Тея попыталась отговорить мужа, дождаться, когда Адам успокоится и придет в себя, но Герд твердо стоял на своем. Не удержавшись, он добавил к короткому тексту свои претензии к новой власти, особенно в связи с неподготовленным массовым завозом плебеев на Остров и последующим чрезмерно жестоким подавлением бунта. В заключение он выразил желание остаться в должности директора воссоздаваемого института здоровья, напомнив, что на этот пост его назначил прежний Владетель и по Закону он все еще продолжает его занимать.

Однако ответа на послание не последовало. Тогда Герд решил, что его прошение принято к сведению, и перестал являться в Сенат. Теперь все свое время он проводил на стройке института.

16

Освободившись из заточения и подлечившись, Юри и Афоня вернулись в поместье Гора. На свободе они быстро отъелись на добрых харчах – запасах старого Гора, свыклись с одиночеством и необходимостью самим заботиться о себе.

Когда небольшие запасы хозяина были исчерпаны, пришлось искать другие источники пропитания. Юри по старой памяти скитаний на Континенте отправился в лес, прихватив охотничье ружьецо Гора, и настрелял птиц – жирных голубей, которых здесь оказалось великое множество. Не было хлеба, но оставалась мука. Афоня наловчился месить тесто и выпекать пресные лепешки. Они собрались зимовать, решив, что Адам забыл о них, по слухам сделавшись Владетелем, но особенно не горевали.

Беда пришла неожиданно. Небольшой отряд плебеев, отколовшийся от основной массы, теснимой правительственными войсками, в поисках пищи отступавший все дальше и дальше в горы, обнаружил в стороне от дороги сначала ветряк, продолжавший работать, затем дом, показавшийся им обширным и богатым. Они решили обосноваться здесь – до лучших времен.

В дом ворвались шумной ватагой – полтора десятка оборванных грязных мужиков, голодных и жадных. Афоня возился на кухне – разогревал сковородку, готовясь испечь лепешку из последней горсти муки. Юри дома не было, он отправился в очередной поход в лес за дичью.

– Ну-ка ты, козел нечесаный, чего уставился? – прокричал с порога горластый молодец, голова которого была перевязана белой тряпкой с бурыми пятнами крови, судя по замашкам, предводитель шайки. – Давно людей не видал? Говори, кто в доме живет?

– Еще Юри, – неприязненно отозвался Афоня, не отвечая на грубость. – Мы с Континента.

– Рабы, что ли?

– Нет, не рабы. Мы просто живем здесь.

– Как вы сюда попали?

– Нас привезли друзья – Адам и Ева.

– Кто такие – ваши друзья?

– Адам теперешний Владетель. Этот дом принадлежит ему, – соврал Афоня и пожалел – плебеев это известие не испугало, напротив, они обрадовались.

– А теперь этот дом наш, – закричал кто-то.

– Мы его реквизируем…

– Братцы, да мы же самого господина Владетеля уделали.

– Мы здесь поселимся навсегда, у него целый дворец в городе. Ему хватит…

– Точно, хватит…

– И даже много будет.

– Я бы на вашем месте поостерегся, – сдержанно посоветовал Афоня. – Господин Владетель шуток не понимает. Он у нас строгий…

– А как он узнает?

– У тебя есть связь с городом?

– Говори…

– Так и узнает, – вежливо ответил Афоня, дождавшись, когда шум голосов поутихнет. – А связи у меня никакой нет. Про связь Юри знает. Спросите у него, когда вернется. Видел у него такую штуковину, называется коммуникатор. Можно связаться с кем захочешь…

– Ладно, подождем Юри. А пока вали на стол все съестное, что есть в доме.

– Мы страшно голодны.

– И вина неси, не жалей.

– Вина? – удивился Афоня. – Здесь нет никакого вина.

– Быть такого не может, – рявкнул кто-то. – Не пудри нам мозги, козел.

– Ты за козла ответишь, – не выдержав, ощерился Афоня. – Сказал же, никто здесь вина никогда не держал и не пил. Здесь жил профессор Гор, отец старого Владетеля, дед нынешнего. Он был трезвенником.

– Куда же девался трезвенник? – поинтересовался предводитель.

– Прилетели на вертолете солдаты Координатора, господина Гора повязали и увезли. Потом убили. Тогда как раз прежний Владетель помер. Остался Адам – в тюрьме. Нас тоже в тюрьме держали.

– Болтаешь много…

– Язык-то укоротить можно…

– Мы ждем, – подвел итог предводитель. – Шевелись. Мы голодны.

– Мне угостить вас нечем, – продолжал упираться Афоня, почуяв, что скоро приступят бить. – Вот придет Юри, принесет голубей, пожарю, а так у меня только лепешка. Пресная. Собрался испечь да выйдет всего одна – последнюю муку подобрал.

