В этот самым момент двери отворились снова и «евнух» слегка кивнув, произнес:

– Прошу вас.

Герцог оказался довольно неказист для столь громкого титула, а ведь он был в свите короля при Дорилее… Да мало ли кого там не было?

Не скажу, что с тех пор как я оставил своего неугомонного наставника, слишком часто общаюсь с подобной публикой. Да и раньше в основном это происходило в походах и на поле брани. Верхом этого общения стал небольшой изумруд, пожалованный мне самим Ричардом, ныне королем английским, несколько лет назад находившимся лишь на пути к своему трону. Потом наши пути разошлись…С Ричардом и наставников, с изумрудом – нет.

Я представил это непропорциональное тщедушное тело закованным в броню, хотя тьфу, просто под наплечниками и панцирной скорлупой, и мне стало герцога немного жаль. Наверное у него были иные таланты, хотя бы потому, что именно к нему Де Фок отправил меня на встречу. Да еще и напутствовал, зная мой несносный характер, лишнего не говорить, больше внимать. Впрочем, все это я научился делать еще тогда, когда стал работать с этим старым лисом де Фоком. Он всегда любил порассуждать про Орден внутри Ордена, ответственность за принятие решений. И прочее… Я это все научился пропускать мимо ушей, но иногда вставлял пару-тройку реплик, вгоняя магистра в состояние легкой прострации и скрежета зубовного. Потом, после нескольких успешно выполненных заданий он стал держаться проще, оттаял и перестал утомлять меня досужими рассуждениями. Почти…

А чего усложнять-то? Взять задание, получить задаток, выполнить задание, получить достойное вознаграждение. Все.

Мной были довольны, и я бывал довольным. Я уже упоминал, что с тамплиерами было приятно иметь дело?

Это вам не вассальная присяга, когда пашешь на доброго сюзерена от звонка до звонка практически за спасибо, а потом сидишь, подсчитываешь раны и думаешь, а не дурак ли я? Сэр Ричард конечно герой, но он отчего-то считал, что сражаться под его знаменами само по себе уже есть наивысшая в мире награда. А уж сгинуть за его великолепие – это просто песнь песней. Мой наставник тоже так считал.

А я нет. И оттого покинул этого глубоко симпатичного мне человека к вящему неудовольствию некоторых достойных рыцарей.

Двигаясь собственной дорогой, я стал тем, кем являюсь в настоящий момент, по моему собственному определению: рыцарем странствующим, безжалостным.

Смешно? Нисколько. Я знавал многих достойных и благородных персон, оставлявших за спиной недобитого противника, и потом от него же получавших рубленые и колотые подарки в свои благородные прямые спины.

И что потом? А как всегда в нашей быстротекущей жизни приходит разочарование, граничащее с отчаянием. А жизнь прекращается. Потому благородство это не мое. Зато жив пока.

Впрочем, человек, посвятивший себя военному ремеслу, быстро учится трезво смотреть на вещи и не требовать для себя многого. Тем более, что в награду наши командоры обещают почетные места по правую руку от Господа, правда, существенный момент, не в этой жизни.

Ладно, заказ принят, сказано прибыть – прибыл, сказано – личные инструкции герцога, значит личные инструкции, а герцог он, или царь ибелинский меня не касается. Тамплиеры платят, тамплиеры заказывают.

Хотя… Взгляд жесткий, профиль хищный, на ястребка похож. Имею я такую привычку людей с животными сравнивать. И вообще считаю, что мы тоже животные, посмотрите внимательно вокруг, и вы со мной согласитесь, чтобы не утверждала на этот счет официальная церковь. Ну, голова великовата, с кем не бывает. А ручки и ножки детские тонкие. Вырождаются герцоги, вырождаются…

Все эти немного сумбурные мысли промелькнули у меня в голове, пока шел обмен приветствиями и герцог также внимательно рассматривал меня, как и я его светлость. Потом он отослал своего евнуха куда подальше, и я понял вдруг, что герцог меня нисколько не раздражает. Все дело было в этом идиоте дворецком. Вот ему бы я охотно влепил пару затрещин, просто так, за долгое ожидание аудиенции, за его чересчур гордую, как для слуги осанку, и просто, чтобы размять конечности. Оно, говорят, полезно.

