Есть гипотеза, что в миг, когда кто-то постигнет истинное предназначение Вселенной и причины ее существования, она немедленно исчезнет, а на ее месте возникнет нечто еще более странное и необъяснимое.
Есть и другая гипотеза, гласящая, что это уже произошло.
Щуглас Адамс
Всему бывает противоположность,
С добром враждует зло и с правдой ложность.
Непримиримы умный и дурак,
Вода и пламя, простота и сложность.
В саду враждуют роза и сорняк,
Сильней ее красы его ничтожность.
И розу побеждает сильный враг,
Но роза попирает безнадежность.
Ты слышишь – соловей, прорезав мрак,
Поет о ней, и это – непреложность.
Мирза Шафи Вазех
Центр – эффектору №822.
Инфопакет.
Абсолютно конфиденциально.
Работа по поиску ключевых антиточек завершена успешно. Полюс-объект light и полюс-объект deep обнаружены на третьей планете системы желтого карлика µ-4:đ-0ȧ главной звездной последовательности, локализованной во втором побочном галактическом рукаве, сектор 11, квадрат 62-n.
Планета обитаема, богата организмами аутотрофного и гетеротрофного типа питания. Метаболизм большинства живых форм основан на обратимых процессах окисления-восстановления при участии молекулярного кислорода (как и у вашей расы, что явилось решающим фактором при выборе кандидатуры исполнителя).
Доминирующий вид – двуполые сухопутные разумные теплокровные гуманоиды, основавшие прогрессивную техногенную цивилизацию класса g-9:f. Оба названных полюс-объекта являются представителями этой культуры (точное местоположение каждого из них указано в приложении №1).
Маяк-терминал на орбите указанного космического тела уже смонтирован, все готово для гиперпространственного прыжка.
Важно понимать: ваше очередное задание является исключительным, не имеющим аналогов в истории галактического общества эффекторов. От его успешного выполнения зависит само формирование ткани событий в масштабе существующей вселенной.
Подробные инструкции по предстоящей миссии найдете в приложении №2, ознакомившись с которым, немедленно приступайте к исполнению.
Связь с нами осуществлять по стандартной схеме, посредством индивидуального порталера.
Ждем регулярных подробных сообщений о ходе данной операции.
Дальнейшие инструкции и рекомендации будете получать в рабочем порядке в соответствии со складывающейся ситуацией.
Отвечать на данное сообщение не следует.
Удачи!
– Ай-е-е-е!!!
Он летит! Без какой-либо технической оснастки. Сам! Раскинув руки и широко распахнув глаза. Влажный теплый тропический ветер бьет в лицо. На близком небе ни облачка. Внизу расстилается бескрайнее зеленое море джунглей. Он кричит от восторга, но сам не слышит своего крика, шум воздушного потока в ушах заглушает все.
Вдали, у самой кромки горизонта тонкой лазурной полоской виднеется краешек далекой Атлантики.
Вперед!
Манящая цель все ближе. Он уже чувствует во влажном воздухе аромат соли и йода. Приближающееся тело океана притягивает взгляд, ширится, грузнеет, насыщается зеленью, окаймляется белесой пеной прибрежных барашков, наливается истовой природной силой первобытной стихии.
Он пикирует вниз и ловко приземляется на влажный песчаный берег рядом с огромной заброшенной постройкой. Босые ступни тут же окатывает теплая волна. Крохотный белесый краб, принесенный прибоем, прытко стремится вернуться в родную пучину.
В слепящем бирюзовом небе мельтешат немногочисленные стайки суетливых пернатых.
Восприятие обострено, как у ребенка. Сознание захлестывает, заполняет ликующий шквал свежих новорожденных эмоций.
Фаусто Лопес расправляет плечи, жадно вдыхает морской воздух и широко улыбается.
Как давно он мечтал увидеть океан. И вот – свершилось!
Счастье?
Нет… Что-то мешает, что-то не так. От нависающего, вздымающегося по левую руку чудовищного строения исходит тревожащая иррациональная угроза.
Если у гармонии есть антипод, то его материальное воплощение сейчас находится здесь, перед ним.
Он смотрит на мрачную громаду возвышающегося безобразного домища и понимает, что эта архитектурная отрыжка гармонирует с окружающим так же, как темная волосатая бородавка с точеным личиком глянцевой голливудской красавицы. Одинокая мегахалупа, высотой с семиэтажный дом, представляла собой хаотичное нагромождение старых полусгнивших почерневших от времени древесных балок и досок. Совершенно никакой симметрии. Корявая, кособокая, заваливающаяся на сторону, рассыпающаяся на глазах (кажется – толкни и рухнет). Само воплощение скрежещущего диссонанса.
