Глава 2. Боевые соратники

Первая ночь на новом месте прошла тяжело, Сергей Милявский постоянно ворочался на кровати и никак не мог заснуть. Казарма, где находилось более сотни солдат, прапорщиков и нижних чинов, издавала глухие звуки сипов, храпа и бормотания солдат во сне. Прапорщики, которые лежали рядом с ним через ширму, тоже не отличались безмолвием.

– Как тут можно уснуть! На прежнем месте дислокации подразделения была отдельная большая комната со столом и кроватью, а здесь, какая-то каморка Папы Карло! – пронеслась мысль в голове Милявского. Проходя мимо часового, он увидел, что рядовой стоит и спит. При этом одна рука дневального опиралась на тумбочку рядом. Уронив голову на грудь, солдат издавал слабое сопение.

«Ну, надо же, словно лошадь, спит стоя! – раздраженно подумал ротный. Первой мыслью поручика было разбудить и наказать молодого солдата первого года службы за серьезное нарушение воинской дисциплины. – Сегодня пришли с длинного марша, и этот солдат сразу же заступил в наряд по роте. Как тут не уснуть? Ладно, на первый раз наказывать не стану, но разбудить нужно!» – решил Милявский.

Дежурного по роте рядом не было и встряхнув солдата за ремень, он сердито смотрел на дневального. Рядовой от неожиданной встряски усиленно захлопал сонными глазами и увидев перед собой ротного, вытянулся по струнке. Открыв рот, чтобы вызвать дежурного по роте, он натолкнулся на запрещающий знак командира.

– Тихо, тихо, не кричи напрасно! Знаешь, почему воинский устав написан кровью? – спросил он белобрысого солдата с веснушками по щекам. Рядовой непонимающе замотал головой. – Да потому что каждая строка из устава взята из нашей повседневной солдатской жизни! И если написано в уставе не спать, не курить, не есть на посту, значит это проверено и по-другому быть не может, а ты, братец, спишь на посту! В это время неприятель, может пробравшись в казарму, как баранов вырезать все подразделение потому что ты спишь! – распаляясь, стал говорить Милявский.

– Простите меня, Ваше Благородие, устал с марша, глаза сами закрылись! – жалобно проговорил солдат. На лице рядового отразилась такая скорбь, что ротный смягчился.

– Ладно, на первый раз объявляю тебе замечание, а в следующий раз если заснешь на посту пойдешь на гауптвахту! Сейчас сходи умойся и снова на пост, а я пока за тебя подежурю! – обращаясь к рядовому, проговорил Милявский. Первогодок быстрым шагом отправился в комнату для умывания, а поручик встал рядом с тумбочкой. Через пару минут в подразделение зашел дежурный по роте, который курил на улице. Увидев ротного на тумбочке, он опешил и недоуменно стал смотреть на него. Поручик тоже молчал. Пауза затянулась и тут первым начал говорить командир роты:

– Я понимаю, что ты хотел спросить, но дневальный сейчас в туалете, у него что-то с животом прихватило. Проходя мимо, я отпустил его в туалет. Пока он там я за него дежурю! Решив оставить в тайне проступок дневального, поручик не стал говорить дежурному про сон солдата на посту.

– А-а-а-а, а то я не понял сразу, что происходит! – протянул ефрейтор, оглядываясь по сторонам.

Из комнаты для умывания вышел посвежевший от моциона с холодной водой рядовой. Увидев дежурного, стоящего рядом с ротным, он внутренне сжался, ожидая в дальнейшем оплеухи от ефрейтора за сон на посту.

– Все хорошо с животом, прошла боль? Я сказал ефрейтору, что у тебя живот прихватило, а я проходя мимо отпустил тебя в туалет! – как ни в чем ни бывало, произнес командир роты. Рядовой от неожиданности снова захлопал глазами и недоуменно смотрел на ротного, переваривая в голове его слова. Дежурный с интересом смотрел на эту сцену, в душе догадываясь о причине.

– Становись на тумбочку и неси службу! – сказал Милявский, обращаясь к рядовому и вкладывая в слова двойной смысл. При этих словах ефрейтор только хмыкнул. Выходя на улицу, ротный втянул воздух полной грудью и закрыл глаза. На улице было тихо, только изредка слышались негромкие переклички часовых в фортах.

«Как же хорошо и спокойно, кажется, что нет войны!» – думал поручик, наслаждаясь приятным осенним воздухом и тишиной. Тем временем, ефрейтор для порядка пригрозил рядовому волосатым кулаком и отправился в туалет.

