Отзывы на книги автора «Юрий Меркеев»

На мой взгляд, в романе Меркеева наиболее сильно присутствует тема психиатрии. Но теперь лишь как образ поговорить о жизни реально, так называемой нормальной. ГГ - контуженный полковник МВД, он сильно тоскует о своей супруге. Его ностальгия превращается в философию БОЛИ - он детально выписывает ее и лечит себя сам прикладной философией выживания. И надо сказать, эта философия стройна и прочна. Ее не могут разрушить ни боль от ранения в колено на войне и ностальгия по любви к женщине. Каленым железом, считает герой, в средневековье избавлялись от ведьм - и это как операция, чтобы организм ЖИЛ. Конечно, в рассуждениях героя есть много путаницы. Но это настолько захватывающая проза, что прочитала дважды. Столько красивых отношений с женщиной, столько нежности. И В финале....Впрочем, финал не всегда похож на наши представления. Лучше прочитать книгу полностью. Она того стОит.

Все истории рассказанные автором, очень похожи на правду. Тем ценнее этот роман. Тем пронзительнее события. Трудно читать безучастно.

Впервые читаю о таком эксцентричном и мудром старичке, который имеет свое мнение на все устоявшиеся случаи жизни. Даже какой-то бунтовщик. И сам себя называет таковым. Для него ничего не стоит прогнать внуков, если они вмешиваются в его ТИШИНУ, он готов капризничать и отстаивать свое мнение там, где люди вмешиваются в его ТИШИНУ. Философия оригинальна. Тишина - понятие метафизическая, всеохватное, глубинное по сути. Тишина выше музыки, потому что музыка отнимает внутреннюю ТИШИНУ. Откровенно говоря, проглотил повесть на раз. Даже не заметил как. Снова вернулся, многое перечитал. Готов был цитаты выписать. Много цитат. Шикарных. На все случаи жизни. Повесть понравилась. Немного не понравился финал - как бы недосказанный. Хотелось бы развернуть главу, в которой старик совершает убийство (эвтназию) больной раком жене. Вообще, спасибо автору за тему эвтаназии. Реально хорошо и глубоко. Вот цитата, которую я выписал для себя. "
"Память – вещь тонкая, избирательная, драгоценная. Иногда она утрачивается только частично. Разве плохо не помнить того, что отравляет душу? Даже в утреннем правиле прибегают к молитве с просьбой «избавить от лютых воспоминаний». Лютые воспоминания – это голос нераскаянного греха, трубный глас запоздалой совести, неприятный дух распадающегося в подполье души дурного поступка. Каяться нужно сразу. Метлой вычищать мусор. Но бывают периоды в жизни, когда по разным причинам ленишься прибирать у себя в комнате. И с годами копится пыль. Сначала ее не замечаешь, потом пропадает аллергия на грязь, а затем с самой грязью примиряешься, называя ее высокопарно «метафизической пылью бытия». О боги, боги! Разум иногда так ловко справляется с искушениями, уступая им с оправдывающим вердиктом. Главное – красиво обозвать. Если грязь – это метафизическая пыль бытия, то она может стать украшением, музейным экспонатом."
Лень – сильная штука. А метафизическая пыль, которая, на самом деле, есть обычная грязь, вскоре даст знать о себе тошнотворными приступами беспричинной депрессии. Однако стоит внимательно вглядеться в себя – в тишине и одиночестве, под трезвые мелодии неба, — как становится очевидным, что рай из души уходит совсем не по воле случая. Рай вытравливается лютыми воспоминаниями, которые и приходят незаметно, как тать, делают свое разбойничье дело и оставляют в заборе лазейки для будущего воровского промысла. Как важно вовремя это приметить и поставить на страже дома цепного пса.
(Игра в исповедь)"