– Давайте по простому, – предложил герцог, скользнув цепким взглядом по моему лицу.

«По простому, так по простому»,– это явно пришлось мне по вкусу, времени жаль, да предисловий не люблю. Да, и герцог видимо знал, что я не из тех, перед кем необходимо ломать комедию, как принято в так называемом высшем свете. В конце концов, у нас чисто деловая встреча. Взаимовыгодная.

– Без лишних предисловий, – словно угадав ход моих мыслей, а скорее всего так и было, продолжил он .– Вы, я полагаю, человек прямой и неглупый, оттого, наверняка, догадались о цели нашей, скажем так, беседы?

«И тут вот непонятно, интересная манера говорить, вроде и спрашивает, а с другой стороны звучит как безоговорочное утверждение. Еще немного и я поверю, что под Дорелеей, он участвовал в схватке, а не просто наблюдал за ее ходом с холма».

Я медленно кивнул, решив открывать рот только в самом крайнем случае. Немного осторожности, еще никому никогда не вредило.

Герцог стал говорить, говорил странно, словно размышлял сам с собой:

– Ваш Координатор…

«Ого! Де Фок у нас еще и координатор, а не только плешивый осел?»

– Шесть рыцарей…шесть рыцарей испивших бурю…хм… никак не вспомню автора этих строк…– он внимательно поглядел на меня, я спокойно склонил голову под этим взглядом, совсем не нужно ему видеть, что у меня в глазах, – вас рекомендовали самым наилучшим образом, впрочем, иного я и не ожидал. Поэзия, тем более высокая поэзия, это, безусловно, прекрасно, но не в данный момент.

– … в нашей миссии ставку делаем не на количество людей, а на их умения и опыт. Знаю, вы бывали в Святой Земле и лично знакомы с Ричардом «Да и Нет».

«Ого! А он шутник!» Это прозвище дали королю за то, что он часто менял ранее принятые решения, но знали об этом немногие.

– Возможно, при выполнении миссии пригодится умение выдать себя не за того… некоторое лицедейство. Вы понимаете?

Я многозначительно кивнул.

– Что отчасти по некоему недалекому видению, противоречит рыцарскому кодексу, но ведь мы с вами знаем, что многие великие рыцари прошлого для достижения победы не гнушались маленьких военных хитростей.

Он быстро взглянул на меня, я оставался недвижим, в тайне надеясь, что именно так должен вести себя Темный Наемник Храма при подобной беседе.

Герцог кивнул и продолжил.

– Как вы понимаете, Сам… – он поднял глаза к потолку, что означать должно было некое наивысшее руководство, на которое мне как всегда было глубоко наплевать. Никого конкретно, но в тоже время весьма прозрачно, – не может давать подобные поручения. Более того, в случае провала предприятия, все, я подчеркиваю, все исполнители должны будут умолкнуть навеки с тем, чтобы даже намеком не дать повода к подозрениям. И не дай Бог, бросить тень на Орден и… – он снова сделал паузу, и продолжил, – того, с кем Орден сотрудничает в данный момент. Ибо всякий союз, пусть временный, но идущий на пользу делу Церкви, есть богоугоден. Априори…

«Эко, загнул!» – восхитился я про себя. И в очередной раз порадовался, что являюсь скажем так, внештатным сотрудником организации, и не связан Орденским обетами и прочей дребеденью, которая так забавляла меня в общении с представителями этой достойной… Отвлекся, ну вот, наверное, прослушаю самое интересное.

– Но вы как достойный христианин, более того, как человек в руки которого Церковь вложила оружие, и призвала… Впрочем, это излишне, вы сами все прекрасно понимаете. Не так ли?

Впервые за время беседы мне задали конкретный вопрос. Понимая, какой герцог желает услышать ответ, я коротко кивнул и ответил:

– Да.

