Глава 4

– Кеша, Кеша, хороший – зову соболя, с которым я почти подружился. Он и до этого, наверное, был ручной, поэтому смена хозяина его не сильно и испугала. Да и кормил я его явно лучше. Постоянно подкладываю сало, косточку и подливая, молока в глиняную поилку. Для него готова длинная и тоненькая цепочка, которая позволит путешествовать вдоль закреплённого тросика. Ну не знаю, как получится на практике, но ничего более «умного» я не придумал.

– Трофим, как ты смотришь поменяться с сапожником Давыдовым участками и домами? – дождавшись соседа коровы с телёнком, спрашиваю.

– Нет. Не хочу. Тут я корову выгоню и мне её видно, а так придётся самому пасти – неожиданно для меня ответил сосед. Вообще-то это несколько странно, большая часть выгона выкуплена мной, но пока неразмеченная. Дожидается весны. Но и у него тоже есть. Ладно, решим весной. Хотя Трофима тоже понять можно.

Ничего не дал разговор и с другими соседями рядом. Почему-то все находили какие-то отговорки. Что-то тут явно не чисто? Но я всех заранее предупредил, чтобы до конца месяца забрали животных, а на следующую зиму и не рассчитывали.

Пришлось идти, напротив, через дорогу. Но там надо скупать уже два участка, которые после жёсткой торговли обошлись в триста рублей. Согласился, с отсрочкой переезда хозяев и что они разберут и заберут свои дома.

Тут я сунул два червонца Обновену, предоставил ему для поездок Савву с Фёдором, и пусть начинает оформлять участки на меня. Увы, но против той коррупции, которая существовала сейчас, переть было бесполезно и бессмысленно. Да и не великие тут деньги.

Но тут вдруг опять упёрся сапожник Давыдов, что это дорого и он не сможет их отработать. Сошлись, что я построю мастерскую, а он будет там наёмным управляющим. Но что же, похоже, что сапожник сам себя и перехитрил? Или я себя тешу иллюзиями? С другой стороны под моей «крышей» ему не надо будет платить некоторые налоги, да и в остальном спокойнее и безопасней. В общем – мрак и ужас. Куда я лезу? Я же хотел холодное оружие выпускать, а занимаюсь чёрте чем. А время идёт, уже скоро весна 1849 года.

К концу субботы, я вымотанный этой нервотрёпкой, решил расслабиться. Сначала помыться, выпить сто грамм коньяку с кофе и почитать газету. Только настроился, забегает Лука с берестяной коробкой в дом и кричит с порога.

– Есть, Дмитрий Иванович, есть – чуть не подпрыгивая на месте мастер.

– Стой Лука. Кто есть? – и тяжело вздыхаю, понимая, что мои планы отдыха опять откладываются.

– Куклу продали князю Вадбольскому. А я и не верил – опять радостно воскликнул плотник и передаёт мне коробку.

– Ну а ко мне ты чего прибежал? – не понял я такого энтузиазма. Ну, продали и продали. Молодцы.

– Ну, так это… хорошую новость сообщить и вот – сияет как начищенный самовар бригадир плотников.

– Ну, так…раз пришёл, и я тебе тоже новость сообщу. Садись – перекривляю Луку. Открываю коробку, а там действительно не плохая деревянная кукла в платье расшитым мелким речным бисером. – Я так понимаю это мне, как я и просил? Очень хорошо. А долг ты принёс?

– Ну…скоро отдам – Лука осторожно сел, и наверное уже пожалел, что пришёл.

– Раз процесс пошёл, то скоро и отдашь и не только это. Ты с фанерой знаком? – высказал, давно вынашиваю мысль. Фанеры мне не хватает.

– Это ту, что с Курляндской губернии везут? – осторожно Лука. Привык к моим неожиданным поворотам в разговорах, а ещё и сразу созданием ему бедному проблем.

Примечательно, что практически все изобретатели первых станков для получения шпона – основного сырья для производства фанеры – так или иначе, были связаны с Россией. Первую модель лущильного станка в конце XVII создал инженер-механик Сэмюэль Бентам, ранее служивший Екатерине II по приглашению князя Потемкина. Другое дело, что это не носило массовый характер, и была она по-прежнему дорогая.

– Она самая. Вот и подумай, как бы нам тут такое сделать. Поспрашивай. Второе, весной и летом начнётся большое строительство в Туле, так что начинай «подгребать» под себя лучших и толковых мастеров…И, каменщиков, тоже – опять «нагружаю» заботами мастера.