Уникальность романа Меркеева в том, что все происходящее на страницах книги - это с одной стороны реальное действие, но с другой является тонким бредом больного шизофренией. Суббота - философ. Его бред настолько утончен и не уловим, что разыгрывается почти детективная история: куча психиатров со званиями и именами ведут лазейки для того, чтобы ухватить за хвост ускользающий бред больного. Но не тут-то было! Суббота - гений паранои. Он умудряется влюбляться, путешествовать во времени, наказывать своих врагов. Ему помогает Шаман - умерший писатель. Эта парочка чем-то напоминает мистических маргиналов Булгакова, которые ведут бои на полях демонических сражений. Но Суббота помимо болезни - православный христианин. Поэтому он рождает МЫСЛЬ, "яркую и независимую как Рождественская Звезда". Она ведет его. Стилистически роман не повторим. Буквально цитатами можно упиваться - и слог красив. Теперь так мало кто пишет. При этом есть одна трудность восприятия: автор немного забывает о читателях, которые не так сведущи в психиатрических тонкостях как писатель. Мне показалось, что в биографии автора было не только работа санитаром, но и....ладно, это частности! На деле, написано круто - чем-то напоминает "Гнездо кукушки", но с присущими русскому философу приятными заморочками. Одним словом, читать можно и нужно. Есть повторы. Показалось, что автору нужен не только саморедактор, но и редакция - да, хорошая редакция например Шубина и К.

Роман может показаться "черным" - при условии, если не прочитать эпиграф. Это из Майринка. Трещинка - не только дефект, но и лазейка на волю. Причудливо переплетаются герои, как в какой-то мозаике, живой, с броуновским движением. И если не принять то, что есть некие духовные законы, то можно принять все описанное, как игру больного воображения автора. Какие-то гробовые репортажи, бунт иеромонаха, революция сумасшедших. Точно апокалипсис местного масштаба разыгрывается перед читателем. Все смешалось в Растяпинской действительности, удивительно похожей на очередной роман ГГ - умирающего сказочника. Но он умирать не хочет, рано!!! Потому и выстраивает сказочную броню из демонов - духов-служителей. Тут есть все - и любовь, и романтика, и послесмертие, которое выписано Художником. Самораспятия нет. Есть лишь обнаженная правда.

Прочитала повесть быстро. Хороший слог, при чтении возникает эффект эйфории, когда слова выстроены особенным певучим слогом – в этом, поверьте, мне рассуждать легко. Работаю регентом. Меня заботит другое. Почему столь привлекательны повести или романы, где герой – откровенный нонконформист, человек с патологическим взглядами на мир и жизнь, которые у него сложились под воздействием долгого употребления опиума? При этом он довольно образован, умен, деликатен и в какой-то степени интеллигентен. Странное сочетание, как бы сказали сейчас молодые люди – «микс» ядовитый, но кайфовый. Возможно ли сочетание таких противоречивых вещей в одном герое? Да. Возможно. Встречаются редкие экземпляры, скорее из эпохи «вымирающих динозавров». Интересны они? Как экспонаты – да. Как впоследствии предметы кунсткамер в анатомических музеях – да. Но лишь с одной оговоркой – чтобы читатель понимал, что происходит с душой и телом, когда организм отравляется сладким ядом. Мне очень интересно, можно ли так же красиво и стильно описать совершенно трезвого человека? Именно идущего по жизни с духом трезвости – не превозносится этим духом, а , напротив, понимая и свои немощи, пытается жить в мире? Наверное, нужен второй Сервантес с Донкихотом или Достоевский с Идиотом князем Мышкиным? Впрочем, думаю, что уже не дождемся, а будем читать то, что являет нам мир.

Если у кого-то сложилось мнение, что я резко критикую автора, это не правда. Мы должны понимать и разбираться и в темной стороне души – не прикасаясь, а учась на ЧУЖИХ ошибках.

