Отзывы на книги автора «Юрий Лотман»

Прекрасная монография Юрия Лотмана посвящена подробному анализу поэтических текстов. Каковы принципы структурного анализа текста? Приступая к их рассмотрению, автор уделяет большое внимание специальным терминам. Рассматриваются термины «текст», «система», «системные элементы»; Лотман предлагает читателям обратить внимание на словари лингвистических терминов.

Я нашла в этой книге то, что ожидала увидеть, прочитать. Лотман анализирует конкретные произведения поэтов А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Ф.И. Тютчева, Н.А. Некрасова и других талантливых писателей, рассматривает особенности построения текстов, взаимосвязи их составных частей.

Проблема рифмы

«Рифма соединилась с поэзией и приняла на себя организующую метрическую функцию только с возникновением говорной, декламационной поэзии. Однако одну существенную сторону прозы она сохранила – направленность на содержание». … «Звучание рифмы связано непосредственно с её неожиданностью, то есть имеет не акустический или фонетический, а семантический характер».
Лотман рассматривает неожиданные для читателя рифмы в стихотворениях А.С. Пушкина (сивый--красивый), В. Маяковского (особо пылко – особа-кобылка) и другие.

Графический образ поэзии

«Любая система закономерностей в принципе может быть воспринята в поэзии как значимая». Поэзия отличается от неорганизованного текстового фона.
«Поэзия эпохи барокко, освободившись от обязательного союза с музыкой, настолько прочно слилась с рисунком, что сама воспринималась как разновидность изобразительного искусства»… «Особый этап в развитии графической стороны поэтического текста наступает в ХХ веке».
«В поэзии XIX века прочно завоевала себе место неточная рифма. Именно под её влиянием было обнаружено, что рифма – явление не графическое, а звуковое».

Стих как единство

«Рифма – граница стиха. А. Ахматова в одном из стихотворений назвала рифмы «сигнальными звоночками», имея в виду звонок, который при печатанье на пишущей машинке отмечает конец строчки. Отмеченность границы роднит стих со словом, а паузу в конце стиха – со словоразделом».
В данной монографии Лотман утверждает, что хорошее стихотворение одновременно правильное и неправильное. Монотонность всего стихотворения – его большой минус.
Лотман рассматривает так же вопрос восприятия текста как целого и композиции стихотворения. В этом разделе он пишет: «Дело в том, что произведение искусства ( разумеется, хорошее произведение искусства, то есть такой текст, который наилучшим образом и наиболее длительное время способен выполнять художественную функцию в системе текстов данной культуры или данных культур) в принципе неповторимо, уникально».

Во второй части монографии подробно анализируются произведения К.Н. Батюшкова, А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Ф.И. Тютчева и других поэтов.

Эта книга будет интересна преподавателям, студентам филологам, поэтам начинающим, опытным и самой широкой читательской аудитории.

Юрий Михайлович Лотман известен как теоретик семиотики. Он рассматривал элементы культуры как систему, которая сохраняет знания. Также он известен «Беседами о русской культуре», в которых рассказывает о нравах 19 века.
Подходя к этой книге, я хотела выяснить, вступил ли Пушкин в «Орден русских рыцарей» в период Южной ссылки. Пушкин был близок ордену Орлова, однако не был принят в его ряды. Узнала, что, находясь в Кишиневе, поэт вступил в масонскую ложу «Овидий». Ложа просуществовала недолго: в 1822 году император подписал указ о запрещении тайных обществ и масонских лож. Да, с 1822 года декабристские союзы, от Пестелевского до Пущинского, тоже были под запретом. Пушкин недолго был масоном и не вошел ни в одно декабристское общество. Зачем мне нужна была эта информация? Пустое любопытство. Благодаря своему суетному умишку я прочла одно из чудеснейших биографических исследований. Хочу еще.
Лотман пишет так, что известный поэт оживает под слоями бронзы. Благодаря объективно-субъективному подходу ореол таинственности, который окружает любую знаменитость, меркнет. Теперь символ становится человеком, который подчиняется тем же психологическим законам, что и все люди.
Литературовед открывает читателю, что Пушкин, будучи артистической личностью, живет с несколькими масками. В процессе жонглирования масками Пушкин не теряет свое я, но только обогащает внутренний мир. Примеряя разные личины, Пушкин становится опытнее, сильнее, талантливее. Пушкин многолик, но един. Цель и задачи поэта не меняют своего качества из-за смены декораций. Тот, кто однажды осознал себя Поэтом, всегда был верен своему идеалу, даже после физической смерти. Присутствие создателя чувствуется при чтении произведений. Разве это не бессмертие?
Лотман выделяет одним из лейтмотивов пушкинской жизни – стремление обрести Дом. Никогда не думала о Пушкине как о человеке-поэте, лишенном Дома с атрибутами очага, семейственности, простых до вульгарности шуточек между близкими людьми. Юрий Михайлович доказательно рассуждает о том, что Пушкин так дорог русскому сердцу еще и потому, что создал в своих произведениях миф о Доме. Вспомнить «Капитанскую дочку» – семейства Гриневых и Мироновых: маленькие семейные мирки так и манят глубинной нежностью, сонно-упорядоченным бытом. Члены семьи понимают друг друга с полувзгляда, они держатся одних и тех же принципов. Оказывается, это был идеал семьи для Пушкина. Никогда не думала о чувствах автора, перечитывая это произведение.
Также Лотман суммирует результаты исследований пушкинистов, благодарно, указывая их работы в сносках. Мой список к прочтению пополнился пятью книгами.