– Отлично! – герцог зябко потер ладони и повторил,– отлично! Мы не ошиблись в выборе, думаю, другие участники экспедиции, а в дальнейшем будем именовать наше предприятие именно так, нас тоже не разочаруют. Не могу не сказать и о том, что вас прекрасно характеризовали, и особенно, ваше знание языков. Английский, французский, германский и итальянский, не так ли… И это наречие, на коем изъясняются сарацины…

– Еще и испанский, – пробормотал я в крайнем смущении. Какой я оказывается…Ну а что, к тридцати с хвостиком годам я изрядно поездил по миру и неплохо запоминал слова, да и спутники у меня были достойные, а людям намного приятнее общаться с тобой на родном языке. Да и нравилось мне если честно запоминать значения одного и того же слова на разных наречиях. Нравилось…

– Отлично, – мой собеседник хищно потер руки, – зябко здесь, вы не находите? Разумеется испанский… То, что папа организовывает поход это безусловно прекрасно. Но цели этого похода, истинные цели известны весьма и весьма ограниченному числу лиц. Ваша же цель будет более конкретной и намного более важной, чем то, что будут знать. Скажем так, непосвященные…

Вот тут мне стало немного нехорошо. Если я правильно понял своего собеседника, то он имеет ввиду то, что крестовый поход затеваемый сильными мира сего, является лишь прикрытием чего-то более важного чем… Однако.

То, что я по своему скудоумию считал хорошим владением лицом, оказалось неправдой, герцог прочитал смятение мыслей моих, как хороший звездочет читает ночное небо и слегка улыбнувшись, произнес:

– Полно. Вам стоит знать, что в этом мире, не все происходящее происходит так, как об этом повествуют человеческие хроники. Не овцы вы есть, но пастыри, – он строго поднял вверх узловатый перст, потом неожиданно улыбнулся легкой обескураживающей улыбкой, – В этом мире некоторые вещи должны находиться в нужных руках. Иначе, – улыбка пропала с его лица, и герцог снова стал похож на ястребка, – иначе этот мир перестанет быть тем, чем он есть.

Он незаметно перешел с французского на язык германцев и теперь с улыбкой наблюдал за мной. Наверное, в этот момент мое лицо выражало вообще непонятно что, потому что герцог снова смягчился и посмотрел на меня по-отечески, так отец, читай пастырь, смотрит на своего сына, читай овцу, тьфу, ягненка.

– Я просто хотел, чтобы вы осознали суть. Сатанинские силы, захватившие Святой Город и Гроб Господень, не знают следующего. Господь наш пославший сына своего на муки, во искупление грехов человеческих пожертвовал и сией реликвией для того, чтобы светоч веры нашей находился в руках неверных имея тайную цель неверных сих от ереси уберечь. Ибо сила великая находится в Гробе Господнем, в самом существовании его, и сила та может влиять на умы неверных и со временем по нашей глубочайшей убежденности превратит их в праведников…

У меня голова пошла кругом от всего этого. О чем он? Я даже отвлекся от мерного журчания сего монолога и смог внимать ему лишь ближе к его окончанию.

– Помимо Гроба Господня, – он вещал монотонно, словно проповедник, которому давно наскучили собственные проповеди, – существуют и другие Реликвии, коими Церковь владела, владеет или будет владеть во веки веков… О некоторых из них вам знать не нужно. Скажу более. Знание того, что вы знаете об их существовании, уже само по себе налагает на вас некоторые обязательства.

Тут я даже позволил себе глубокомысленно кивнуть.

– Вот-вот…Но об одной Реликвии вам знать необходимо. Грядет великая битва, по тому, что происходит в нашем бренном быстроменяющемся мире вы сами, полагаю, должны быть в курсе этого вопроса.

Я снова глубокомысленно кивнул. О грядущих битвах нам говорили постоянно, и мы готовились к ним. Я мысленно подобрался, наконец-то пошел конкретный разговор.

– А в битве главное, что?

– Дух, – я позволил себе вставить слово.

– Хорошо, но необходимо еще и доброе оружие… Не так ли?

– Так.

– И та Реликвия, за которой вы отправитесь к неверным как раз и является этим оружием.

Герцог лучезарно улыбнулся, и это было настолько неожиданно насколько и страшно. У него оказались черные зубы. То есть совсем черные. Представляете?

