В поисках силы

– Ну, что тут можно еще добавить? Разве что взять, свернуть все в трубочку и выкинуть. Или сжечь. Я думаю, что сжечь будет даже лучше, чтобы никто этого бреда не видел.

– Ты обалдела что ли? Я два дня возле этого холста провозился!

– Лучше бы ты эти два дня на что-то полезное потратил. У тебя обои в коридоре скоро в рулоны сами начнут сворачиваться, а ты фигней страдаешь.

– Какой фигней? Я пытался написать картину. Мне стало это интересно и я захотел помотреть, что из этого получится. Я позвал тебя, чтобы ты просто выразила свое мнение по этому поводу, а не читала лекции, что мне делать.

– Я и выразила свое мнение.

– Ты считаешь, что оно, это мнение, выражается в такой вот форме?

– У меня получилось именно в такой форме. А если ты все так болезненно воспринимаешь, значит, у тебя проблемы с самооценкой.

– И?

– Что и?

– Продолжай. При чем здесь самооценка?

– При всем.

– Знаешь, если у меня и возникают проблемы с самооценкой, то благодаря именно тебе. Ты постоянно разносишь в пух и прах все мои начинания.

– Если бы ты занялся реально полезными вещами, я была бы только рада. А ты что?

– Что?

– Ты постоянно выдумываешь какую-то бредятину, просто страдаешь ерундой. Что у тебя вообще в голове происходит?

– Ну, и какая может быть у меня самооценка после всего выше услышанного?

– Нормальная! Займись чем-то дельным!

Вот так.

Это моя девушка Ирина, и она страх как не любит, когда я занимаюсь какими-то своими делами. Ну, хорошо. Типа делами. Назовем эти дела увлечениями. Она хочет, чтобы все свое свободное время я проводил рядом с ней, а если я уж и надумаю что-то творить или делать, так чтобы с этого занятия была какая-то польза или прибыль. Очень практичная девушка мне попалась. Я иногда подумываю, а не послать ли ее куда подальше. Если сейчас она устраивает такие козни, то что будет, когда мы поженимся. Уверен, что она тоже задумывается о целесообразности нашего с ней дальнейшего совместного проживания. Какой толк с этого балбеса, наверное, думает она.

– По-моему, ты перегибаешь палку, – продолжаю я наши с ней дебаты, – и пытаешься контролировать любое мое действие.

– Никто тебя не контролирует. Ты сам хотел узнать мое мнение. Пожалуйста.

– М-да? Неужели все так плачевно?

– Я тебе уже сказала. Что ты еще хочешь от меня услышать?

Наверное, я сделал уж слишком глупое выражение лица, потому что Ирина разозлилась не на шутку.

– Короче, я ушла. Спустишься на землю – звони.

И, действительно, ушла, на удивление даже не хлопнув дверью. Я, конечно, пытался ее остановить, но она девушка принципиальная.

Ну, и скатертью дорога, подумал я. Хотя где-то в потаенных уголках души, конечно же, расстроился. Совсем чуть-чуть. Потому что как только закрыл за Ириной дверь, сразу вернулся к своему холсту и взял в руку кисть. Надо бы кое-что завершить. А я в последнее время начал себя приучивать доделывать все до конца. Идти, так уж до победы.

Спускаться на землю я не собирался. Да и какой в этом был смысл? Все равно через какое-то время меня снова потянет в облака. Я себя знаю и поделать с этим ничего не могу.

Ирине я не звонил. Она мне тоже. Я даже конкретно надрался в один из дней во время нашего с ней такого вот печального штиля в отношениях.

В тот день я похвастался своему знакомому, с которым выпивал, своей картиной. У меня была ее фотография на смартфоне. Он тогда всего лишь сказал.

– Опа! Прикольно… Скинь мне.

Я скинул ему фотку на телефон, а он потом добавил.

– Закинь ее на какой-то сайт. Ну, есть же там всякие, для художников, где они свои картины продают.

– Ага, – ответил я и налил в рюмки еще водки.

Где-то недели через полторы мне позвонили. Номер неизвестный.

– Алло, – сказал я в трубку, теряясь в догадках, кто бы это мог быть.

– Мне ваш номер телефона дал Никита.

– Какой Никита?

Незнакомец назвал фамилию моего знакомого. Того самого, с которым я тогда выпивал.

– И? Чем обязан?

– Я хотел поговорить по поводу вашей картины.

– Опа! Даже так, – вырвалось тогда у меня.

На картине было изображено морское дно, на котором плавали скелеты рыб. Абсолютно ничего мрачного. Все в ярких цветах. Даже головешки у скелетов улыбаются. В общем, не смотря на всю унылость сюжета, смотрелась она весело, я бы даже сказал, жизнерадостно.

Мы договорились о встрече, и на следующий день я повез свое творение на смотрины.

