© Юрий Яковлевич Курик, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Предисловие. Синекура

«Еврейский народ дал миру Иисуса Христа из Назарета и отдельно народам России – Халяву.

Первоначально Халява обозначала кринку молока и кусок хлеба, выставленные за порог еврейского дома. Любой голодный мог бесплатно их взять. По истечению времени первоначальный смысл Халявы, как подаяния, пропал во тьме веков.

В России сладкое слово Халява прижилось, поменяло смысл и укоренилось в жизни россиянина до уровня голубой мечты – родиться с Халявой во рту, прожить с ней долгую счастливую жизнь и помереть с нею, родимою.

Какая она современная Халява? Твёрдая? Квадратная? Параллелепипедом? Пастообразная? Жидкая? Может быть перпендикулярная?

Халява многогранна и многообразна! У неё есть первородная отличительная черта – она бесплатна.

Неожиданное наследство – Халява. Передали сдачу в магазине – Халява. Нашёл кошелёк – Халява. Пришёл голодным, накормили – Халява. Пришёл раздетым, одели – Халява.

В России кроме рабочих, крестьян, интеллигенции, сформировался ещё один класс – Халявщики. Подельщики бесплатного.

Представителей нижнего слоя класса Халявщиков желающие могут увидеть на любой продовольственной выставке. Участники выставки для популяризации своего товара, бренда, устраивают в течение 2–3 дней работы, постоянно действующие дегустационные столы. Посетители выставочных павильонов могут бесплатно попробовать тот или иной продукт.

С момента открытия выставки и до её закрытия, стаи Халявщиков снуют от стенда к стенду и пробуют с глубокомысленным видом всё, что доступно для их ручонок: хлеб 50 сортов, семечки, водку, подсолнечное масло, халву, селёдку, марципаны, чипсы, конфеты, муку и так далее по списку всего ассортимента выставки. Не важно, что пробовать, главное – на халяву.

Бомжи, день и ночь, перебирающие на помойках мусор, вылавливают из него всё, что можно превратить в деньги. Они не Халявщики. Они зарабатывают свой тяжкий кусок хлеба.

У Халявщиков аллергия на любой труд. За бесплатным сыром они лезут даже в мышеловку.

Чиновники совершили открытие всех времён и народов. Они изобрели для личного пользования Синекуру.

Товарищ Ожегов в своём словаре толкует это слово, как «Хорошо оплачиваемая должность, не требующая большого труда».

Именно поэтому элита халявщиков не бродит по выставкам. Крохи бесплатной дегустации не в её стиле и вкусе. Чиновники сидят по кабинетам, каждый на своей Синекуре и на халяву гребут большие деньги из народного кармана.

Россия проиграла необъявленную войну с племенем Чиновников. Они из незаметных «серых мышек» в сатиновых нарукавниках вымахали в Золотую Орду, под игом которой, задыхается российский народ.

Главный чиновник страны вынужден признать, что лишним чиновникам – халявщикам выплачивается дань в 42 миллиарда рублей. Прибавьте к этой сумме откаты, взятки и ещё N-е количество невыявленных лишних чиновников. Смело можно говорить, что чиновничья Халява, дань Золотой Орде, оценивается в 200 миллиардов!

Эдакая прорва денег, пущенная на создание материальной базы внешкольного, школьного разностороннего воспитания детей, окупилась бы сторицей, когда выросшие дети займут свои рабочие места у станков, на капитанском мостике, у штурвала комбайна, в кабине самолёта, у руля страны.

Летом 2010 года Россию охватил большой пожар, выгорали десятки сёл и деревень. На их месте споро начали строить новые – коттеджи, с дорогами, коммуникациями. Любо дорого посмотреть! В пору пожалеть, что не выгорела остальная Россия.

Очистить страну от чиновничьей Халявы может только Большой Административный Пожар, после которого быть чиновником в России в любой должности должно быть реально опасно для жизни. Как разведчику в тылу врага. Шаг в сторону – расстрел! Из хозяина жизни чиновник должен занять своё законное место – слуги народа!

Глава 1. Мэр и его город

Юрий Петрович Лужайкин полновластный хозяин большого Города. Он мэр со всеми обязательными по чину прибамбасами. Без них чиновник и не человек совсем. Так – НИКТО и звать НИКАК. Например, запусти Юрия Петровича без прибамбасов в общественную баню, как простого слесаря. Форменный конфуз произойдёт! Каким, таким образом, целого мэра большого Города среди прочих голых выделить? Не ставить же ему для отличия на правую полужопицу красную печатку, а его подчинённым клеркам на левую полужопицу синюю и помельче.

Конечно, не ахти какой оригинальный, но всё же выход из патового положения. Так можно было бы всех чиновников проштемпелевать и переписать, чтобы знать численное их поголовье, и сколько корма им на год запасать. Но, беда, наши чиновники по общественным баням не шастают. Толи они опасаются испачкаться об любимый электорат, или боятся, что тазиками зашибут и кипятком окатят в знак горячей благодарности за их неустанную заботу о повышении благосостояния собственного народа, на службе у которого и состоят. Поэтому-то чиновничье семя ещё с допетровских времён окружило себя любимых системой прибамбасов. Глядя на них, мужики с бабами не путаются, да и меж самих чиновников порядок и чиноуважение согласно набору прибамбасов.