Уродство! Вопиющее и вызывающее.
Законченный перфекционист1 Фаусто, не терпящий беспорядок ни в каком виде, почувствовал, как внутри поднимается волна омерзения, более того – активного стремления устранить сей плевок в лицо этого обетованного местечка.
Но как?
Опьяненное райским окружением сознание, опрометчиво утерявшее чувство расчетливой осторожности, побуждало к действию. Ни малейшего намека на страх. Ему вдруг захотелось попасть внутрь.
Как ни старался, он не приметил ни одного окошка, ни малейшего намека на присутствие жильцов.
Если снаружи такое убожество, что же за стенами?
Посмотрим…
Обойдя чуть ли не половину периметра мертвого нагромождения, он, наконец-то, обнаружил нечто вроде входного проема. Крохотная, не более метра высотой, трухлявая створка двери криво висела на одной проржавевшей петле, гостеприимно обнажая скрытые глубоким мраком внутренности строения.
Пригнувшись и брезгливо сморщившись от пахнувшего запаха затхлости и прения, Фаусто перекрестился и решительно шагнул внутрь. Сделав пару шагов, он чуть не сломал шею, споткнувшись обо что-то полусгнившее.
Внутри было довольно просторно. Он выпрямился и осмотрелся. Глаза постепенно привыкали к сумраку. К тому же, зрению помогали лучики света, проникающие через многочисленные прорехи обветшалых стен.
В подобном жилище, наверное, мог бы обитать мизантроп Грендель, или семейство ведьм-банши.
Ни малейшего намека на уют. Только груды ветхого истлевающего мусора повсюду.
С изъеденного древоточцами потолка капало что-то, похожее на голубоватый опалесцирующий кисель. Одна густая капля упала на лацкан и обонятельные луковицы Фаусто тут же уловили тонкий, но омерзительный смрад гниющей плоти.
Обойдя огромную груду хлама в центре, он обнаружил ветхую винтовую лестницу, ведущую на самый верх. Осторожно, стараясь не касаться ходящих ходуном перил и одновременно пытаясь сохранять шаткое равновесие на скользких от плесени ступеньках, он с трудом начал неспешный подъем. Дважды он рисковал сломать позвоночник, но координация спасала.
Взмокнув, отплевываясь от липнувшей со всех сторон паутины, он, наконец-то, закончил восхождение.
Отдуваясь от напряжения, пилигрим обогнул центральную колонну и задохнулся от омерзения.
На усыпанном сухим мелким хламом полу верхнего этажа, в разных углах помещения возлежали два огромных червеобразных существа (в полтора человеческих роста в лежачем положении). Более всего они походили на увеличенных в миллионы раз земных опарышей. Не было ничего, ни головы, ни глаз, ни конечностей, ни других образований, только рыхлая бесформенная плоть. Их лысая бледно-сизая кожа-кутикула пребывала в постоянном движении. Волны перистальтики проходили по телам, казалось, силясь исторгнуть что-то наружу.
Фаусто содрогнулся от омерзения и вдруг понял, что все это время просто не дышал. Сделав глубокий вдох, он с трудом сдержал инстинктивный позыв опорожнить желудок. Окружающий воздух был пересыщен токсичными миазмами зловония, исходящего от неведомых представителей фауны.
Тем временем, конвульсивные движения мегачервей усилились, их хвостовые отростки вздулись и оба существа синхронно исторгли из своих чрев два фосфоресцирующих ярко-изумрудных сгустка трепещущей протоплазмы, напоминающие земных слизней. Светящиеся «моллюски» тут же двинулись навстречу друг другу и слились в объятиях. Еще секунда и уже не отличить одного от другого. Лишь единый мерзко шипящий и ритмично сокращающийся ком.
«Это что, секс?» – окаменевший Фаусто не знал, что и думать. – «Да нет, не похоже. Скорее – единение».
Будто подтверждая его мысли, образованное существо довольно резво поползло к ближайшей стене и далее, выше, оставляя после себя влажный склизкий след.
Бросив взгляд вверх, Лопес присвистнул. Весь потолок был утыкан свисающими с него неподвижными тускло-серыми веретенообразными коконами, размером с торс человека.
«Так вот что ждет нашего скользкого путешественника?».