Это был ресторан японской кухни, а человек, который мне звонил, был владельцем этого заведения. Короче, он забрал у меня картину за сто пятьдесят долларов. Ровно за ту цену, которую я озвучил, когда встал вопрос о продаже. Мало того, он попросил, чтобы я попробовал написать что-то еще в таком же стиле. У него в нашем городе было еще три ресторана и ему хотелось украсить интерьер чем-то необычным. И мою картину он нашел весьма интересной и подходящей для своих заведений.

Если вам когда-либо приходилось переживать настоящее воодушевление, вы знаете, какое это внеземное состояние. По дороге домой я парил. Все было ярким, цветным и насыщенным. Непередаваемое чувство.

После того, как я продал свою первую работу, то сразу позвонил Ирине.

– Надумался, наконец-то, – первое, что я от нее услышал.

– Что-то ты не очень рада моему звонку. Неужели не соскучилась?

– Представь себе. Я даже уже начала тебя забывать.

– С чего это?

– Потому что ты забыл обо мне.

– Нет. Я все это время о тебе думал и вспоминал. Каждый день по несколько раз.

– Чего тогда не звонил?

– Слишком долго витал в облаках. Я и сейчас еще там… Короче, давай встретимся. Я реально за тобой соскучился.

Ирина какое-то время еще повозмущалась, но все же согласилась прийти на встречу.

Я пригласил ее в тот самый ресторан, где теперь на одной из стен висела моя картина.

Я договорился с хозяином, чтобы столик, над которым висело мое творение, к определенному времени зарезервировали за мной.

– Я собираюсь прокутить все деньги, которые вы заплатили мне за картину, – сказал я ему.

Он рассмеялся и ответил.

– На покупку красок и холстов для новых картин, мы сделаем вам хорошую скидку. Но с одним условием. Если эти картины будут написаны для моих заведений.

– Это даже не оговаривается.

Вечером мы пришли в ресторан в назначенное время и… упс! Столик был уже накрыт и блюда ждали, когда их начнут уничтожать. Для меня это было так неожиданно, что я даже разнервничался, предположив, что может быть он накрыт и не для нас.

К нам подошел официант.

– Я резервировал тот столик, – сказал я ему, показывая в нужную сторону.

– Вы Денис?

– Да.

– Проходите, пожалуйста, – сказал он, улыбаясь, затем подошел ко мне ближе и сказал шепотом, – отдыхайте. Привет от Андрея Ивановича.

Я пытался что-то сказать, но он сделал такой жест, что я понял – расслабься, братишка.

Затем он добавил.

– Все нормально.

– Спасибо. И… передайте Андрею Ивановичу мои наилучшие пожелания, – ничего лучшего я придумать не смог, слишком уж разволновался.

– О чем вы там с официантом шептались, – спросила Ирина, когда мы садились за стол.

– Да, так, – ответил я.

– По какому поводу банкет, – Ира выразила на своем лице удивление и уставилась на меня.

– Если ты будешь очень внимательна, то догадаешься, – попытался я изобразить на своем лице загадочность.

– Хм… Заинтриговал. И все же?

– Ну… Посмотри вокруг… Может быть где-то ты увидишь что-то знакомое.

– У меня здесь знакомое не что-то, а кто-то. Это ты. Ну, а так, – Ирина принялась бегло смотреть по сторонам, – пока ничего не наблюдаю.

– Хорошо, даю подсказку. Оно над нашим столом.

– Лампа?

– Нет. Висит на стене.

– Картина?

– Да, – улыбнулся я, – и что? Разве ты ее не помнишь?

– Первый раз вижу. Хотя погоди… Что-то похожее ты мне показывал недели три назад. Ты свою картину с этой срисовывал?

Последней фразой она меня убила.

– Нет. Это и есть та самая картина, которую я тебе тогда показывал.

– Интересно. И?

Я ожидал от нее других эмоций.

– Владелец этого заведения у меня ее купил.

– Поздравляю,– сказала сухо Ирина, не особо обрадовавшись такой новости, – это твой маленький успех. Хотя может и большой.

– Ирка, ну разве это не круто – создать своими руками какую-то вещь, а потом получить за это вознаграждение. Полторы сотни зеленых, между прочим. И… он еще заказал у меня несколько картин. Еще, как минимум, три.

Я реально был воодушевлен таким поворотом событий в своей жизни и хотел поделиться с Ириной своими чувствами. Но ее это не особо обрадовало.

– Ну, что с тобой поделать, – вздохнула она, – наливай, что ли. Будем праздновать твою победу.

Мы просидели тогда в ресторане почти до его закрытия. Говорили, говорили, говорили. И в какой-то момент я понял, что она не нужна мне. Ну, хорошо. Может быть это высказывание будет слишком обидным для нее, тогда я выражусь более мягко. Мы не подходим друг другу.

В тот вечер мы и решили расстаться. Почему? Я все равно останусь со своими тараканами в голове. У нее свои взгляды на жизнь. А жить по ее правилам у меня не получится. Так же, как и она не сможет жить по моим принципам. И каждый из нас прав, потому что у каждого своя жизнь и своя правда.