Сильно озадаченный глава моей плотницкой артели пошёл домой. Пора и мне подумать как с дельцами из «Тульского Света» рассчитаться, а не только им меня накалывать.

В новом выпуске газеты увидел статью на критику Герцена. Стоп, это же его «Колокол» постоянно гадил России. Правда надо признать были и правдивые и интересные статьи. А у самого тут осталось именье где-то под Москвой, с которого он не стеснялся требовать и получать доходы. По-моему, даже кого-то и из западных банкиров к этому подключил или они воспользовались ситуацией? Конечно, во многом он был прав. Но почему он, во многом критиковал только царя и самодержавие и почти не трогал дворян?

После церкви снял с Семёна швы, но настоял, чтобы он не сильно двигался от радости, а больше лежал. Я же не профессиональный хирург, так пришлось пару раз. Рана зажила хорошо, в этом случае можно сказать, что Семён отделался лёгким испугом и большим шрамом.

В понедельник, во второй половине дня еду в Москву на встречу с Мальцевым. Теперь поездка более приятная, мороз немного спал. Градусов десять, не больше. С собой взял Ремеза, пусть парни по очереди ездят. Да и Савву в пути поменяет. Расстояние чуть меньше двухсот километров преодолели, за восемнадцать часов. Я успел, и вздремнуть в пути.

– Дмитрий, что ты делаешь? Почему на тебя донос дошёл до самого государя? – это были первые слова, которыми встретил меня Иван Акимович в своём кабинете с горящим камином и самоваром на столе. – Наливай сам себе – машет рукой.

– Вам два подарка – передаю куклу и меховые сапоги. – Ого…и что там доносят? – оказывается я уже знаменит. Вот только никакой славы мне в Санкт-Петербурге не надо. Ни хорошей, ни плохой.

– Ты всем трубишь про надвигающуюся большую и долгую войну, причём с европейцами. Уймись, это приказ. Война…это и проверки, а там…такого могут обнаружить – строго Мальцев. Помолчал. – Что ни тебя, ни меня могут и не пожалеть. Понятно.

Вот об этом, если честно, я и не подумал. Ровно было на бумаге, да забыли про овраги.

– А вот за подарки спасибо. Сделай ещё только очень хорошую куклу, я государю подарю – рассмотрев подарки, выносит вердикт Мальцев.

– Вы что, тоже мне не верите? – насупился я, и скрестил ноги под венским стулом. Пью горячий чай со стакана с подстаканником. Хотя я уже и понимаю, что Мальцев прав.

– Я может и верю, но царь нет… Да и он на Турцию целиться, а не на европейцев. И другие почти все, что на нашем Олимпе, ему это твердят. Потом ты, сквернословишь и употребляешь непонятные слова. Смуту вносишь. Метр свой суёшь, когда уже есть утверждённые меры. В общем, всё написали. Хорошо, что я с императором в хороших отношениях и сумел его убедить в твоих… инженерных талантах…а он, это любит. И твоей молодости. А то… не миновать тебе Сибири – вздыхает Иван Акимович.

– М…да? – только и остаётся вымолвить мне.

– Я привёз тебе чертежи станков Нартова, чертёж Ползунова и привилегию Загряжского. Вот тут описание механизмов Вильяма Хэнкона, Стирлинга и Пепена – и подаёт их мне в кожаной папке. – Посмотришь и через две недели приедешь и сообщишь свои мысли, поэтому поводу. Может, что хорошее подскажешь. Ко мне приедет мой друг Павел Петрович Мельников, целый генерал-майор. Смотри у меня…думай что говоришь – стучит пальцами по столу. – Вот с ним и обсудишь. Он человек разносторонних взглядов, был в Америке. Что сможешь предложить про паровоз и дорогу? – чуть усмехнулся.

Что-то я начинаю чувствовать себя не очень. Как-то меня все тут вдумчиво и цинично используют, не особо заботясь, хочу я этого или нет. Денег им всё мало с… А с другой стороны, у меня, что есть выход? Сам я тут… много не навоюю.

– Ты знаешь, что было две попытки проникновения в камеру для стекла? – отпив чая, и чуть прищурился Мальцев.

– Неужели? И что? – я ошарашен такими вещами.

