Читать книгу «Майами в Туркестане» онлайн полностью📖 — Юрия Вячеславовича Назарова — MyBook.

Намотка портянок премудрость невеликая, отнесись халатно – ноги собьёшь в кровь, не заметишь как. Мозоли и прочие панариции – в Азии это встряска для северного иммунитета. Иная ссадина быстро зарастает, однако чаще набухать или гноить начинает – лечить не перелечишься. Кожа грубеет, пархатой становится. Свежая суконка – есть наиглавнейшая потребность каждого красноармейца!

А как не вспомнить сакральную бляху, натираемую в каждую свободную минуту, каждый перекур и перерыв в занятиях? Знакомый ветеран куликовской битвы звал её прягой, кстати. Пазы и шероховатости звезды выводили гвоздём или швейной иглой, плоскость затирали кошмой, сдобренной зубной пастой, либо абразивом ГОИ. Камень крошили на обрывок войлока, и всё должное радовать острый глаз старшины полировали до отражения.

Спальные кубрики всегда были начисто вылизаны и блестели как у кота подвески. Чтобы обзор расположения не засорял неуставной хаос, табуреты выстраивали в проходе геометрически ровно, не препятствуя продвижению. Межкроватные тумбы пеналом, кантик по краю постельных одеял прямолинеен на зависть математику Евклиду. Для наведения углов у нас имелись длинные рейки с ручками, схожие к деревянным мастеркам штукатуров.

В армии каждая мелочь расписана уставом, находится под зорким оком старшины: всё должно быть стрижено под одну гребёнку, свежо покрашено и посеяно песком!

По существу, как и распорядок дня: подъём, зарядка, три приёма пищи и дополнительное чаепитие в праздник, лекции теоретических дисциплин, строевые занятия, физическая подготовка, свободное время на лычные нужды, включая написание писем, и долгожданный отбой!

Упорядочивание событий ключевая норма учебного подразделения, с этим свыкаешься быстро. День расписан с утра до вечера, времени на сопли не даётся совсем. Даже сны поначалу не сняться – эмоциональный фон близится к пустоте. Солдатам хочется спать постоянно, но отбивать подразделение в один приём у сержанта задор отсутствует. К тому выдумывался дополнительный тренинг.

Тёмное время суток наступает по команде «отбой!» Шути не шути, команда «отбой, 45 секунд!» берёт начало в шестидесятых. На вьетнамской войне американские нехристи применяли напалм с фосфором – наши военспецы долго не могли понять, почему затушенный участок формы возгорался вновь. Химики разложили состав веществ, подобрали норматив. Бойцов начали натаскивать быстро сбрасывать верхнюю одежду. Это оберегало не только от ожогов, но спасало жизнь. Позже наработки приравняли к одеванию и негласно ввели в обиход муштры советского солдата. Вдогонку, один ретивый военачальник однажды муштровал личный состав, видимо жёг спички и заметил, что спичка прогорает самое долгое за сорок пять секунд, и это удачное неуставное положение прижилось.

Если была надёжа, что «отбой» звучит ровно в 22:00, «подъём» в 6:00 – информация неверная! Эти вводные в учебках чередуются ежеутренне и навечерне десятки раз, и вырабатывают устойчивое отвращение! Притом отбой сопровождается правилом «три скрипа»: скрипнули койки три раза за три минуты после отбоя – скачки заново. И каждая сержантская прихоть вуалировалась требованием устава – устав непреложно суров, ты низложен!

В результате изматывающего тренинга на измученные войска нападал быстрый и глубочайший сон! Иногда мыслишь, просыпаясь, что не засыпал вовсе. Лёг, вдохнул глубоко, выдохнул – провал как по мановению волшебной палочки – и вдруг «рота, подъём»! Куда ночи девались?..

Впрочем, случалось, очнёшься за минуту до побудки и вслушиваешься в подозрительную активность на входе. Нечто бубнит дневальный, по мраморной крошке цокают победитовые копыта дежурного по роте – в голове чуйка: «Ща заорёт, гад!» Нежить подушку времени не остаётся, готовишься – точно: тишину режет вопль «рота, подъём!»