Я в восторге от этой книги! Я не ждала от неё ничего более сухого, научного текста, а получила интереснейший и щемящий душу рассказ о жизни Великого писателя! Пожалуй, с этой книги у меня возник настоящий, сознательный интерес к классической русской литературе. И теперь мне хочется перечитать и понять знакомые и пугающие ранее труды наших писателей. Особенно хочется понимать контекст, в котором эти произведения были написаны.
Начну с того, что эта книга была атакована мной в плане пометок и закладок. Почти каждую страницу я отмечала для себя что-то новое, что-то интересное или шокирующее. Я поняла, как много упустила в школьные годы чудесные, насколько плохо разбираюсь в истории, и что неправильно понимала ранее известные мне произведения.
Написана книга хорошим, стабильным языком. Но рассказывает она не только о каких-то бытовых нюансах жизни Пушкина, хотя такие тоже в наличии, но и о влиянии этого человека на ход истории и влиянии исторического процесса на него самого. Ю. Лотман высказывает интересную концепцию биографии писателя, которая предполагает, что Пушкин планировал свою жизнь в виде законченного художественного произведения. Возможно оно и так, но для меня это не стало главным в его биографии.
Меня, в первую очередь, поразила несправедливость, которая преследовала писателя по жизни, но его чувство собственного достоинства и целеустремленность вызывала огромное уважение. Я действительно начала по-другому смотреть на его творчество и по-другому относиться к известным событиям из его жизни.

Я рекомендую прочитать эту книгу всем без исключения! Хотя бы для того, чтобы понимать культуру того времени, чтобы увидеть цикличность истории и понять, что цензура была всегда.

Замечательная книга, дающая очень яркую, цельную, логическую и структурированную картину жизни А.С.Пушкина. Когда о жизни какого-то писателя рассказывают с таким уважением, и при этом так честно - не опуская даже неприятных моментов, недостатков характера - начинаешь чувствовать его своим хорошим знакомым. По этой книге можно готовиться даже к экзаменам и зачётам по творчеству Пушкина - в мою бытность студенткой я так и делала; надо отметить, что почти никаких дополнительных источников и не понадобилось.

Лотман не просто рассказывает о том, что происходило в жизни поэта и какие вещи он писал в разные годы - он анализирует, почему это происходило, как менялось творчество Пушкина, что на него влияло, к чему он стремился.

Читать эту небольшую книгу - действительно интересно. Над ней не засыпаешь, она не вызывает скуки. И запоминается материал очень легко, поскольку "понять" - это уже 9/10 от "запомнить", а не понять Лотмана невозможно - его язык максимально доступен и прост.

жизнь пушкина всегда была предметом исследования для культурологов и литературоведов. немало трудов посвящены его жизни и творчеству, но монографии, статьи и четырехсотстраничные труды лотмана особо выделяются на их фоне.

на каком контрасте смотрится едкое начало 'пушкина' тынянова, безаппеляционно заявляющего, что пушкин, видите ли, не наше все. лотман даже не приводит этой цитаты, но идея о том, что пушкин - это глыба, это отправная точка, с которой началась великая русская литература, звучит на протяжении всего произведения.

довольно коротко, но щепетильно, с большими, но интересными историческими вкраплениями (что, замечу в скобках, украшают и лотмановские комментарии к роману в стихах пушкина, радуя читателя тем, что читатель на несколько шажочков может приблизиться к пониманию пушкинского произведения и окунуться в атмосферу лихих 1820-1830-ых), которые воскрешают всю жизнь и все окружение пушкина. воскрешают ли? можно подумать, пушкин когда-то умирал.

больше всего, конечно, выделяется лицейский период, можно сказать, не становление, а активное формирование читательского вкуса, стиля и письма юного таланта, его обретение лучших друзей - дельвига и пущина; знакомство с наставником и заступником - жуковским; принятие венка поэта от умирающего державина; а позже, после лицея, и вовсе долгое обожание кумира - чаадаева, истинного болконского, искателя своего тулона. впрочем, разве можно уместить всех тех блистательных людей, что окружали и вдохновляли пушкина?