Он оказался прав. Достигнув ближайшей потолочной балки, «слизняк» прикрепился к ней своей псевдоподией, повис и… замер. Его цвет менялся на глазах. Еще минута и уже не отличить, какая из висячих куколок только что двигалась.
«Уфф! Не нравится мне это. Надо что-то делать».
Не успел он прийти к какому-либо решению, как сверху раздался сухой треск.
«О, дева Мария!».
Один из коконов, похоже, созрел до перерождения. Его сухая, похожая на скорлупу ореха оболочка пошла многочисленными продольными трещинами, напоминающими меридианы Земли, и мягко разошлась, исторгнув из себя несколько литров прозрачной жидкости (как отошедшие воды у роженицы) и странное, отталкивающего вида существо. «Новорожденный» стоял, неуверенно пошатываясь, на четырех членистых (как у рака) конечностях. Его жесткое яйцеобразное тело заканчивалось огромной рыхлой головой, смахивающей на осьминожью, вооруженной четырьмя короткими щупальцами, расположенными вокруг ротового отверстия. Все создание было окрашено в ярко-красный цвет. Казалось, что с него заживо содрали кожу.
– Господи!
Резко повернувшись на звук, алое создание замерло, вперив в незваного наблюдателя все три своих лупастых гляделки, и человека накрыла горячая волна ужаса. В глазах неведомого чудища светился разум, холодный и абсолютно чуждый. Но что страшнее всего, членистоногий моллюск смотрел на него так, как юный аспирант смотрит на подопытную мышь, как пятилетний ребенок смотрит на пойманную бабочку, прежде, чем оторвать у нее крылышки.
Оцепенев от паники, забыв все католические молитвы, Фаусто Лопес проснулся в холодном поту.
В тонкую стену возмущенно стучали.
Сутки без сна.
Так может посетовать любой врач-дежурант, и люди будут сочувствовать обладателю этой жертвенной альтруистической профессии. Так-то оно так, но представителям большинства медицинских специальностей (если повезет) удается-таки урвать два-три часика полудремы во время дежурства (и дай им Бог). Увы, это не касается моего призвания. Реанимация – та грань между жизнью и смертью, та река Стикс, что отделяет мир живых от мира усопших. Здесь проходит нескончаемая борьба за бытие отдельного человеческого создания, за шанс на продление существования. Тут нет, и не может быть покоя борцу за жизни других. Врач-реаниматолог лучше, чем шахматист или разведчик знает, что такое цейтнот2. Какой уж тут к чертям сон?
22 часа бодрствования. Через 120 минут – смена. Благодатный отдых. Дотянуть бы без потерь. Сегодня на удивление неплохое дежурство. Пока все живы (тьфу-тьфу, не сглазить бы). Состояние тяжелое, но стабильное у всех пациентов, кроме Арустамяна. Бедняга поступил сегодня с трансмуральным инфарктом, осложненным кардиогенным шоком. Я бился с ним часа четыре. Еле вывел. Но предчувствие нехорошее.
Голова гудит от недосыпа, словно жестяная, конъюнктивы глаз сухие, будто песком посыпало. Яркая холодная иллюминация отделения слепит, раздражает. Сестрички шныряют туда-сюда, выполняют назначения, трудяги, присесть некогда. Все – в мягких удобных тапочках-балетках (медсестру в роскошных туфлях на «шпильках» вы увидите только в порнофильме или дешевом сериале, в реальной жизни бедолага в такой экипировке свалится от изнеможения через час работы).
Пальцы лупят по клавиатуре – заполняю почасовой медицинский дневник. Монитор двоится в глазах. С усилием смыкаю веки, часто моргаю, опускаю взгляд, гипнотизируя белый керамический пол. Внимание притягивает тонкая раздвоенная трещинка квадратной кафельной плитки. Она завораживает, приближается, превращается в грандиозную расщелину, бездонный каньон, заслоняет собой весь мир, наливается голубым, вдруг оживает, растет вдаль, ветвится и… резко коллапсируя, превращается в симметричную улыбающуюся снежинку…
Из секундного забытья меня выводит неожиданный, до боли ненавистный тревожный писк аппарата жизнеобеспечения.
– Сергей Викторович! – усталые, вишнево-карие, удивительно красивые глаза Марины Шведовой, пожалуй, лучшей медицинской сестры отделения, казалось, видят и понимают все (не завидую ее мужу). – Арустамян опять уходит.
Бросаю взгляд на дисплей. Пульс 135, давление 70 на 35. При таких показателях ко всему прочему могут еще и почки отключиться. Хотя, не успеют, в худшем случае умрет раньше.
