Аржан – последний вождь кыпчаков

Ялат родился и вырос в Горном Алтае в глухом, старинном селе. Оно раскинулось в предгорьях высокогорного хребта Тугай, среди густых лесов, на берегу порожистой и извилистой речушки. На высоком холме возвышался нарядный бревенчатый дом вождя племени кыпчаков с раскрашенным и покрытым резьбой крыльцом, с гребнями и петушками на тесовой крыше. Этот дом вождя племени Аржана – родного деда Ялата – был виден издалека, его окружал высокий тын из заостренных дубовых бревен – стояков.

Массивные дубовые ворота с узорчатой крышей всегда были на запоре. Большая лохматая собака по кличке Буян, гремя цепью, надежно охраняла дом от диких зверей, часто выходивших из леса, и от пришлых людей с большой дороги. По сторонам дома находились амбар, конюшня с сенокосом, скотный двор, сарай для сена и двор. Близ самого берега находилась мыльня^[1] из черных срубов, покрытых дерном. По обе стороны от главного дома вождя, вдоль реки, располагались обычные рубленые дома жителей села – охотников и скотоводов.

Издавна Алтай заселяли разные народы – древние тюрки и уйгуры, енисейские киргизы и кыпчаки, монголы и татары, казахи и русские. Одни народы были аборигенами, другие пришли из разных мест, покинув исконные места кочевий, и поселились здесь под защитой гор и лесов. Полной свободы не получилось – пришлось платить дань – калан – сначала китайскому императору, а затем ясак – русскому царю. И все же они были довольны, ибо не испытывали притеснений и никто не покушался на их внутреннюю свободу. До революции разноязыкие алтайские племена жили обособленно на своей территории, владея сообща землей и всеми богатствами. Браки происходили только в пределах своих племен – межнациональные браки не разрешались. Это позволяло сохранять свою этническую замкнутость, свой язык, свою обрядовую культуру и самосознание.

Во главе каждого алтайского племени стоял зайсан (вождь). Последним вождем древнейшего племени кыпчаков был родной дед Ялата. Звали его Аржан. Считается, что каждое имя – это предназначение, судьба. Вот и у вождя кыпчаков было такое «говорящее имя», которое означало «источник» или «родник». Он был высокого роста, могучего телосложения, с длинной пушистой бородой соломенно-желтого цвета и серыми глазами. Люди говорили о нем, что это богатырь с двумя сердцами. Сильный и мудрый человек. Его любили и боялись, а слава о нем ходила по всему Алтаю.

В 1913 году, когда в России отмечалось трехсотлетие царствования дома Романовых, Аржан в составе делегации алтайских купцов и промышленников побывал в Санкт-Петербурге. Алтайскую делегацию с богатыми дарами принял сам царь Николай II. Во время приема Аржан своей монументальной фигурой обратил на себя внимание – высоченный, сероглазый, с золотистой пышной бородой, как былинный русский богатырь с картины художника Васнецова.

«Вот истинный русский купец – опора империи», – обмолвился царь, глядя с восхищением на алтайского гостя. Он подошел к Аржану, стал его рассматривать, и был крайне удивлен, что перед ним стоит не русский купец, а вождь какого-то непонятного алтайского племени. Поговорив с ним, православный царь остался доволен ответами Аржана и собственноручно нацепил на лацкан его сюртука медаль «За усердие».

Встреча с русским царем оставила глубокий след в душе Аржана. Вернувшись на Алтай, он часто рассказывал своим соплеменникам о личности царя, о благоприятном впечатлении, которое он произвел на него, а по торжественным случаям он надевал полученную награду. Медаль диметром 27 мм была сделана из белого металла и имела на лицевой стороне изображение профиля Николая II и круговую надпись «Николай II – император самодержец Всероссийский». На оборотной стороне медали были выгравированы дубовая веточка и надпись «За усердие». Аржан очень дорожил этой наградой, которая, однако, сыграла роковую роль в последующие лихие годы.

И была у него еще реликвия, которую он ценил превыше всего – это знак власти из зеленого камня с нанесенными символами. Эта родовая реликвия Аржана имела многовековую историю и связана была с далекими предками, пришедшими когда-то на Алтай из Сибири. Она переходила из поколения в поколение, являлась атрибутом власти главы племени – зайсана. Эту реликвию вместе с властью Аржан готовился передать своему преемнику. Им должен был стать его сын.

Аржан рано овдовел – жена Лада умерла при родах, оставив ему единственного сына Бронтоя. После утраты любимой жены Аржан так и остался бобылем, а воспитание сына и хозяйство в доме взяла на себя его двоюродная сестра Ариша – незамужняя женщина, добрая и смиренная, посвятившая себя воспитанию племянника. В детстве она напевала Бронтою протяжные народные песни, рассказывала сказки, обучала родному языку, а потом русскому и русской грамоте. Будучи богомольной, она пересказывала ему истории из Библии, привезенной Аржаном из Петербурга. Сам Аржан старался привить сыну чувство гордости за свой род, высокую нравственность и ответственность за свои поступки.

– Мы – потомки богатырского народа, жившего еще тысячу лет назад, – говорил Аржан сыну, поглаживая свою пышную бороду. – Русские прозвали нас половцами за желтый цвет наших волос, как у половы – соломы. Потом нас смешали с кочевым народом кыпчаками. Китайцы же называли наших предков динлинами, это означает «рыжебородые» – такие как я. А предки наши называли себя русами и обитали они в Саянских горах и сибирских степях.