«Разрази меня гром, если эта ваша штука не прочищает мозги лучше, чем виски!» – феноменально высказал неубиваемый ковбой Билли Кинг из «…капуцинов»…

Были ночи, курсанты терпели издёвки от дежурных сержантов. Самый выразительный бабай Серик Байтенов рвал голосовые связки: «Рота, падъём, ёкарный бабай! На взлётке становись, форма одежды номер раз: кальсоны и противогаз!» Выстроив войско, правда, без противогазов, отпевал: «Что столпились? Не спится вам? А я бы поспал!» Засим хитро щурился и скрывался впотьмах казармы. Как стойкие оловяшки мы тщетно смотрели вслед. Сержанты нас жалели: «Отбой, ложитесь, идиоты!» – а Байтенова погоняли вдогонку тем же «бабаём», но уже не мистическим «ёкарным», а наиболее правдиво обозначенным! Хотя, если начальник не ругается матом, сей казус даёт повод задуматься о его соответствии занимаемой должности!

С утра другая напасть: «Рота, подъём! Форма одежды №2! На зарядку становись!» Натянул галифе поверх подштанников, снял последнее неглиже (зимняя бумазея была за праздник, чаще выдавали летний нательный фуляр), ноги запутал портянками и пихнул в сапоги. Полуголым бежишь на плац и теряешься в построении, надумыв, что в толпе теплее. Судороги начинаешь гонять, пока проскакиваешь пролёты лестничной клетки. Период зимний, до сини свежо, озноб по всему телу с копчика до темени… Ситуация патовая: ни прыжками разогреться, ни вернуться. Климат чудодейственен: мёрзнешь в одночасье, едва скинул исподнее, а температура окружающей среды – тьфу, для родных краёв. Бояркин тоже стучит зубами. Зима ему первая, от дальневосточных морозов отвык, теперь вот с нами к трясучим азиатским утренникам приживался.

Короткий осмотр, все в наличии – пробежка вокруг аллеи. Полчаса. Арис, между прочим, всегда в кроссовках. Получал удовольствие, в отличие от войска, мучавшегося в кирзачах. Затем спортгородок, упражнения по команде. Спортплощадка укомплектована перекладиной, лестница горкой, ко́злы, брусья, полоса препятствий, две длинные параллельные трубы для упражнений с прессом, врытые в землю специально на разной высоте. Ну и бесконечный ряд кустарно сваренных гимнастических приспособлений для желающих потягать блины, гири и другие тяжести…

Первые недели я резвил на зарядках в общем строю. Ослабленный организм вертался к жизни, адаптировался к погоде и особенностям климата. Восстановление шло в бегах, ничьё самочувствие никого не занимало, вот и я не плакался. Всечасная занятость и ежеминутные суеты вызывали боль в конечностях по вечерам и ночам, но даже в тех тяжёлых условиях замкомвзвода взял меня на карандаш как «выполняющего положенные нормативы»…

Подгрызая гранит наук, в гуманитарных дисциплинах лавров я не снискал, за технические успешно получал трояки, но физическую культуру приветствовал всячески во всех проявлениях. Дружил с брусьями и перекладиной, подростковые годы занимал спортивными секциями. Так что бегать-прыгать умел, на снарядах кувыркаться получалось: подъём переворотом, замок, выход силой на одну, обе руки, склёпка и на брюшных ремнях крутил мало кому дававшееся «солнышко». Словом, тот ещё ухарь!..

Физический норматив для спортивного ПТУ-шника не бином Ньютона, но после болезни давался притрудью. В дороге я изрядно ослаб и веса сдал килограммов десять. Смотрел в зеркала – дистрофик, кожа да кости. Мышц никаких, живот липнет к позвонкам как у йога индийского – такая досада! Как на ногах стоять ещё получается?

А где силёнок набраться прежней формы достичь?