Повесть разбита на две реальности - тот литературно-психологический рассказ, который пишет бывший психолог. И реальность, которая окружает его в праздности. Принимаясь читать повесть Меркеева, я остерегался, что праздность будет возводиться в некую добродетель "богатых и сытых". Однако, этого не было ни на гран. Праздность мыслится как свободный поиск деятельности. Только в свободе проверяется человек. Будет ли он опускаться до уровня скотинки или же направит стопы ума в сторону Человека. Много рассуждений героя на эту тему. Приятных, ироничных, в обществе милейшей дамочки - психологини. Кажется, какой-то рай для холостяка. Однако, символический ливень пробивает брешь на только в крыше дома, но и в скудном бюджете психолога. И ему ничего не остается делать, как решать вопрос хлеба насущного. Приятно, что бывший психолог далек от патологии. По сравнению с подругой, он выглядит куда более адекватным. Завораживают диалоги кота по имени Сократ с ГГ. Диалоги мудрые, как бы вплетены в рисунок текста отдельными нитями. Прочитал на дыхании. Ощутил аромат прозы. Минусы? Есть незначительные. Все же не хватает сильного финала. Поставлено многоточие. Видимо, это любимый знак препинания Меркеева. Многоточие - а там думай читатель. Автор призывает соработничать с ним, а не только развлекаться. Что ж, для праздности в этом содержится большой смысл.

Короче, это первое, что по-настоящему зацепило в прозе автора. У меня хотя и терпежа не хватает на романы-повести, да и вообще сейчас уже пишут и читают короткие рассказики. Терпения у людей мало. Я из нового поколения баб-дур. Мне подавай все сразу и на золотом подносе, блин. А в этот роман какого хренца вцепилась - не знамо. Бабы все немножко дуры - так захотелось про лубоффф и нашла. Случайно и попадание в сотку. Читается легко, несмотря на тягу автора к наворотам. Линия любви в мастюшку. Свежее, не затасканное, без идиотизма линий и пошлятины серости. Нет оттенков в любви. Есть сама любоФФФФ, а там как хотите - читаешь или нет - твое дело. Короче, я прочла и скажу: честно - давно не читала похожего. Реально что-то происходит. Кучу бралась читать известных, мастеровых - кроме Быкова мало что входит, но из Быкава и выходит с воньцой. А Стееклянные вошли и вышли с одеколоном. Бабы-дуры, не читайте. Нечего себе головы дурить. Я дура прочла и теперь подсела на Меркеева. А где он? Кто знает? Интернет вываливает картинки - ничего так, Казахстан или что?