– Учтите, учасники предприятия выступают представителями разных Орденов, более того могу предположить, – по лицу скользнула легкая улыбка, я бы назвал ее змеиной, – особых частей этих Орденов, вы понимаете о чем я…

«Ага, такие же наемники как и я».

– Но делаем мы одно дело. Богоугодное дело. Задача ваша осложняется тем, что длительное время само существование Реликвии было под вопросом. Считалось, что это одна из легенд, но совсем недавно мы получили достаточно верные сведения о том, что она действительно существует, и была предпринята попытка добраться до нее, но увы… – он развел руками.

«Боже всемилостивый! Как же у них все сложно! Ну, зачем простых вещах говорить так сложно?»

Словно читая мои грешные мысли, герцог продолжил:

– Надеюсь, вы понимаете, что нет никаких гарантий того, что вам удастся заполучить эту вещь. Но если это произойдет, во-первых, Реликвию необходимо будет в кратчайшие сроки доставить в один из наших замков на побережье, совершенно неважно в какой именно. При этом ваше вознаграждение увеличится вдвое…

«Ого!»

– Во-вторых, если предприятие завершится провалом, то вам необходимо будет явиться ко мне с полным отчетом о проделанной работе и том знании, что вы обретете за время вашей миссии. Знание – это тоже своего рода оружие. Сложно?

Я пожал плечами, а что тут говорить? Тамплиеры, госпитальеры, испанцы, все стягивают в свои гнезда Реликвии, золото, влияние, мощи святых, подобно сорокам и так было всегда и так будет пока стоит Церковь. И никому не надо про это знать, на то существуем мы, скромные труженики меча и кинжала.

– Окончательный расчет по возвращении. Вопросы?

– Что представляет собой Реликвия?

Снова змеиная улыбка.

– Всему свое время, в данный момент вам необходимо знать только то, что Реликвия целиком поместится, скажем, вот в такой ларец, – герцог показал размер двух раскрытых ладоней.

– Небольшая верно? Называть ее будем тоже просто. Реликвия. Согласны? Если вам удастся встретиться с ней, вы не ошибетесь, ведь насколько я знаю, вы участвовали в деле Фомы Критского?

Я медленно кивнул, осведомленность герцога поражала. Как и его манера не договаривать важных вещей.

– Церковь не может допустить того, чтобы Реликвия оказалась в неправильных руках.

Я кивнул. Вот конкретно и намного понятнее.

– Находится она ориентировочно вот здесь, – Герцог что-то нажал на столе, и на стене, откуда ни возьмись, появилась тщательно прорисованная карта. Присмотревшись, я узнал очертания Святой Земли со всеми ее Городами и кучей непонятных значков. Похожая карта была у Наставника, и потому я сразу узнал и Аскалон, и Яффу и, разумеется, сам Святой Город.

– На днях мы получили подтверждение того, что Реликвия, наконец-то находится в пределах досягаемости нашего человека, однако, он самостоятельно не может до нее добраться. Для этого туда отправитесь вы… Ваши спутники присоединятся к вам по дороге… Они же владеют дополнительными знаниями об этой вещице и надеюсь, поделятся ими с вами. Понимаете?

Клянусь, он мне подмигнул!

– Путь вам предстоит неблизкий и лишние знания могут стать обузой…

«Ага, скажи проще, перехватят и будут пытать, а я дурак дураком… С другой стороны очень даже разумно. И скорее всего сам герцог не до конца уверен в том, что эта загадочная вещица на самом деле существует. Но деньги платят хорошие, и за что? Просто чтобы я проверил очередную сказку?»

– Вот, кстати, возьмите, оранжевый шарф, достойная вещь…

Криво улыбнувшись. Герцог протянул мне яркую тряпку. Терпеть не могу ярких тряпок! Но принял шарф я совершенно невозмутимо и со всем возможным достоинством.

х х х

Глава III

Luca Turilli’s Dreamquest “Black Rose”

Явь

Загадочное слово ВОМД расшифровке не поддавалось, до тех пор, пока мне не довелось добраться до технической документации. До этого же чего только не довелось выслушать по этому поводу, причем и просто от острословов, и от опытных работников метрополитена. Сходились на одном – «В» – это однозначно, вентилятор. Ну, а другие буквы особого значения не имеют.