– Тогда мы изжарим и сожрем тебя, – возгласил кто-то не в меру веселый.

– Поджарим и с солью… – уточнил другой.

– Так и соли-то нет, – уныло проговорил Афоня.

– Ты, кажется, доигрался, – прорычал предводитель, нахмурившись. – Мы спалим этот паршивый домик.

– Хоть погреемся…

– И тебя заодно с ним…

– Дом-то чем виноват? – возвысил голос Афоня. – Я же говорю, дом принадлежит господину Владетелю, и если вы посмеете его сжечь, вам уж точно будет не сдобровать.

– Ах, вон ты как? – крикнул предводитель. – Мое терпение лопнуло, господа. Ну-ка, пошел на улицу! Полкан! Поди, прихлопни этого идиота.

Поднялся здоровенный детина – Полкан, сграбастал Афоню за шиворот, потащил вон из дома. Афоня терпел, не упирался, и вывернуться не надеялся, не было у него сил, чтобы совладать с такой мощью. К тому же с юности был он приучен к терпению и к тому, что все в этом мире по воле божьей.

Полкан волоком вытащил Афоню во двор, прислонил к стенке. Попятился на несколько шагов, взвел затвор автомата, целя Афоне в живот. Но выстрелить не успел. В недалеких кустах раздался щелчок, детина обмяк, осел и медленно, неохотно повалился на бок. С его виска на лицо весело побежала черная струйка крови.

– Афоня, – прошипел голос Юри, – вали сюда.

– Куда, сюда? – недоуменно спросил Афоня, озираясь по сторонам.

Юри стоял поодаль, высунувшись из кустов по пояс и держа ружье наизготовку. Афоня бросился к нему и скоро уже бежал следом что было мочи. Одолев приличное расстояние, они остановились, чтобы перевести дух. Прислушались, нет ли погони, и наперегонки понеслись дальше, больше не останавливаясь до самого входа в знакомую пещерку. Здесь можно было укрыться и переждать напасть.

Повалились навзничь на стожок сена – натаскали, еще сухо было, вот и пригодилось. Между ними серой кучкой лежал десяток голубей на веревочной сворке и легкое охотничье ружьишко, которое Юри презрительно именовал пукалкой.

Пахнуло паленым. Афоня прянул к выходу.

– Надо же, подожгли, гады! – крикнул он. – Юри, смотри.

Сверху было видно, как разгорается рыжее пламя.

– Остались мы с тобой, Юри, без крыши над головой. Бедные, бесприютные. Горе нам, горе…

– Не ной, – твердо сказал Юри. – Крышу над головой имеем и то ладно. Будем в пещерке жить. Разведем костер и возрадуемся, что остались живы. С Адамом свяжемся. Он нас в беде не бросит.

– Знаешь, Юри, это не дом горит – летняя кухня. Может, пойдем, погасим? Вода есть, ведерко найдется…

17

– Ты знаешь, Верт, – заговорила Ева, дождавшись, когда солдаты в очередной раз отправились в поиск, и они остались одни, – мне в голову явилась довольно странная, пожалуй, шальная мысль. Сейчас я выскажу ее тебе, только, пожалуйста, не смейся. Попробуй со всей серьезностью, на которую ты иногда способен, принять ее или отвергнуть.

– Когда ты начинаешь в таком тоне, – сказал Верт, с трудом сдерживая смех, – у меня по спине начинают мурашки бегать.

– Все бы тебе смеяться, – упрекнула Ева. – Сосредоточься и выслушай. – Она помолчала, собираясь с духом, и продолжала: – Мы летим четыре месяца, впереди пропасть – целая жизнь. А я уже измаялась одним и тем же глупым женским вопросом: а зачем, собственно, мы летим? Нам что, плохо жилось на Земле? Или из-за того, что какой-то мудрец с перепуга вякнул, будто Земля умирает, а мы сразу же лапки кверху? Мы не можем предсказать урожай овощей на нашем огороде, а, недолго думая, предсказывать будущее огромной планеты – это пожалуйста? Земля не огород, она не вчера возникла, она существует миллионы весен. Она вытерпела страшные напасти, умирала, с нею умирала жизнь, но, спустя время, планета упрямо возрождалась и вместе с нею возрождалась жизнь. Не верю я этому умнику. Не верю… На досуге я занялась анализом аргументов, которые Хоган приводит в жалкой своей брошюрке, с которой все начиналось. Ничего настоящего – пустые слова, предположения, которые он рассматривает как аксиомы… Да, земной механизм дал сбой, да, поднялся уровень океана, исчезли полярные шапки… Катастрофа? Согласна. Но ведь причина понятна, объяснима, следовательно, нельзя утверждать, что это апокалипсис. Почти четыреста весен люди живут под гнетом внушенного страха, приняв за истину то, что, уверена, попросту высосано из пальца. Пора кончать с этой правдоподобной чушью…

– Круто! Восхищаюсь, – проговорил Верт.