Если дома подъём переворотом на турнике я крутил десяток на-гора, сейчас на пробах физических возможностей провернулся раз семь. С лихвой, а слабый показатель оправдала вялость организма и тяжесть кирзовых сапог – они гирями пудовыми казались. На перекладину вышел в обе руки, и через выброс ногами пружиной заперся в «замо́к». Кросс на километр пробежал на значок второго разряда. Дома быстрее рысачил – физрук расхваливал.

В принципе мало кто умел кувыркаться на снарядах. А может быть и потому, что кирзачи тяжёлыми казались?

Вспомнив тяжесть кирзача, перед глазами возникли ноги немерного размера одного сослуживца. Гарный хлопец из глубинки Сумской области имел необыкновенно большие стопы. Даже не стопы, ласты настоящие. Многие военачальники обращали внимание на шеренгу солдат, в которой своими нестандартными пропорциями выделялся сельский парубок. Шеренга выстраивается, носки сапог по линии – Сашка наверняка полкорпуса вглубь. Команда сержанта равняет шеренгу на видимость груди третьего – гамаши бойца выпирают на вершок вперёд. Умора! Воина с такими данными стали запихивать в середину строя.

Так вот подтягивания, подъём переворотом некоторые делали, особые способности выявили у одного меня. Многие рекруты из сёл, к физическим нагрузкам должны быть привыкшими, но наличие силы и залихватской дури не всегда приводит к умению выполнять сложные гимнастические упражнения на спортивном снаряде.

Волей-неволей сверкнул я вовремя, поскольку через малое время пришло предписание командира роты о выделении двух человек на должность дезинфекторов. Выбор замкомвзвода пал в числе прочих на меня: «Этот умеет многое и в тренировках нуждается меньше других!»

Со вторым трутнем выбор также не составил труда, назначили «старого» солдата Волошенко Игоря. Было ему четверть века отроду, низкорослый, слегка одутловатый с заметно выпиравшим, кажется подвешенным животиком. Отсрочками и уважительными причинами ему почти удалось дотянуть до двадцати семи, но опомнился военкомат и притянул на службу. С высоты житийных лет Игорь кощунил вдумчиво и внешне представал малоулыбчивым таким рассуждалой. Потрепать языком любил не меньше замполита, с сослуживцами якшался свойски, чаще отечески и знатока жизни из себя не корчил. Сержанты не гоняли взводного «деда» как молодого естественно из уважения, потому и поставили вторым дезинфектором.

Обретённая должность освобождала нас от утренней зарядки и вменяла обязанность ежедневной дезинфекции того общедоступного, чего могли коснуться грязные руки бойцов семнадцатой роты. С подъёмом взвод бежал заряжаться в спортгородок, дезинфектор хватал «ведро в зубы» и мчался в санчасть. Возле неё собиралась очередь, и фельдшер разливал дезинфицирующую жидкость из санитарной бадьи. Смоченными в едкой для рук и реактивной субстанции тряпками мы протирали потенциально «заражённые» места казармы. Остатки утилизировали в писсуары и сральные лохани, называемые «чашагенами» (чаша Генуя – распространённый напольный унитаз, над которым седалище выдерживается на весу). По завершении работ ведро требовалось ополоснуть дважды.

К часу полной зарядки личного состава и возврата в расположение роты, мы успевали сделать всё, даже чётко выполняя возложенные обязанности. Ну, а сколько раз я «просыпался» лишь к построению на завтрак – промолчу. Обязанности дезинфектора водилось исполнять в сонном состоянии, лёгкого анабиоза и даже каталепсии, так что мне, как самому ленивому коту, подвалила масленица.

И ко всему, по окончании курса дезинфекторам семнадцатой роты объявили благодарность за лучшие показатели по заболеваемости: по данным медсанчасти, больных из нашей роты насчиталось меньше всех. Зато сослуживцы не преминули выговорить: Мало, лоботрясничали полгода, так ещё благодарности за это заполучили!

1
...
...
12