Юрий Петрович был не только мэром большого Города, но в первую очередь он был чиновником. Потомственным чиновником. В генеалогическом древе семейства Лужайкиных-Боссель-Ляпустинских первым чиновником рода был думный дьяк Ванька Босяк. Он ещё при царе Петре Алексеевиче поскрипывал гусиным пёрышком, готовя справочки, влияя на мнение своего начальника. С него и пошла династическая линия чиновников семейства Лужайкиных, чем Юрий Петрович в душе тайно гордился. Шутка ли, его прямой предок, столоначальник тайного приказа Фома Гордеич Босяк-Ляпустинский служил ещё при Екатерине, затем сын его единородный начальствовал над тем же столом, сменил его внук Алексей Алексеевич.

Человеку пустому все чиновники безлики, бедны, как церковные мыши. Это товарищ Гоголь со своей «Шинелью» ввёл народ в заблужденье. Юрий Петрович знал, что чиновничье племя состоит сплошь из народа умного, твёрдого и упрямого. За свои кровные прибамбасы порвёт в клочья хошь царя, хошь президента.

К примеру, Пётр I, царь-император всея Руси, был нравом, ох как крутоват! Самолично рвал боярам не только бороды, но и бошки собственноручно сносил. Не мог победить чиновников Первопрестольной. Не хватило силушки. Плюнул в сердцах на Москву и всех московских чинодралов и построил себе новую столицу, и с новыми людьми начал переустраивать Россию.

В 1917 году матросики-большевики сдуру турнули чиновников со своих мест, как чуждый элемент, паразитирующий на потном теле пролетариата, и сразу намертво встала государственная машина. Полное отсутствие масла в голове у матросни и кухарок, не позволило им встать у штурвала государственного корабля.

Вернее сказать, встать-то они, в порядке самовыдвижения, встали, но катастрофа с кораблекрушением наступила бы раньше, чем они всё растащили и вволю постреляли. Одно слово – бандитское племя и к чиновничьему делу не приспособлены. Во избежание краха пришлось чиновников на старые насиженные места возвертать и самим мал-мала грамотёшки у них нахвататься. Новые, идейно выверенные чиновники с нахрапистой пролетарской решимостью окружили себя партийно-социальными прибамбасами и чужеземными благами цивилизации.

КПСС, не к ночи будь помянута, в мгновение ока превратилась в неприкасаемую касту партсоцчиновников, в разы превышающую количество чиновников в царской России, и создало государство чиновников внутри страны. Со своими законами, финансами, карательными органами, прессой и TV. Взаимосвязь и взаимовыручка среди них были на таком высоком уровне, что «Коза Ностра» в полном составе должна была удавиться от зависти.

Однако, законы философии, даже чиновников не могут обойти. Количество обязано когда-то всё-таки превратиться в качество. Количество чиновников всех мастей, окрасок, рангов достигло такой гигантской цифры, что монстр в образе СССР и КПСС рухнули и перешли в новое качество. Рухнуть-то они, к радости всех, рухнули, но чиновники-то при этом не вымерли, как динозавры.

Те из них, кому не достались при вселенском расхватывании не самой бедной страны – СССР нефтяных вышек, заводов и пароходов не ринулись дружно в шахтные забои, не встали к мартеновским печам, не поливали праведным потом пашню родной страны, а резво начали самовзаимотрудоустраиваться через депутатство, создание новых министерств, департаментов, комиссий и подкомиссий. Восстановились, как сфинкс, как сказочная птица Феникс из пепла, не только прежние чиновники. Они размножаются в геометрической прогрессии бесконтрольно и готовые уже сожрать родину-мать их породившую.

Юрий Петрович, несмотря на то, что был плоть от плоти отборным чиновником, можно сказать, заслуженный чиновник России, проблемами своих собратьев по чиновничьему классу в масштабах всей страны мозги себе не заморачивал. В свои 50 с небольшим лет он производил впечатление хорошо обкатанной речной гальки и состоял из одних округлостей так, что даже любопытному глазу решительно было не за что уцепиться: круглая лысая голова с прижатыми пельменями ушей, круглые поросячьи глаза, нос картошкой, губы куриной жопкой, большой валун живота, задница, висящая в штанах, как два арбуза и десять упитанных сарделек, торчащих из рукавов пиджака. И слова, которые он извергал из куриной жопки, были такие же круглые, незаметные. Они цеплялись друг за друга, образуя, на первый взгляд значительные фразы, но как бы их не переставляли, смысла не появлялось. Вернее сказать: значительность присутствовала, а собственного Юрия Петровича Лужайкина суждения, не было. Было только мнение вышестоящее. Это не дефект мышления господина Лужайкина, а результат партийно-чиновничьей, аппаратной селекции, которую Юрий Петрович прошёл в совдеповские времена.