– Не смейся, – я серьезна как никогда. Подумай, что нас ждет на Терции? Если мы, конечно, долетим туда.

– Будем жить поживать и добра наживать, – рассмеялся Верт.

– Шутишь? Это не шутки, Верт. Я еще могу представить себе, что группа людей, специально подготовленных, совершенно здоровых, первоклассно оснащенных, имеющих постоянную профессиональную занятость на все время полета, отправляется в столь рискованное путешествие, сознательно исключив надежду когда-нибудь вернуться обратно. На безумный шаг эти люди идут из любопытства – самого дорогого удовольствия на свете.

– Насколько я понимаю, в этой жизни только таким способом можно идти вперед.

– Размышляя, я поняла, что нам не очень-то повезло, что мы совершенно случайно угодили в переплет человеческих амбиций, что мы все без вины виноватые. С самого начала было видно, что экспедиция не подготовлена. И, прежде всего, не готовы люди. Не специалисты, которые спокойно делают свое дело и ведут корабль, и, пожалуй, доведут до цели, а те, многочисленные ленивые существа, выполняющие роль балласта. И даже топлива.

– Здесь ты права, – сказал Верт серьезно.

– Теперь их одного за другим исключают из списка живых, – продолжала Ева, ведь даже на начальном участке полета они не в состоянии выдержать не самые жесткие условия. Несчастных усыпляют, сжигают в топке как дрова, точно они виноваты в том, что их здоровье заранее не было исследовано. Ведь если бы эту работу выполнили и убедились, что многие не дотягивают до кондиций, их оставили бы на Земле вместо того, чтобы, ничего толком не объяснив, тащить в космос на преждевременную гибель.

– И это верно. Но что же делать теперь? Где выход? Существует ли он на самом деле?

– Адам рассказывал, что настоящую подготовку к полету должны были начать через две весны, что процесс этот невероятно сложный и длительный. Каждый должен быть уверен, что выдержит испытания, не станет обузой для остальных, а уж если погибнет, то не оттого, что элементарно не вынесет невесомость или перегрузки.

– Смотришь в корень, но выводы, выводы… – уже волновался Верт. – Что делать? Или ничего сделать уже нельзя?

– Выводы самые печальные. Но я не об этом. Я думаю и не нахожу ответа на главный вопрос: так ли все это нам нужно? И не следует ли, пока не поздно, взять и решительно переиначить сложившуюся ситуацию.

– Что нужно делать? – крикнул Верт. – Говори!

– Успокойся. Есть выход: изменить направление полета на прямо противоположное.

– Ты даешь… Хорошо подумала? Или брякнула и понимай, как знаешь?

– Я рассуждаю очень просто. Мы знаем, что наш корабль тянут ракетные двигатели, направление полета определяют умные ребята, которых называют навигаторами. Возникает естественный вопрос: если можно лететь к Терции и при маневре изменять направление полета на любое другое, почему нельзя развернуться? Ведь тогда наша экспедиция закончится через пять или шесть месяцев, мы окажемся дома, в привычной обстановке, и ты сможешь прижать к своему истосковавшемуся сердцу младшенькую, я уж не говорю о тех, кто постарше. Что ты об этом думаешь, Верт? Отвечай.

– Ты, наверное, очень долго думала, – отозвался Верт, представляя себе теплую и живую младшенькую, ощущая ее всем своим широким телом, и сделалось ему так хорошо, как давно не бывало. – Эти мысли у меня возникали неоднократно, но, в отличие от тебя, я не отваживался их обнародовать, боялся, что меня сочтут полным идиотом. Ты что же, всерьез думаешь, что мы можем вернуться? Но как это сделать, ты знаешь?

– Когда я чего-нибудь не знаю или не понимаю, я сначала узнаю тем или иным способом и понемногу начинаю понимать. Думаю, что сделать разворот уж точно не сложнее, чем добираться до Терции. Правда, сначала нужно будет поработать, чтобы обрести свободу действий. А это значит, придется захватить корабль и приказать навигаторам разворачиваться.

– А Правителя? В топку?

– Зачем? Арестовать и запереть. Едва ли его станут выручать, как выручили меня. И тогда остается лечь на обратный курс – к Земле, – подвела итог Ева. – Что может быть проще?

– Смотрю, тебе очень нравится захватывать. Не боишься?

– Не боюсь. Тем более что заниматься этим мне не придется. Это дело, Верт, мы поручим тебе, как самому старому и опытному. Ты часто напоминал еще на Континенте, когда гонял нас с Адамом, что у тебя огромный административный опыт. Теперь к этому опыту добавилась склонность к авантюрам. Не сомневаюсь, ты охотно возьмешься за это дело – организуешь бунт. Первым делом арестуем Правителя. Нет, убивать его мы не станем, мы вернем негодяя на Землю. Там его будет судить народ.

