Глава 3. Правда, рассказанная ночью

Заливались вышитые птицы

А дракон плясал уже без сил,

Даже Будда начал шевелиться

И понюхать розу попросил

Николай Гумилёв

…В доме их встретила черноглазая креолка Мириам, хозяйка этой «конспиративной квартиры».

– С возвращением, господа. Потери есть?

– Вроде бы нет.

– А этот мучачо – которого съесть хотели?

Видно было, что Флэша при слове «мальчик» явственно передёрнуло.

– Какой мальчик, Мириам, что вы. Стальные челюсти и железные нервы. А самое забавное, что он Чарли во время его «танца смерти» видел, сознание, правда, потерял.

– Да-а? – Мириам взглянула на парня с интересом. – Вам стол где накрыть, в доме или в саду?

– В саду, пожалуй, но только без жареной саранчи, – отозвался Ирбис, деликатно подпихивая Фёдора к выходу во внутренний дворик, что-то вроде патио.

Пока Мириам носила на стол местные деликатесы, Бирюк сходил в свою комнату и вернулся с бутылкой «Арарата».

– После честного труда выпить стопку не беда.

– Хочешь мусульманина во грех ввести? – поскрёб затылок Ирбис.

– Тебе напомнить, что мы после той операции пили и главное, чем закусывали?

– Нехорошо быть таким злопамятным, – фарисейски отозвался друг.

– Тогда не занудствуй, а потребляй честно заработанный коньяк. Между прочим, не какого-нибудь великопупского розлива, а настоящий октемберянский, не хухры-мухры.

– Вы ему проспорили? – поинтересовался Фёдор.

– Не совсем, – попытался деликатно «съехать с темы» Ирбис.

– Нашел, кого спрашивать, – фыркнул Бирюк. – Всё гораздо проще и циничней. Он сегодня спас мне жизнь. А поскольку для него моя жизнь – тьфу! – то я отделался одной бутылкой коньяку.

– Если бы этот оборотень тебя укусил, обязательно бы отравился, – рассердился друг.

– То есть, получается, это ты его от отравления спас? – продолжал «подскуливать» Юрий, вытаскивая пробку. – Почему же тогда коньяк с меня? Тебе налить, несовершеннолетний?

– По нашим меркам я совершеннолетний, мне уже восемнадцать.

– Тогда плесну немного для сугреву и от стресса.

Они сидели, потихоньку цедя духовитый коньяк, наслаждаясь сладким ничегонеделаньем после лютых стрессовых перегрузок. Через полчаса Флэш стал клевать носом.

– Топай-ка ты спать, землячок, – хлопнул его по плечу Юрий.

– Я вот только хотел вас спросить…

– Завтра, завтра все вопросы. А сейчас нужен тупой, бездумный отдых, поверь старому драконоборцу.

Фёдор кивнул и пошатываясь, удалился.

…—Давай ещё по одной за твою твёрдую руку и за гномов, ковавших эти пули, – Бирюк подлил коньяк, с удовольствием отхлебнул глоточек. – Слушай, а как так интересно получается – гномы считаются вымершим народом, а пули к пистолету изготовлены явно ими. Больше ведь никто с мифрилом не работал? Ну, кроме эльфов, но те-то вообще считаются легендой. До сих пор о них нет никакой точной информации.

– Аллах его знает, – пожал плечами Ирбис. – Мне этот ствол случайно достался.

– Расскажи, если не секрет.

– Да, какие от тебя секреты. Просто я сам до сих пор многого не понимаю. Нас перед выпуском отправили на практику.

– На выживание в экстремальных условиях, что ли?

– Да. Волхв там один у нас был, факультативные занятия вёл по иным измерениям. Ты его должен помнить. Щур его звали. Говорили даже, что он из Высших Магов.

– Да помню, конечно. Но я на его занятия не ходил.

– А вот я ходил, – задумчиво сказал Ирбис, глотнул коньяка и задумался.