Покойный папаша Юрия Петровича – Пётр Ильич, инструктор обкома КПСС, определил своего юного отпрыска сразу после окончания школы разнорабочим в строительно-монтажное управление № 13.

Через месяц ударного труда Юрий Петрович, со свеженабитыми мозолями, был единогласно избран освобождённым секретарём комсомольской организации. Скоротечный брак Юрия Петровича с лопатой и киркой был расторгнут навсегда, и далее по жизни он тяжелее ложки и собственного хрена ничего в руках не держал.

Под неусыпным доглядом папашки, карьера Юрия Петровича понеслась хорошей рысью. Крах советской власти, развал СССР под бездарным правлением КПСС прервал его чётко выверенный полёт к вершинам власти в должности первого секретаря городского комитета комсомола. Для нынешнего попсового поколения незнакомого со словом «Комсомолец» поясняю – это скаут переросток или ещё недоразвитый коммунист, с хорошей перспективой занять своё место у корыта советской власти.

Наступило смутное и тревожное время. Голод и гражданская война казались неизбежны. Юрий Петрович, честно говоря, растерялся в этом бушующем море социальных страстей. Зато покойный папашка под шумок сумел вывезти из подконтрольной ему базы обкома КПСС, практически весь запас алкоголя. Здраво рассуждая, мол неизвестна судьба «рубля», а жидкая валюта в России во все времена конвертируема в любые товары и услуги.

Вскоре грянула «ваучеризация» всей страны. Рабоче-крестьянский люд, привыкший к кухонно-соседской «экономике» от получки до раздачи долгов, воспринял ваучеры, как трамвайные билеты. Обкомовский алкоголь Лужайкиных закономерно превратился в туго набитые ваучерами чемоданы. На них, уже при деятельном участии самого Юрия Петровича, успешно приватизировали: роскошный дом отдыха горкома ВЛКСМ на берегу озера Лесное вместе с озером и 360-ю гектарами леса-сосняка; птицефабрика на 1000 голов несушек, строительно-монтажное управление № 13 по остаточной стоимости, вместе с тяжёлой и лёгкой техникой, оборудованием, автотранспортом. Войдя во вкус, они прикупили ещё пару чемоданов ваучеров, обратив их в канал на местном TV и городскую молодёжную «Молодогвардеец» вместе с типографией. Всё это было оформлено на супругу Юрия Петровича и послужило основой для возникновения холдинга «Интертрейдкорпорейшен» во главе с генеральным директором Софьей Николаевной Лужайкиной-Буторкиной, особой во всех измерениях весьма замечательной, а в некоторых местах весьма выдающейся настолько, нуждается в отдельной главе. Тем более, сейчас, право слово, даже как-то неудобно прерывать разговор о мэре города.

Дело в том, что Юрий Петрович Лужайкин именно сейчас стартовал. Рванул так резво, что его арбузоподобные полужопицы угрожали на крутых виражах оторваться от своего хозяина и, совсем уж не по чину, зажить отдельной, быть может, даже более счастливой жизнью. Юрий Петрович бежал предвыборный марафон. В пятый раз за свою чиновничью жизнь. И каждый раз от разных партий. От того и возникала суетливая неуверенность. Четыре раза он выигрывал выборные кампании. И каждый раз, как хороший артист, Юрий Петрович испытывал ужасный мандраж: вдруг не выберут?

При этой мысли его прошибал холодный пот, и он с утроенной энергией метался между своим электоратом, на ходу меняя каску метростроевца на халат врача или передник детсадовской няни.

Пока господин Лужайкин со страстью юной нимфоманки окучивает электоральный огород, убеждая всех вокруг, что апостол Пётр его школьный друган и ключи от райских врат у Юрия Петровича уже в кармане, и он готов во главе стройных колонн горожан двинуться к избирательным урнам и сразу от них в светлое, шоколадное будущее, мы совершим небольшой исторический экскурс в историческое прошлое Города…

Современные обыватели о царских временах не имеют никаких знаний. То, что идеологи коммунистов впихивали в сознание советских граждан с ясельного возраста, не имело ничего общего с исторической правдой.

Во-первых, в царские, сатраповские времена в губернии, где расположен Город, крупного рогатого скота было в два раза больше, чем жителей во всём федеральном округе.

Во-вторых, прасолы Города торговали своим мясом, мясными изделиями, деликатесами в Первопрестольной, Питере, Гамбурге, Париже, Лондоне. Об импорте китайского либо Аргентинского мяса не помышляли. Своё не знали куда деть, кому продать.

В-третьих, на каждого реально работающего в царские времена, приходилось 0,01 % писаря и в 6 раз меньше столоначальников, 0,002 околоточного и других жандармских чинов. Налог составлял десятину (10 %).

В-четвёртых, при Романове простому народу жилось так хреново, что на каждом русском солдате была надета смушковая шапка (чистый каракуль!). Пайку царского солдата может позавидовать современный боец.