«Нет, все же хороший человек ротный, правильный командир, не зануда и службу знает!» – рассуждал ефрейтор, который догадался про инцидент со сном рядового. А рядовой первого года службы Семен Ивашкин с этого дня стал умнее. Теперь он понял, что устав действительно написан кровью, потому что от него зависит жизнь многих людей в подразделении! Наступило двенадцатое сентября 1914 года. Новый день начался с команды дневального по роте:

– Рота, подъем!

«Если мы спим в расположении вместе с солдатами, то и распорядок должны также соблюдать!» – решил Милявский, вставая с кровати. Военнослужащие под командой командиров отделений и взводов, выбежали на утреннюю зарядку. Ротный решил побриться и подготовиться к построению подразделения. Ординарец уже вскипятил чайник и услужливо протягивал полотенце и опасную бритву офицеру. Не успел Сергей побрить одну щеку, как в комнату для умывания вошел незнакомый подпоручик.

– Разрешите представиться, командир тринадцатой роты, подпоручик Котлинский Владимир Карпович, мы с вами соседи! – сказал молодой офицер с лихо подкрученными усиками.

– Очень приятно, будем знакомы, поручик Милявский Сергей Антонович! – протягивая руку для рукопожатия, весело ответил командир роты.

– Чтобы вам не мешать давайте встретимся через час и обсудим наши совместные действия! – предложил подпоручик и отдав честь, вышел. В назначенное время в роту вошел Котлинский.

«Вызовите командира роты!» – попросил он дежурного. Сергей Антонович ждал прихода подпоручика и тут же вышел из канцелярии.

«Теперь я к вашим услугам, Владимир Карпович!» – проговорил командир роты.

– Я предлагаю вместе пройтись по территории, где покажу основные сооружения и посты, а также расскажу о количестве пулеметных и артиллерийских расчетов. Нам с вами скоро встречать фрицев и вести совместную оборону! – предложил Котлинский.

– Такая экскурсия будет очень уместна и познавательна! – удовлетворенно согласился Милявский. Два офицера размеренным шагом отправились в путь. Показывая на форты, Котлинский рассказывал про численность расчетов и боевых постов. Несколько обособленных деревянных бараков вызвали у поручика немой вопрос.

– Здесь живут вольнонаемные сотрудники и члены их семей. Также на территории крепости проживают порядка пятидесяти семей, которые изначально здесь проживали с момента закладки крепости. Это родственники тех первых рабочих и служащих, которые строили крепость! – ответил подпоручик.

– Как интересно и необычно, что в военной крепости живут гражданские люди! – сказал Милявский.

Спустившись в подземелье, Котлинский провел поручика по основному тоннелю, который вел к складам вооружения и на позиции пехоты за крепостью. Перед выходом, они взяли с собой разводящего, который осуществлял пропуск через посты охраны.

– Спасибо, Владимир Карпович, познавательная экскурсия! В качестве благодарности предлагаю зайти ко мне в канцелярию роты сегодня к 22.00. У меня есть замечательная бутылка кубинского рома и сигары, можем посидеть и поговорить о насущном! – предложил Милявский.

– Благодарю вас за предложение, я уже три месяца в крепости и забыл вкус рома! Обязательно прибуду к 22.00! – восторженно ответил офицер.

«Как хорошо вчера вечером посидели с Котлинским и поговорили о жизни!» – вспоминая позитивную беседу, размышлял поручик. Утро тринадцатого сентября 1914 года ничем не отличалось от других дней, но это было обманчиво. После завтрака произошло событие, изменившее размеренную жизнь в гарнизоне.

«Воздушная тревога!» – закричал дежурный по роте, услышав вой сирены с улицы. Одновременно с ней в нескольких сторонах крепости заработали пулеметы. Выскочив на улицу, Милявский стал всматриваться в чистое небо, но пока ничего не видел.

«Нужно подняться на крышу к пулеметному расчету и посмотреть с высоты здания!» – решил ротный. Поднявшись по лестнице, он увидел, что на подлете к крепости была видна большая черная точка. Громадное количество немецких аэропланов приближались к крепости и шли в боевом порядке. Их было так много, что поручик на миг зажмурился. Помимо аэропланов в строю шли два бомбардировщика. Окруженные со всех сторон аэропланами прикрытия, они величаво парили в воздухе. Маленькие точки на небе быстро приближались, и теперь можно было с легкостью рассмотреть черно-желтые фюзеляжи вражеских аэропланов с белыми крестами на боках. Пока немцы шли в боевом порядке, но как только один из аэропланов вспыхнул от прямого попадания, все машины, как по команде рассыпались по небу. Завязалась смертельная дуэль пулеметных расчетов и летчиков.

– Господин поручик, немедленно покиньте боевой пост, здесь опасно! —закричал унтер-офицер, который командовал расчетом солдат.