Современное творчество соседствует со скандалом. Литература потихоньку превращается в элемент шоу-бизнеса. Появились новые словечки типа «хайп», что в переводе на язык человеческий означают скандал. И ничего больше. Хайп – это вход через закрытую дверь в мир славы. Хайп – помесь наглости и лукавства. Скандал, пожалуй, более благородное слово. Суть одна. Молодому литератору нужен скандал, что о нем узнали.
Юрий Меркеев вошел в современную российскую литературу не через скандал. Первая его повесть «Дерево Иуды» прозвучала колокольным звоном самой темой – наркомания, ВИЧ и СПИД. У каждого писателя есть своя стихия, в которой он чувствует себя свободно и раскованно. Стихия Меркеева, на мой взгляд, тема психоделики, психиатрии, наркотиков, выхода из химических и прочих зависимостях. Если в повести «Паук Жигулев» и «Дерево Иуды» говорится о судьбе опийных наркоманов, то в романе «Стеклянные люди» (лучшем романе, на мой взгляд, Меркеева) тонко передан путь выхода из зависимости от глубокой страсти. Влюбленность в собственную жену и спустя годы после расставания буквально преследует главного героя, полковника в отставке, человека ранимого и глубокого.
«Приказ самому себе — сильнейшее лекарство. Хватит распускать свои мысли. Если ты не станешь хозяином самому себе, ты превратишься в раба. Нет. Рабская психология не по мне. Пусть французские мальчики умывают ей ножки. Я умываю руки. У меня есть боль, на фундаменте которой я воздвигну здание новой философии жизни. Самый сильный стимул к жизни – не влюбленность. А боль. Влюбленность – это наркотическая эйфория. А боль – это ледяной душ. Слава Богу за то, что вместе с ностальгией ко мне пришел артроз. Двадцать лет назад пуля из снайперской винтовки раздробила мне колено, теперь ко мне возвращается боль, которую когда-то я уничтожил с помощью жажды жизни. В то время я не был философом, тем более – тихоходом. Мне хотелось летать. Вероятно, наступил период настоящего взросления. Хватит обманывать себя, полагая, что влюбленность – это лекарство. Наркотик – да. На время он укроет меня от боли. Но вскоре она вернется и притащит с собой сотню заболеваний. Об этом расскажет любой врач-нарколог. Мне нужно это в пятьдесят пять? Смеюсь, а самому плакать хочется. От счастья – я протрезвел!» - так рассуждает главный герой в романе. А вот еще любопытный текст: «Наталья снова была повсюду. В смятой постели, в утреннем пиве, в ванной, в зеркале, в молчащей темноте ночи, в провале холостяцкого быта, в глазах моего монаха поневоле «архиерея Тихона», в музыке пианино за стенкой, в писклявых голосах разносортных певичек по радио. Повсюду присутствовала она – рыжеволосая ведьма с глазами, похожими на два эфиопских опала, в которых застыли моря. И я разговаривал с ней, когда Тихон спал. Разговаривал с ее фотографиями, с ее зрительным образом, который сопровождал меня во снах. Кажется, что она была даже в моей новой философии тихохода – в серебристой трости, в малых шагах, в ироническом отношении к собственной персоне. Она пропитала своим присутствием пространство квартиры. От нее нельзя было укрыться ни в молитвах, ни в морозных утрах, ни в горячем кофе. Да и не хотелось укрываться – с ней было лучше, чем без нее. Доходило до смешного. Я знакомился с Ириной, Викой, Александриной, но уже через месяц начинал по ночам называть их Наташами. Она смогла проникнуть даже в женщин, с которыми я спал – спал, чтобы выгнать из себя бывшую супругу. Вероятно, нужно было смириться с тем, что наша связь какая-то особенная. Начало ее положено на земле, но существует она в вечности. Ни с одной женщиной у меня не было ничего подобного. Весеннее обострение? Мартовский синдром? Атмосфера талого снега и обновленных запахов? Если я заболел ей снова, то болезнь эта была приятнее, чем оздоровление. И все же это болезнь, а я не из тех сентиментальных нытиков, которые поэтизируют патологии и бродят по жизни с плачущим ликом Пьеро».
Читатель попадает в гипнотическую атмосферу боли и выхода из этой боли сильного человека. Мужчины. Зависимость от влюбленности в красавицу-жену становится для полковника куда более сильной привязанностью, чем для опийных наркоманов страсть к повторению удовольствия. Тут речь идет не об удовольствиях, а о философии жизни и смирения с болью, которая преследует пожилого полковника и в физическом и душевном плане. Физическом – из-за ранения и артроза. Душевном – из-за саднящей съедающей душевные силы ностальгии по Наталье, жене. И все же автор провожает героя не только через мучения, он ищет выходы и находит. И это приносит радость персонажу. Радость обретения новой философии жизни.
«У меня есть боль, на фундаменте которой я воздвигну здание новой философии жизни. Самый сильный стимул к жизни – не влюбленность. А боль. Влюбленность – это наркотическая эйфория...
Если она не покинет меня, придется вытравить из себя ее образ, сжечь его на кострище, а пепел развеять по ветру. Никогда не нужно так подло шутить с полковником, пусть и отставным. На своем веку я сжег много ведьм. Для меня не будет откровением расправиться еще с одной. Чем больше «возвращение боли», тем сильнее мое оружие. Какая же она глупышка! Нашла, с кем состязаться».
Стеклянные люди – это роман. Произведение, достойное для прочтения и осмысления. Полагаю, что автор сознательно избегает интервью и общения с журналистами потому, что отдает отчет в том, что пишет книги не для «хайпа», Меркееву не нужен скандал для привлечения внимании публики. У него есть свой читатель. Возможно, круг читателей произведений Меркеева не так велик, однако это люди, как правило, искушенные в литературе.
Последнее время мне не удается выйти с автором на связь. Однако, я уверен, что где-то в «заповедных уголках нашей России» и сегодня оригинальный мастер слова Юрий Меркеев продолжает творить – не на тщеславие, не на потеху толпы, не для скандала и «хайпа», а ради тех по-настоящему достойных Читателей, на которых держится глубокая русская литература.
Марк Зеленцов, литературный критик, Нижний Новгород, 2020 год.

Детство волшебника. Эта история очень романтична. Первый поцелуй. Детские грезы. Игры в благородных разбойников. Первая влюбленность.