Я, конечно же, не стал великим художником. Может быть, пока не стал. Для Андрея Ивановича я написал в общей сложности семнадцать картин. Я занимался ими в свободное от работы время и когда было подходящее настроение. На это ушло около двух лет. Теперь уже в пяти заведениях мои картины – часть интерьера.

Каждый раз Андрей Иванович покупал очередную картину за тех же сто пятьдесят долларов, хотя я с удовольствием подарил бы их ему просто так. За то, что этот человек мог воодушевить, зарядить энергией, а главное, находил такие слова, после которых я начинал верить в свои способности, в себя. И все у меня получалось.

Все вырученные деньги от продажи картин я складывал отдельно. Купил себе копилку в форме гнома и запихивал их туда. Как в детстве.

– Наверное, это моя последняя работа, – сказал я Андрею Ивановичу.

Мы сидели, как всегда, в его кабинете в одном из его заведений. Я принес очередную работу и, как решил несколько дней назад, последнюю.

– Почему, – он удивленно приподнял брови и внимательно посмотрел на меня.

– Я решил полностью завязать с картинами, со всем этим типа творчеством.

– Эй, дружище, что-то мне не нравится твое настроение. Что случилось?

– Да ничего не случилось. Просто… то ли надоело, то ли исписался уже. Не знаю. Эта картина как-то тяжело далась. Какая-то вымученная получилась.

– Я это заметил, – сказал Андрей Иванович, – она не такая, как все остальные. Скажу тебе откровенно, я не повешу ее в зал, но… но я куплю ее у тебя за двойную цену.

Я удивленно посмотрел на него.

– Повешу на ту стену. Я давно хочу заполнить там пустоту.

Затем он поставил картину на стол, обперев ее на монитор, отошел к окну и довольно долгое время смотрел на нее.

– Зря, – сказал Андрей Иванович.

– Что зря?

– Ты только начал писать серьезные вещи, и хочешь завязать с этим. Ну… Это твое решение… Так, что? Я думаю, ты согласен с моим предложением?

В ответ я только вяло улыбнулся и пожал плечами, мол, а куда мне деваться.

– Давай-ка тогда хорошенько обмоем мою покупку, – предложил он, открыл бар и достал бутылку коньяка.

Мы сидели долго и много говорили. Я никогда не рассказывал ему об Ирине. О том, что может быть из-за этих картин мы и расстались. Что может быть, если бы Никита не показал тогда ему фотографию моей первой картины, и он не купил бы ее, я бы плюнул на свое увлечение и мы с Ириной до сих пор были бы вместе. Может быть у нас все бы наладилось в отношениях и все было бы хорошо. Я рассказал ему о том, что мы растались два года назад, а я все никак не могу забыть ее. Я никого не обвинял. Просто, немного охмелев, начал высказывать свои мысли, которые в последнее время все чаще начали посещать меня. Он понял, о чем я пытаюсь ему рассказать.

– Знаешь, Денис, если бы ты реально хотел быть с ней, ты бы был с ней. То же самое это относится и к ней. При чем здесь твои увлечения или, как ты их называешь, тараканы в голове? Если бы, допустим, та же Ирина вышивала крестиком или обожала стрелять из лука и проводила за этими занятиями большую половину своего свободного времени, ты бы меньше ее любил, если бы твои чувства были настоящими?

– Это вряд ли…

– Вот видишь. При чем здесь твои картины? Ну… так у вас сложилось. Видно, не судьба, как говориться. Другая бы рада была, что пьяный под заборами через день не валяешься. Просто… все познается в сравнении. А может не такие уж и настоящие чувства у нее к тебе были? Кто знает…

Мы сидели и говорили. И вдруг мне захотелось задать ему вопрос, который в последнее время меня смущал.

– Андрей Иванович, а почему в ваших ресторанах висят только мои картины? Я думаю, что рынок живописи сейчас так насыщен, что можно было бы найти что-то и получше, если можно так выразиться. Или разнообразить работами других авторов.

Он улыбнулся.

– Давай-ка сначала выпьем, и я тебе кое о чем расскажу. Об этом о-о-очень мало кто знает из моего нынешнего окружения.

Мы выпили, закусили и Андрей Иванович рассказал мне свою историю.

– Твоя первая работа мне реально понравилась. Она и сейчас лучшая из всех. Я не профессионал в области живописи, но для меня она лучшая. Эта картина, – он показал на мое последнее творение, – лично меня зацепила тоже. Все остальное… Только не обижайся. Все остальное – картины для интьерьера. Они по-своему интересны, но эти две – лучшие. За два года ты достиг определенного мастерства – это очевидно. Что с ним делать дальше, это уже тебе решать.

Он на некоторое время замолчал, уставившись куда-то в пустоту, затем разлил в рюмки коньяк. Мы опять выпили.

– Это было еще в девяностых. Знаешь с чего мы начинали? С кексов.