыкаю веки —
по длинному коридору
Ты навсегда уходишь,
оглядываясь на меня.
И говоришь мне что-то,
но голос все глуше, глуше.
Я вижу, как плачут губы,
как помощи просит взгляд
И как по щеке стекает
черная струйка туши,
Я знаю: ты хочешь вернуться!
Но нет дороги назад.
– Постой! – я кричу. – Куда ты?
И вслед за тобой бросаюсь.
– Вернись! – я кричу. – Куда ты?
И не могу помочь:
К земле прирастают ноги…
Я плачу и просыпаюсь.
Кругом стоит неподвижно
густая южная ночь.
Все так же слышны обрывки
гортанного разговора,
Все так же видна полоска
берегового огня…
Но только смыкаю веки —
по длинному коридору
Ты навсегда уходишь,
оглядываясь на меня…
Объяснение
Милая!
Зачем тебе другой?
Этим за обиду не отплатишь,
Если неуверенной рукой
Ты чужие волосы погладишь.
Милая!
Приму любую месть
За твои глаза,
от слез больные,
Но обиду можно перенесть
Лишь вдвоем.
Зачем нам остальные?
Стихи о разлуке
Электричка с истошным звуком
Мчится,
свет впереди неся…
Приучайте сердца к разлукам,
Ведь иначе
прожить нельзя!
Ведь иначе…
А что иначе?
Не изменит привычка нас —
Ты глядишь на меня
не плача, —
Потому что нельзя сейчас,
Потому что,
во встречу веря,
Ты —
еще не простившись —
ждешь,
Потому что сомкнутся двери,
Прогремит по вагонам дрожь,
И столбы побегут проворно,
Замелькают в глазах кусты,
Станет крошечною платформа,
А на ней белой точкой —
ты.
…Закурю.
Возьму себя в руки,
Втиснусь в правильную канву:
«Если жизнь – это вид разлуки,
Значит, я хорошо живу!»
Невозможное
Ты опять заглянула вперед
И губами твердишь неживыми:
– Неужели все это пройдет —
И однажды мы станем чужими?
Неужели однажды, ничуть
Ни лицом, ни душой не печалясь,
Ты отправишься дальше в свой путь,
Словно мы никогда не встречались?
Я же стану расчетливой впредь:
Только так может жизнь получиться…
Это невероятно,
как смерть,
Но все именно так и случится!
Диалог
– Послушай,
что будет потом,
Когда ты…
полюбишь другую?
Жить в городе этом
пустом,
Как прежде,
одна —
не смогу я!
– Послушай!
Что будет, когда
Нас вовсе не будет на свете?!
А ты жить мечтаешь всегда,
Как малые дети!
– Как дети…
Тайна
Не нужно объяснений никаких.
Моя любовь —
как терпкий день весенний,
Как звездный свет,
как прозвеневший стих,
Как нелюбовь —
не знает объяснений.
А станут внятны сердцу и уму
Весна,
стихи,
мерцанье звездной пыли,
Пусть остается тайной,
почему
Мы, полюбив,
однажды разлюбили…
О Луне
Наверное, был я настырно не прав.
И ты объяснилась со мной.
Сказала, вздохнув и плечами пожав:
«Не вечно ничто под Луной!»
На крыши домов опускался закат.
В окошках пылало стекло.
Мамаши домой созывали ребят.
Листву по асфальту мело.
И ты подняла воротник у пальто.
Ну, что ж, получил я сполна!
Печально.
Но много печальнее, что
Не вечна, увы, и Луна…
Разрыв
В доме пахнет безлюдьем,
Хоть все лампы горят.
Мы с тобою не будем
Разбираться,
кто прав, виноват,
Багровея от пыла.
Выяснять,
чья правей правота:
Это все уже было —
Дипломатия, и прямота,
И уходы с возвратом,
И прощенье с улыбкой змеи…
Это страшно, как атом, —
Расщепленье семьи…
С коляской
Сегодня у меня семейный вид!
Иду —
смотрю по сторонам с опаской:
Я не один,
я с детскою коляской,
В которой,
улыбаясь,
дочка спит.