Быстро диктую назначения. Приказы исполняются еще до того, как я успеваю закончить. Марина – золото, читает с полуслова.
Смотрю на движущуюся змейку электрокардиограммы. Черт! Сердечный ритм рухнул. Пошла фибрилляция3. Совсем плохо. Очень не хочется лечить электричеством. У пациента некротизировано4 почти треть миокарда. Может не выдержать.
Выжидаю.
Секунды ползут, как смола, по коре дерева. Введенные в подключичную артерию медикаменты уже должны подействовать. Увы. Давление падает, пульса нет. Больше тянуть нельзя.
– Дефибриллятор!
Раздраженно оглядываюсь – аппарат уже наготове, включен, напряжение на пике.
– Молодец, Маришка! – обнажаю бледную грудь пациента, беру электроды, прикладываю к влажной коже. – Разряд!
Тело умирающего выгибает дугой. Бросаю взгляд на кардиомонитор – асистолия5.
Повторяю процедуру еще дважды. Бесполезно. На экране прямая горизонтальная линия.
Под диафрагмой оживает и начинает медленно ворочаться колючий шар раздражения.
– Сергей Викторович, – девушка мягко касается моего локтя, – не стóит больше, вы же понимаете.
Смотрю в ее глаза и вижу все. Она прекрасно знает, как меня называют шепотом – «доктор смерть». Ни у одного врача в этой клинике за всю карьеру не было столько летальных случаев, как у меня. Если всех посчитать, наберется небольшое персональное кладбище. И ведь не дурак. Делаю все, как надо, реагирую быстро, правильно. Сотни разборов действий Сергея Савина на профессиональных консилиумах и как вердикт – ни одной ошибки. Но вот не фартит и все тут! Стоит мне выйти на дежурство, как медицинские боги сходят с ума и посылают испытание за испытанием. Тут поневоле поверишь в высшие силы.
Вот и еще одна смерть на моем счету. Возможно, я и поступил бы, как обычно в таких случаях: затаил бы боль внутри и переключился на других пациентов, которых еще можно спасти, но сочувствующий, рвущий душу взгляд медсестры опрокинул стеклянную чашу самообладания. Ненавижу, когда жалеют.
Все мое существо вдруг накрыло. Что-то хрустнуло внутри, и я провалился в бездну ледяного исступления. Откуда-то из глубины, может быть из самого Ада, накатила волна неукротимой всепоглощающей силы, заполняя все мое мятущееся естество. Я вдруг понял, что в это мгновение знаю все, могу все, сквозь меня проходит океан чуждой, пугающей, убийственной энергии.
С острой болью в груди лопнул тонкий радужный пузырь, и я заорал во все горло:
– Да очнись ты, дитя гор кавказских! Вернись, или я тебя сам из пекла достану!!!
Мое тело превратилось вдруг в слабый придаток чего-то непознанного, пугающе равнодушного, в сверхпроводник, через который хлынул в этот мир неконтролируемый фонтан чужеродной жути.
Катарсис!
На входной двери треснуло стекло, над головой лопнула одна из несгораемых электроламп. Маришка отшатнулась в ужасе и неловко плюхнулась на пятую точку.
Бесконечная секунда безмолвия и вдруг… тонкий ритмичный звук кардиодетектора. Прямая линия на экране вздрогнула и дала всплеск, второй, третий… Приборы не врут: сердце заработало, артериальное давление быстро восстанавливалось.
Еще минута и Арустамян открыл глаза.
Аллилуйя! На этот раз миновало. Сутки без трупа – для доктора Савина это редкая удача.
Пересменка прошла гладко, быстро. На утренней врачебной пятиминутке я отчитывался как на автомате. Правильные нужные слова вылетали сами собой, складываясь в цепочки логичных убедительных фраз. Голова была занята другим: что это было, что за ужасающая сила коснулась меня? Исподволь подсознание заполняла неконтролируемая растерянность вперемешку с усиливающимся страхом. Да было ли это на самом деле? Может, почудилось? Ну уж нет, все реально. Свидетели тому – испорченная электротехника и воскрешенный пациент. И не только я знаю это. В коллективах, подобных нашему, информация распространяется мгновенно. Десятки пар глаз смотрят на меня. В зрачках искрится смесь жадного любопытства и настороженности. Знаю, что думают многие: «Вот он, наш непутевый, опять начудил. Слава Богу, не угробил ни кого. Что от него ждать завтра?».
О проекте
О подписке