– Согласен. А тебя выберем Владетелем в изгнании. Идет?

– Все шутишь, Верт? А ведь я предлагаю серьезное дело. Шутки здесь неуместны. Ты же знаешь, никто ничего не отдаст нам по доброй воле. Выход один: захватить самим то, что нам нужно.

– Нет, ты только подумай, это же крутая мысль провозгласить тебя Владетелем, – не унимался Верт. – И обязательно пустить слух, что новый Владетель женщина. Представляешь, как оживут люди? Быть под началом прелестной женщины это так необычно, увлекательно. Я сегодня же приступлю к агитации за твою кандидатуру.

– Ты как мальчишка… Серьезно не можешь?

– Я, Ева, серьезен как никогда. Я рассуждаю так: если мы сами не посмеемся над собой, кто-то другой обязательно посмеется над нами. Жизнь без смеха скучная штука. А теперь шутки в сторону, с этой минуты я совершенно серьезно объявляю Правителю тотальную войну. Мы захватываем корабль, блокируем Правителя в той же каюте, в которой держали тебя, и немедленно приступаем к развороту. Курс – Земля! Теперь, Ева, изложи первые задания для меня.

– Ты немного знаком с навигаторами. Вот и выбери одного из них, способного разделить наши заботы, и приведи ко мне для разговора. Я расскажу ему о наших планах. Понимаю, это рискованно, но еще больший риск морочить человеку голову. Он наверняка откажется от сотрудничества. Не исключаю, что его придется списать. Исполнение приговора поручишь кому-нибудь из своих ребят и сразу же начнешь искать того, кто согласится.

– Понял. Короче, ты предлагаешь для начала перебить навигаторов. А как полетим дальше? Нет, Ева, я решу эту задачу без крови. Найду подходящего, сначала уломаю, чтобы не думал сопротивляться, а затем, тепленького, приведу к тебе.

– Жаль, что Франк выпал надолго, – сказала Ева. – Тарс говорит, месяца на два, не меньше. Ты знаешь, мне кажется, начинать нужно с Венка. Попробуй найти к нему подход. Вот тебе маленькая зацепка. Тарс рассказывал, что однажды Франк стоял рядом с Венком перед открытым сейфом с универсальными ключами, причем все двенадцать ключей были на месте. Он потянул руку, чтобы запереть сейф, его запястье обнажилось и Венк увидел на руке Франка тринадцатый точно такой же ключ, которого не должно быть в природе. И представь себе, этот наблюдательный господин смолчал, сделал вид, что ничего не заметил, хотя по инструкции должен был поднять шум. Он определенно понял, что существует лишний ключ, и что владеет им Франк. Тогда Франк еще не решил помогать нам. Теперь ты можешь объяснить Венку, кого он выручил. Если не дурак, поймет, что с нами лучше сотрудничать, и станет шелковым.

– Ну, ты даешь, Ева. Впрочем, никогда не сомневался, что интриги любимое женское дело…

– Опять смеешься? Тогда действуй сам, а я посмотрю и посмеюсь. Я хорошо умею смеяться. Вспомни Континент.

– Не обижайся, Ева, я восхищаюсь тобой, а когда я восхищаюсь, не могу быть серьезным. Уж извини.

– И последнее. Как продвигаются дела с кормовой радиорубкой?

– Туда даже для Франка нет доступа. Известно только, что штатный радист связался с Землей. Правитель хлестался обиняками, еще до того, как мы расплевались, что оставил на Земле целую сеть верных людей… Представляешь, что будет, если они не успокоились и замышляют какую-то пакость, а мы не можем предупредить. Правда, пока до надежной двухсторонней связи с Землей далеко – там серьезно повреждены передатчик и антенны. Сведущие люди объясняют, что если передатчик на Земле уничтожен, его восстановление займет несколько месяцев. А мы к тому времени улетим еще дальше…

– Ясно, что начинать нужно с Венка. А он сможет немного притормозить полет, чтобы никто не заметил?

– Это невозможно. Правителя не проведешь. В его кабинете на стене висят индикаторы с основными параметрами полета, среди них индикатор скорости. Правитель то и дело посматривает на него.

– Откуда ты все это знаешь, Верт?

– А я расторопный, должна бы привыкнуть. К тому же робот Р2, прислуживающий Правителю, мой лучший друг. Мы регулярно общаемся, он подробно докладывает об обстановке в окружении господина. Даже записывает видео в кабинете, а потом для меня на своем дисплее запускает картинку. Представляешь? Я недавно наблюдал уморительную сценку: Правитель размахивает руками и истошно орет то ли на свою жену, то ли на служанку.

– Ты завербовал робота? – спросила Ева. – А не подумал, что он может выдать?