Понимая, что унтер заботился о его жизни, Сергей быстро спустился по лестнице и забежал в казарму. Здесь было безопасно и даже артиллерийские снаряды среднего калибра не могли пробить толстые полутораметровые кирпичные стены.

«На улицу никому не выходить, всем сидеть в казарме!» – отдал приказание ротный. Тем временем на улице шел ожесточенный бой. Николай Рогожкин только начал стирать свою форму, как начался налет. Городок моментально опустел и только пулеметчики на крышах зданий выполняли свою работу.

«Вот, черт, не получится добежать до дверей казармы! – лихорадочно размышлял Николай, прячась в кустах сирени. Вглядываясь в небо, ему пришла мысль тоже стрелять по неприятелю из винтовки. Неторопливо сдвинув прицельную планку вперед на два деления, он приготовился к стрельбе. Пока вражеские самолеты делали круг над крепостью. – Сбоку стрелять по аэроплану бестолково, можно не угадать с упреждением, хотя и большая мишень, а вот если в лоб, то есть шанс!» – подумал солдат.

Пулеметный расчет на ближайшей крыше ожесточенно посылал в воздух длинные очереди, но похоже, это была стрельба по воробьям.

– Нужно брать упреждение на полтора или два корпуса вперед! – закричал Рогожкин стараясь перекричать звук выстрелов. Его крик потонул в грохоте пушек и пулеметов. Над сектором, где он находился кружила эскадрилья немецких аэропланов. Вырвавшись вперед один аэроплан начал выходить на прямую линию атаки. Уже можно было различать лицо немецкого пилота. Летные очки закрывали половину его лица, а легкий белый шелковый шарф на шее развевался словно кусочек знамени. Пикируя на пулеметный расчет, немец неумолимо приближался. Очереди вражеского пулемета маленькими фонтанчиками выбивали песок из мешков вокруг русского расчета.

«Ну, что, Ганс, посмотрим на тебя поближе!» – тихо прошептал Николай прицеливаясь. Аэроплан быстро приближался. Забыв на мгновение о других самолетах, Рогожкин поймал в прицел точку и через пару секунд нажал на курок. Словно отрывая лепесток от ромашки, как учили на стрельбище, прозвучал выстрел. О-о-о, чудо, через мгновение из моторного отсека аэроплана повалил черный, смолистый дым! Еще через пару секунд самолет клюнул носом вперед и устремился объятый пламенем к земле.

«Я сбил, я сбил Ганса!» – выскакивая с винтовкой из кустов сирени закричал Рогожкин. Показывая пальцем на шлейф от падающего аэроплана, он наслаждался удачным выстрелом. Одинокая пуля, выпущенная из винтовки Мосина, точно попала в бензобак аэроплана. Только сейчас солдат заметил, как возле него стали взмывать вверх фонтанчики пыли от вражеских пуль. Немецкие летчики, мстя за своего товарища, перенесли огонь пулеметов на отважного русского снайпера.

«Вот, черт!» – истошно закричал Николай и делая на бегу зигзаги устремился к спасительным дверям казармы. Никогда еще так быстро он не бегал. Прошмыгнув за укрытие бетонных стен, его охватил безудержный кашель. Легкие рвались от быстрого бега и недостатка кислорода. Тем временем солдаты пулеметных расчетов, как гусей на охоте, стали сбивать немецкие аэропланы. То здесь, то там в небе, вспыхивали вражеские машины с крестами на крыльях.

«Молодец, Рогожкин, лихо ты его сделал, буду ходатайствовать перед командованием о награждении тебя Георгиевским крестом!» – азартно воскликнул прапорщик Никифоров.

«Служу Царю и Отечеству!» – с трудом вытянувшись во фронт, ответил Николай. В одно мгновение его окружили сослуживцы. Похлопывая по плечу, товарищи искренне выражали свое восхищение. Через десять минут отчаянного сопротивления немцев, пулеметчики стали одерживать победу. Каждые несколько секунд очередной аэроплан фрицев под свинцовым дождем загорался или взрывался в воздухе. Это было побоище. В какой-то момент летчики неприятели дрогнули и повернули обратно. Вслед убегавшим с поля боя фрицам разнеслось по гарнизону:

– Ура!

Но это было только начало. Ночью немецкие войска скрытно подошли к окрестностям крепости Осовец. Заняв позиции в трех километрах от бастиона, они начали ускоренно окапываться и строить долговременные сооружения. Утром к первым трем батальонам пехоты прибавились артиллеристы, саперы и полевой госпиталь. Постоянно подходили колонны с боеприпасами и снаряжением. К полудню в расположении фрицев развернулся целый город с многочисленными армейскими палатками.