– Вовремя успели, да и ванна закрыта. Подкупили рабочих. Дознание идёт…Пришлось увеличить охрану, поэтому на отряд не рассчитывай. Разве что Воробьёва, а то он хватку терять начал. Вот пусть и проветрится. Хватит сердиться. Я вон тебе, тоже, разных подарков приготовил. Поедешь домой заберешь – и хитро так улыбается, посматривая на меня.

– Хорошо – вот как можно на него сердиться? Вот чего-чего, а на это Мальцев для меня денег не жалеет. – Но, а бельгийские прядильные машины для шерсти или французские для льна и швейные английские, Вы закупить мне можете?

– Что, для своей купчихи стараешься? – стучит пальцами по столу.

Обговариваем ситуацию и что мне ещё нужно. Передаю чертёж чернильной ручки, перо из тампака (медь и 10 % цинка), на которое я затратил не мало времени. Чертёж чернильницы-непроливайки.

– Ты знаешь, Дмитрий, а вот эту часть будет очень сложно сделать в массовом количестве – показывает на цилиндр с поршнем. – А ты ещё написал, со стекла. А это… что за канавки?

– Тут постепенно поступают чернила из резервуара. А из стекла, иначе ничего видно не будет. Да и подделать в другом случае будет очень легко – улыбаюсь я. Пусть старается. Безработных мастеров в столицах не так уж и мало, а товар будет дорогой.

– Да… ну ничего. Поспрашиваем мастеров и ювелиров, пусть думают. Но дорогое получиться удовольствие, слишком много тонкой работы – недовольно Мальцев.

– Надо машины использовать и штамповать детали – опять подвожу к модернизации производств.

– Это как раз понятно. Для чего же ещё я тебе чертежи передал. Не надо считать, что только один ты, это понимаешь. Что ещё у тебя? – ставит меня на место магнат.

– А можно узнать, что это? – и показываю свой тёмный камешек, найденный у покойника.

– М… тоже не знаю, он же не обработанный. Завтра, съездим к ювелирам и узнаем – рассматривая камешек со всех сторон Мальцев.

– А цинских (китайских) торговцев у Вас знакомых нет? А то я хочу у них собак заказать – ставлю в тупик таким вопросом Мальцева.

– У цинцев (китайцев)? Собак? – изумился Мальцев. – И что, хорошие собаки?

Рассказываю про мастиффов, ну как я их видел по телевизору. Мальцев тоже заинтересован. Тут хорошие собаки ценятся дорого, а тем более редкие. Да я ещё расписал их во всей красе.

– Хорошо, придумаем… что-нибудь до твоего следующего приезда – несколько сбитый с толку Иван Акимович.

Дальше уже разговор был ни о чём. Я больше слушал, попивая чай, а Мальцев рассказывал про жизнь в столице. Остальные вопросы отложил на завтра.

Не смотря на две жаровницы и подсыпание ночью углей, толстую перину, я замёрз. Дальнейшее желание ночевать в этом доме у меня пропало, окончательно и бесповоротно. Савве с Ремезом в комнате среди слуг, было наверно теплее. А может и среди служанок.

Позавтракав заехали на Тверскую, к ювелиру Ивану Губкину. Знакомому Мальцева. На Тверской улице, народу…как в Москве. Кареты, повозки и возки. Все куда-то спешат, что-то тащат. Деловая суета, тут у народа просто зашкаливает. Я как-то и отвык, от такого количества населения разом снующим туда-сюда. Да ещё и на меня пялятся, шапка с курткой им покоя не дают.

– А что, хорошая у тебя одежда. Надо и себе такую куртку пошить – констатирует Мальцев.

Похоже, тонкий намёк на толстые обстоятельства. Придётся подарить… в «рекламной цели», так сказать.

На первом этаже был ювелирный магазин, где Мальцева знали. Его встретили, что называется с «распростёртыми объятиями». Мы прошли на второй этаж, в мастерскую. В комнате находились ещё три мастера и два подростка. Тут было довольно много разных механизмов, что меня приятно поразило. Большие окна с иностранными стёклами и тяжёлыми синими шторами. Несколько разнообразных ламп, как керосиновых, так и Аргандовых, подсвечников с разной толщиной свечами. Самовар. И полка, с разными подзорными трубами и стёклами. И для чего им столько?

После приветствий, пожилой мастер, который до этого только наблюдал за другими, сел за шлифовальный станок, ножного действия и сделал аккуратный срез.

– Жад, на востоке зовется Юй – посмотрев в самую настоящую лупу, произнёс он.