И все тревоги моего пути
Вам, папы, мамы, хорошо знакомы:
Преодолеть колдобины,
подъемы,
Внимательно дорогу перейти…
Усилие —
подъем внезапно крут.
Усилие —
бригада яму рыла.
Усилие…
А может быть, та сила,
Что
д в и ж у щ е й
в истории зовут?
Дочь
Круглолица и светловолоса,
Мы с тобою – две капли воды.
Ты – ответ на мои вопросы,
Для чего эти дни и труды.
Голубые глаза поднимаешь,
Смотришь весело и хитро.
Ты пока еще понимаешь,
Что такое – зло и добро.
Только все затуманят годы.
Жизнь пройдет,
как по телу дрожь.
…Ты меня сохранишь от невзгоды
И от счастья убережешь.
Сам – себе
А я хочу себе помочь,
А я твержу о том,
Что у тебя, дурак, есть дочь,
Жена и теплый дом.
Допустим,
в доме есть сквозняк,
Но есть ведь и уют,
Который «счастием»,
дурак,
Спокон веков зовут!
– А как же быть
с ночной тоской,
С мечтами об ином?
Решай:
одним дом нужен свой.
Другим —
мечты о нем…
Полночный муж
Петру Корякину
Явиться домой
в половине второго,
На кухню скользнуть,
в темноте
Найти в сковородке немного второго,
Оставленного на плите,
Жевать и внимать,
как за стеночкой тонкой
Поскрипывает тишина,
Как встала к проснувшемуся ребенку
Уставшая злиться жена, —
И вдруг загрустить о любви стародавней,
Забытой любви
и о том,
Что вот и пора —
собирать свои камни,
А я уже выстроил
дом.
Когда-нибудь
Все в жизни, наверно, возможно:
Когда-то и я, может быть,
Любить научусь осторожно,
Без боли, без страха любить.
В минуты прощанья и встречи,
Предательство даже открыв,
Я буду спокойно беспечен,
Насмешливо нетороплив.
Смогу и любовь, и утраты
Принять,
безмятежность храня…
И с этой поры
никогда ты
Не сможешь
так мучить меня!
Расходимся
Расходимся сдержанно,
честь по чести,
«Условия» обговорив меж собой.
И завтракаем пока еще вместе,
А все остальное —
давно вразнобой.
Но чтобы сдержанней сердце стучало,
Допустим,
что не было прожитых лет,
Допустим,
разрыв – это наше начало:
– Так, значит, в субботу на Сретенке?
– Нет.
История любви
Ю. Батурину
Приходит время горевать —
И, словно сердцу вторя,
Мне вспоминается опять
Мелодия «Love story».
Давно уж фильм забыли тот:
Другие
интересней!
А вот мелодия
живет —
Наверно, что-то есть в ней:
Тот элегический настрой,
Тот холодок по коже,
Который для души порой
И радости дороже…
Так и любовь.
Уйдет – зови,
Уже не отзовется.
И лишь история любви,
Как песня,
остается.
Воспоминания о несчастной любви
Закрываю глаза и чувствую
Душный запах ее волос,
Вспоминаю улыбку грустную,
Нежно-требовательный вопрос:
– Ты меня не разлюбишь?
Правда же?
– Как ты можешь!
Конечно, нет! —
Я носил на свиданья ландыши
(За полтинник – большой букет)
И в кино до конца
выдерживал
Производственные боевики:
Все сеансы в ладонях
удерживал
Две ее тонкоперстных руки.
У подъезда,
уже на прощание,
Мы стояли с ней обнявшись.
Я такие
давал обещания —
Не исполнить за целую жизнь!
Сердце в сладких мучениях корчилось,
А душа была счастьем полна,
Но понятно,
чем все это кончилось:
Разлюбила меня она!
Как смотрел я на мир с отчаяньем
И пойти был на все готов,
Обойду я пока молчанием:
Это —
тема других стихов.
Почему ж мне с улыбкой вспомнилась
Та мальчишеская беда?
Потому что кончилась молодость.