продолжая разговор о лицее, и о том, почему он так важен, следует упомянуть о детстве поэта, о котором мы и правда знаем довольно мало. пушкин почти ни с кем не говорил о родителях, с которыми, видимо, у него были натянутые, странные отношения. детство пушкина - какое-то черное пятно, ясно выделяющееся на фоне всем известного раннего формирования лермонтова, например, о чем и писал лотман.

поражает, с какой едва сдерживаемой желчью пишет лотман о николае первом, чуть ли не называя его мелкой душой и тираном, малообразованным воякой, страдающим от комплекса неполноценности и потому так срывающемуся на людях остроумных и интеллигентных, пытаясь самоутвердиться за их счет. выглядит как портрет потливого подростка, а не императора россии. в сравнении с тем хаосом и доносительством, что будет твориться спустя сто лет в истории россии, все николаевские меры кажутся если не мягкими, то заставляющими усомниться в их суровости. впрочем, проводить такого рода исторические параллели несколько странно. время было другое. однако, каким бы ни было отношение николая первого к пушкину, это не отменяет того, как он любезно покрыл его долги, ибо пушкин с деньгами распоряжаться не умел, в отличие от жуковского, писавшего мечтательные и романтические стихотворения, но в быту бывшим самым уравновешенным и рассудительным хозяином.

каким удивлением было обнаружение того, что строки 'гений чистой красоты', посвященные сами знаете кому, не пушкинские слова, а строки жуковского:

'ах! не с нами обитает
гений чистой красоты',

что 'подчеркивает литературную условность этого образа', как пишет лотман. да, не стоит пушкин - молодой повеса, мало любивший платонически, и керн - не исключение. сколько прозаических и откровенно чувственных писем пушкина к керн мы не читали...

потому-то заставляющей задуматься кажется женитьба пушкина. был ли это тот брак по романтической любви, который так высмеивал пушкин в 'евгении онегине'? это не страсть, а довольно приземленное осознание того, с кем тебе будет комфортнее вести домашнее хозяйство. это-то и взбесило гостя карла брюллова, увидевшего гениального поэта в окружении детишек. где возвышенность! накал страстей! но наталья гончарова - не татьяна ларина. и уж тем более не ольга. потому этот довольно рациональный брак напоминает мне второй брак достоевского с анной сниткиной. те ли же чувства, что он испытывал к марии, первой жене, двигали достоевским, когда он делал предложение анне григорьевне? не думаю. то же и у пушкина. и здесь он, вопреки всему, живет так, как и пишет.

особо впечатлил трогательный финал, описывающий последние годы жизни пушкина. всегда до слез доводило патетичное и яркое стихотворение 'смерть поэта' лермонтова, яростное 'убит! к чему теперь рыданья!', после чего неизменно следовали рыданья. лотман несколько опускает романтизированый взгляд лермонтова, говоря, что это была последняя чаша терпения гениального поэта, в то же время хладнокровно ожидающего противника из плоти и крови, что воплощал бы в себе все то светское фамусовское общество, с которым так не мог ужиться. час роковой настал. пушкин готов был умереть. и он сделал это, смело глядя в лицо смерти. это не 'напрасная жажда мщенья'. пушкин, по лотману, умирает победителен: дантес унижен и оскорблен, он бежит за границу. лотман, искусно примешав жажду мести забияке-ловеласу и личную неприязнь к обществу пушкина, каким-то образом вывел это к стоической готовности гениального поэта умереть в этой жизни, перейдя в бессмертную жизнь культуры.

но пушкину это было уже все равно: для него началась новая жизнь — жизнь в бессмертии русской культуры.

Интересно, что среди рецензий к этой книге есть и восторженные, и очень негативные. Понимаю обе стороны.
Дело в то, что на самом деле книга не про биографию поэта, а скорее про развитие идей и мыслей писателя. Такое впечатление, что Лотман уверен: "матчасть" все знают, не нужно вдаваться в даты и события, они и так общеизвестны. А вот задача Лотмана - представить идеи, мысли и чувства.
Следовательно, те, кто искал реально биографию с четкими датами, действиями, их причинами и т.д., тот (и я в том числе) очень разочаруется. Здесь этого добра почти нет. Все мельком, все вскользь. Но зато очень много прекрасного материала про духовную и душевную жизнь Пушкина.

Немного на нервы действовала также "чистота" автора, который постоянно пытается сгладить все, что не вмещается в образ прекраснодушного поэта. Известно, что Пушкин любил и эпатаж, и крепкое словцо, и т.д. А по Лотману это такой "чистенький" человек, который если и пишет жене «какая ты дура, мой ангел!», «ты баба умная и добрая», то это только потому, что

это был не простой нейтральный, стилистически никак не окрашенный русский язык. Можно быть уверенным, что таким русским языком Пушкин ни с кем в Петербурге не разговаривал — таким языком он, возможно, говорил с Ариной Родионовной.

Типа Пушкин поэт не мог просто так назвать жену дурой или бабой, это язык такой народный, никак не окрашенный :)))