– В нашем роду были вожди и ханы, прославившие наш народ, – похвалялся Аржан. И в доказательство показывал на висевшую на его могучей шее родовую реликвию – знак власти.

– Она перейдет к тебе – когда подрастешь, – говорил Аржан, глядя с любовью и надеждой на сына.

А когда Бронтой подрос и возмужал, Аржан решил женить его на рыжеволосой красавице Летаве – дочери малого племени кыпчаков Велимира – соседа и друга Аржана. Родители обо всем полюбовно договорились и назначили день свадьбы. Но этого не случилось из-за романтической истории, произошедшей с сыном.

А случилось так, что молодой Бронтой, увлекавшийся охотой, забрался однажды в глухую лесную чащу, расположенную на территории соседнего племени найманов. И здесь с ним произошло невероятное: он попал в капкан, расставленный на дикого зверя. Все попытки вызволить свою ногу из крепко сжимавших ее стальных крючьев не удались. Незадачливый охотник провел в таком, казалось, безысходном положении больше суток. Спасла его девушка из племени найманов, собиравшая лекарственные травы, которая услышала крики попавшего в беду охотника. Вначале она попыталась освободить его сама, но после безуспешных попыток побежала в свой аул за помощью. Вернулась с двумя своими сородичами, и они вызволили Бронтоя из капкана.

Но радость была омрачена тем, что Бронтой с трудом мог двигаться – нога, разодранная капканом, распухла. С помощью девушки и ее спутников Бронтой добрел до их селения. У найманов Бронтой провел три дня, живя в отдельной гостевой юрте. Его спасительница все это время не отходила от него, лечила своими травами и настоями. И за это короткое время Бронтой привязался к смуглянке с темными раскосыми глазами и длинной черной косой. Звали ее Туяа, что по-наймански означало «заря».

Туяа была полной противоположностью его невесте Летаве – холодной, надменной и капризной. Бронтой не любил ее, страшился своей женитьбы, но не решался идти против воли отца. Но случай помог ему найти правильное решение. Любовь к черноглазой девушке с нежным именем Туяа всколыхнула его и изменила его жизнь.

И Бронтой решился. За неделю до назначенной свадьбы он привел свою избранницу в родительский дом и сказал, что желает жениться на ней. Аржан пришел в бешенство от этого сюрприза.

– Ты что, спятил? – воскликнул он, в гневе тряся бородой. – Отказаться от своей невесты и поменять ее на черную найманку? Ты забыл, что являешься потомком древнего княжеского рода. По законам рода ты можешь жениться только на девушке нашего племени и нашей веры. Иначе ты не можешь наследовать власть. Пусть эта девушка возвращается в свое племя – я не даю согласия.

– Тогда я уйду вместе с ней к найманам, – воскликнул в запальчивости Бронтой и, взяв за руку Туяу, направился к выходу.

Но путь им заградила Ариша, которая решительно встала на защиту молодых.

– Опомнись, Аржан, – стала наседать она на брата. – Эта девушка спасла твоего единственного сына и наследника. Они любят друг друга, и это главное. От сильной любви рождаются сильные духом и телом дети. Туяа не испортит нашей породы и подарит тебе достойного внука. Я сон вещий видела – и верю, что он исполнится.

И Аржан под натиском своей сестры сдался.

– Поживем – увидим, – сказал он и, махнув рукой, удалился в свои покои.

А Ариша, обрадованная таким исходом дела, успокоила молодых и занялась их благоустройством. Молодые остались в доме, но Аржан еще долгое время не мог забыть этого. из-за расстроенной свадьбы у него испортились отношения с Велимиром – отцом отвергнутой невесты. Близкие родственники и старейшины племени не одобрили его поведение, но никто открыто не осудил – авторитет Аржана был незыблем, как гранитная скала возле его дома.

По селу распространилась шокирующая всех новость: сын вождя кыпчаков женился на черной найманке. Распускали разные слухи, что Туяа якобы шаманка, что она околдовала Бронтоя, поставив на него капкан. Любопытные под любым предлогом ходили к дому вождя, чтобы поглазеть на новоявленную невесту его сына. Женщины между собой судачили, чем эта история закончится.

А закончилась она свадьбой, которая прошла на земле племени найманов. Аржан, в нарушение традиций, пошел на этот шаг, согласившись с предложением вождя найманов – Алтангэрэла. Как оказалось, Туяа, принадлежавшая к его клану, являлась его близкой родственницей. Аржан был почетным гостем на свадьбе, и благодаря этому событию «белый» и «черный» вожди установили братские, родственные отношения.

Молодые провели медовый месяц среди найманов, а затем вернулись в дом Аржана. Отношения между отцом и сыном постепенно наладились. Аржан сделал Бронтоя своим помощником, поручив ему хозяйственные и торговые дела общины. Он уже думал о том, чтобы передать власть в племени своему сыну, неуклонно подготавливая его к этому. А сам Аржан мечтал, уйдя на покой, выращивать садовые деревья, изучать Библию, построить в селе церковь и вселять в людей веру в грядущий свет. В нем жила непоколебимая потребность мечты и действий – в этом был он весь, последний вождь племени и своеобразный святой грозного XX века.