К сожалению,
навсегда…
В час пик
В переходе метрополитена
В час, когда народ спешит домой,
Два потока встречных непременно
Нас столкнут когда-нибудь с тобой.
Мы под шум толпы о всяком-разном
Поболтаем несколько минут:
– Как на личном фронте?
– Все прекрасно!
– А дела служебные?
– Идут…
– Ты прости…
– Да что ты! Все забыто…
– Ты пойми!
– А кто меня поймет?..
Тут прохожий нас толкнет сердито:
Это, мол, не сквер, а переход!
Я затороплюсь и неуклюже
Телефон попробую узнать,
Неудачно пошучу про мужа,
Попрошу увидеться опять…
Ну а ты,
улыбчиво печалясь
(Хочешь в грусть, а хочешь, в радость верь),
Скажешь:
– Мы удачно повстречались:
Я тебя забыть смогу теперь…
Телефон
А вот – пожелтелый блокнот
В красивой обложке тисненой.
Страница, другая…
А вот —
И номер ее телефона.
Сомнений на пару минут:
А что там?
А как она встретит?
– Такие у нас не живут, —
Неласковый голос ответит.
Наверно, ошибка?
Опять
Вращается диск:
– Извините…
– Вам что? Сорок раз повторять?
И больше сюда не звоните…
А ты по «09» проверь.
Но девушка медлит с ответом…
И думай, что хочешь теперь,
А можешь —
не думай об этом.
После любви
Я теперь о тебе вспоминаю спокойно.
Боль и ревность в душе заменила усталость.
Так, должно быть,
народ вспоминает про войны,
От которых увечных давно не осталось,
Не осталось ни вдов, ни сирот.
Лишь порою
В старой книге найдешь описание сечи
Или, землю на месте сражения роя,
Меч заржавленный сыщешь
да прах человечий.
И представишь,
о давней невзгоде горюя,
Как пробитые стяги взвивались,
привольны…
Что же мы за народ?
О любви говорю я!
А выходит про муки людские —
про войны…
Не могу
Не могу,
Не могу,
Не могу не писать о войне!
Значит,
память других
ближе собственной памяти мне?
Значит,
беды чужие
утрат моих личных больней?
Не могу объяснить…
Если мог,
не писал бы о ней…
Из отцовского дневника
«Фашист – не человек! – сказал майор. —
Взбесившаяся гадина, зверюга…
Нет у него ни братьев, ни сестер,
Нет, ни отца, ни матери, ни друга!
Нет у него жены и нет детей…
И нет души.
Ему лишь крови надо!
И дела нет, товарищи, святей,
Чем раздавить зарвавшегося гада!
Теперь второе. Как пожар тушить,
Когда на дом упала «зажигалка»…
А нам бы в бой – фашистов задушить…
По ним ведь не заплачут. Их не жалко!
Я – живу
Мне душу бередят утраты эти.
Я всех погибших вижу наяву.
Им до смерти хотелось жить на свете,
Как мне сейчас.
Но я-то ведь живу!
Когда случается война
Нахмурясь, думает крестьянин
О том, кто уберет поля.
Спортсмен – что будет только ранен.
Старушка – что пойдет пальба.
Хозяин – что его постройка
Возможно, будет сожжена.
Ревнивый муж – о том, насколько
Верна красивая жена.
Поэт – о том, что нынче люду
Не до рифмованных обид…
И все – о том, что живы будут.
Что будет кто-нибудь убит…
Закон
У жизни неизменные законы.
Лишь кровью можно
уничтожить зло.
Вовек бы не изгладились окопы,
Когда бы в землю столько не легло!
Они
Мы брали пламя голыми руками.
Грудь разрывали ветру…
Н. Майоров. Мы. 1940
Мир казался стозевным,
готовым обрушиться зверем
Эта схватка была им
самою судьбой суждена.
И они ее ждали, готовились…
Мы же не верим,
Если честно сказать,
в то,
что может начаться война.
И мечтой о сражениях
наши сердца не терзались.
Мы, наверное, просто
боялись накликать беду.
А они ее ждали —
и все-таки чуть не сломались
Те железные парни
О проекте
О подписке