Оттого буква «М», например, расшифровывалось не только как «механический», но и как «метрополитеновский», и как «многофункциональный», и еще почему-то «метрический». Тогда как «О» – только лишь, как «объединенный» и «осевой». Про «Д» промолчу, так как тут фантазия объяснителей разгуливалась окончательно, и однажды чуть до драки не дошло, так хотелось показать себя опытнее товарища по работе. Но водка в который раз выступила в роли прекрасного примирителя, и на том инцидент был исчерпан.

Верна к тому же оказалась и странная на первый взгляд, но весьма глубокая по смыслу пословица, о том, что не стоит справлять малую нужду против воздушного потока, развиваемого ВОМДом. В оригинале он звучала так: «Не ссы против ВОМДа». Емко и убедительно, а с учетом того, что воздушный поток хорошо налаженного вентилятора запросто сбивал с ног, еще и верно.

Кстати в наших условиях особенный и немного зловещий смысл приобретала и поговорка: «Не беги впереди паровоза». Где паровоз можно было заменить на словосочетание «подвижной состав». Тот, кто много ходил по шпалам все поймет с полуслова.

ВОМДы стояли в тоннеле, на глубине в специальных камерах, за железными дверями и решетками. Когда-то Саня ляпнул, что здесь очень удобно прятать убитых милиционеров. Несмотря на откровенный цинизм фразы, с ней трудно было не согласиться, кроме нас и случайно забредавших сюда диггеров, здесь никто не ходил, так, что прятать было можно все, что угодно.

Но в основном, нам приходилось тут работать, так как вентиляторы иногда ломались, и нам приходилось их чинить. А еще в камерах было холодно летом, и очень холодно зимой. Потому без водки мы сюда не ходили, это было вредно для здоровья, об этом тоже немало говорилось ветеранами, и писалось на стенах самих камер.

Тут вообще много чего писалось, как официально, так и не официально. Из официального ужасно нравился плакат: «Не влезай – убьет!». Мне, почему то, всегда представлялась здоровенная баба с расставленными ногами, лежащая горизонтально и грозящая каждому злонамеренно взглянувшему на нее мужику огромным и почему-то красным молотом. Или вот эта, грустная: «Уходя, гаси свет». Она была настолько созвучна с моим внутренним миром, что я всегда надолго перед ней зависал, и свет гасить забывал. Вдумайтесь, «уходя»…

Это экзистенционализм какой-то прямо слово…

Или более распространенная, для пассажиров: «Выхода нет». Тоже оптимистично, идет человек на нервах после работы, читает такое, и на рельсы. Жизнь – говно, типа. Где-то читал, что в Японии таблички эти запретили на хрен. Процент самоубийств в метро нереальный был. А у нас ничего, нормально.

А уж когда я попадал на ремонтные мастерские, и видел развешенные по стенам картинки с изображенными на них ужасными судьбами попавших в станки человечков, в моем воспаленном недосыпанием мозгу рисовались апокалипсические картины в купе с методическими пособиями инквизиции.

Этот было нечто, ибо фантазия работников сферы охраны труда явно была заточена на элементарное отпугивание работников от труда, не иначе.

На стенах было много различного народного творчества, которое в целом не приветствовалось, и перед комиссионными смотрами, раз в полгода жестоко уничтожалось. И правильно, ну кому, допустим, интересно, что «Серега – мудак», и «Все – козлы». Но некоторые надписи здорово помогали в работе, особенно, те, которые были с датами. Зайдешь на камеру ВОМД и читаешь «Марина – 86», и знаешь, что капитальный ремонт на вентиляторе делался в 1986 году, а значит, подшипники надо менять по любому, и если задний еще так сяк, то передний однозначно. Настроишься, вздохнешь, вскроешь, проверишь, точно и к бабке не ходи.

«Марина» – это позывной капремонта, без нее ни одна машина лет тридцать из ремонта не выходила, и пока мы есть, не выйдет уже.