Хоть одна хорошая новость оказалась. Насколько помню, раньше жадом назывался нефрит и все сопутствующие ему группы. А самый дорогой это прозрачный. То-то мне показалось, что камушек тепло держит. Что я помню? У нас его добывали где-то под Челябинском, в Саянах и в Польше. Надо повспоминать. Ну, держитесь китайцы. Я с вас всё, что мне надо вытряхну… Вот, только осталось мне самому найти это место, откуда этот нефрит теперь «вытрусить».

– А вы не можете узнать, где в Польше и у нас добывают жад? – садясь в возок Мальцева, обращаюсь к нему.

– Я думаю это не проблема. К твоему следующему приезду и узнаю – и как-то странно посмотрел на меня.

– Вы знаете, Иван Акимович, я прихожу к выводу, что смысла перестраивать ваш дом на Екименке, нет. Лучше найти подходящее место и построить нормальный удобный дом, и не такой большой.

– А куда мне размещать родственников и гостей? Да вот хоть тебя и твоих слуг – хмыкает магнат.

– Построить или купить гостиницу – даю подготовленный ответ.

– Неожиданное предложение. Подумаю – внимательно посмотрел на Мальцев.

По пути заскочили в известный мне книжный магазин, где я приобрел один из томов Андреа Палладио изданный в 1570 и переизданный в 1790 году. Их было четыре тома об архитектуре, но в продаже сейчас был только один. Обошёлся мне в шестьдесят рублей. Но в нём было много гравюр и рисунков. Особенно мне были нужны схемы фундаментов зданий.

– Молодец – одобрил мой выбор Мальцев.

Говорить на тему Герцена, посчитал преждевременным. И так ему видать за меня «несладко» пришлось. Действительно надо быть осторожней со своими словами знакомым и малознакомым людям…

– Это что, всё мне? – смотрю на два полных загруженных воза. Я уже сменил свою куртку на огромную и длинную альмавиву на медвежьем меху. Да этого меха тут на две куртки хватит. Хотя нет, оставим, иногда и «официальный» стиль нужен.

– А что тебя удивляет? Да у тебя даже сидеть в доме не на чём. Нехорошо – усмехается, видя моё изумление Мальцев.

– Вот вы и решили подкинуть мне мебель из красного дерева? – всё никак не могу прийти в себя.

– А что, разве плохо? – теперь удивляется он. – Другой нет.

– Очень шикарно для моего дома – качаю головой.

– Будем надеяться, что ты это и сам уже понял – как-то по-отечески хлопает мне по плечу Мальцев.

Дальше мой маленький караванчик из трёх повозок, потянулся в Тулу. Одной управлял Ремез. Я взял только одного возницу у Мальцева, Авдея. Со мной он и вернётся, через две недели. Брать ещё одного, содержать и поить, у меня совсем нет желания. Выехали в обед и только к вечеру следующего дня добрались домой. В дороге кони и люди отдохнули под утро, я сам покараулил три часа, прыгая, как сайгак вокруг костра.

Дома разгрузка подарков заняла немало времени, особенно много возни возникло с мебелью. Я не хотел заносить её сразу в тепло, боялся, что потрескается лак. Нескольким рулонам тканей и разным мехам, тоже был очень рад. Но вот зачем, мне Мальцев три ковра нагрузил, я так и не понял. Продукты тоже лишними не будут. Порадовал мешок риса. Где он его только достал? Наверное, кто-то подарил? На него цена тут сумасшедшая, да и готовить толком не умеют. А вот спиртного в этот раз не было. Зато было два медных метровых зеркала! Вот это действительно, подарок. И главное не сказал. Хорошо хоть Авдей был в курсе, и упаковали качественно. Явно и второе… не просто так положил. Ну, всё капец, теперь моих девчонок, от него не оттянешь.

Вовремя поездки размышлял, как поступить с учителем французского языка. Брать к себе где-либо дополнительно человека и селить у себя? Нереально. Значит надо куда-то самому ездить. Куда? Может обратиться в тульскую военную гимназию? Там ещё пять лет назад был военный корпус, который зачем-то перевели в Орёл. Вот же придурки, прости господи. Из города, где выпускают оружие, убрали учебный военный корпус. О чём только думали? А сейчас там обучают детей от восьми лет. Расположено здание на берегу реки Упы, через мост, чуть наискось Кремля. Огромнейшее здание с колонами, подаренное промышленником Андреем Родионовичем Баташевым в 1813 году. А там ещё чуть пройти и дом Марии, в котором она сейчас почти и не бывает.