Гигантская луна равнодушно освещала двор, столик и двух мужиков, ведущих неспешную беседу. Из травы доносился монотонный треск цикад, прохладная ночь давала им отдых от дневного пекла и редкую возможность просто поговорить.

– Да, – очнувшись от воспоминаний, продолжил Хуссейн. – Так, вот. Это испытание было дополнительным и к тому же, с согласия выпускника. Тебя забрасывают в иное измерение и твоя задача выбраться оттуда самостоятельно.

– Ни, фига, себе! И как это выглядело, хотел бы я знать?

– Самое смешное, что в реальности всё оказалось по-другому. И не так, как себе большинство представляет, и совсем не так, как Шур тот рассказывал. Согласилось на эту авантюру четыре человека: я, Лейла из группы аналитиков и двое ребят с боевой магии. Вернулся только я.

– Не тяни кота за хвост, душевно прошу.

– Послушай, может ведь и пригодиться.

– А я за шо! И так каждое слово ловлю.

– Ну-ну. В общем, Шур ту дверь в подвале настроил. Какие он параметры вводил, не спрашивай – не знаю. Тем более, что в момент настройки в подстанцию метеорит угодил. Всего-то и делов. Кусочек металла со спичечную головку, но разнёс – до и больше, почти месяц восстанавливали. Абсолютно слепое дурацкое совпадение, флюктуация в чистом виде, а безопасника потом из-за этой херни чуть живьём не сожрали.

– У нас это запросто, – хмыкнул Юрий.

– Ну, через несколько секунд, как и положено, включилась аварийная подпитка. А нас, сердешных, зашвырнуло в какой-то вообще левый континуум, ни в одном справочнике потом никто ничего отыскать так и не смог.

– Всё чудесатее и чудесатее, – отозвался Бирюк и зашипев, выкинул сигарету, незаметно догоревшую до пальцев.

– Правда, пробыли мы там не так уж и долго. Но с миром более или менее мы познакомиться успели.

– Погоди. Раз «мы». Значит, вас туда всех четверых кучей закинули?

– Да. Только потом наши пути разошлись. Мы с Лейлой решили идти и попытаться найти… ну, честно говоря, мы и сами не знали – что искать? Всё наперекосяк пошло, это-то мы понимали. Просто чувство было такое, что нельзя сидеть сложа руки. Знаешь, бывает, что внутренний голос не просто советует, а прямо криком кричит?

– Знаю. Потому и жив до сих пор. Как и ты, кстати.

– Вот-вот. Короче, они остались. Сергей Павлов – сын сибирского купца первой гильдии. Ну, что про него сказать? Купеческий сынок, понимаешь?

– То есть, торгаш, но не воин? Продаст тому, кто даст дороже?

– Вот, именно. Второй – Батоев Ромка, из цыганских колдунов. Вот его жалко – хороший парень был, только с этим купчишкой связался. Так я их больше и не видал. А мы пошли дальше и оказались… ну, вот представь себе ту Русь, которая в былинах – Змеи Горынычи там, соловьи-разбойники и прочая хурда-мурда. «Ходят-бродят, ходят-воют упокойники, если есть там соловьи, все разбойники. Страшно, аж жуть!» – пропел он голосом «под Высоцкого».

– А обычные жизнеформы? Ну, там, лешие, домовые, вагонные?

– Ну, вагонных разве что не было, а в остальном – полный комплект. И к ним, в придачу, все ребята из книг Толкиена. То есть, эльфы, гномы, орки и прочее.

Бирюк только присвистнул, а Ирбис продолжал.

– Ну, про все наши с Лейлой злоключения рассказывать долго, но в конце концов оказались мы у бабы-яги.

– Иди ты! – он чуть не поперхнулся коньяком, покраснел, затаив дыхание, потом перевёл дух. – Слушай, предупреждать надо! Но как красиво врёшь, я аж заслушался. Шучу, шучу, успокойся! И как она? Изба на курьих ногах, костяная нога?

– Нет, вот тут полное несоответствие. Если бы она сама себя так не назвала, мне бы это и в голову не пришло. Её ещё и Лесной Девой называют. Вот это ей куда больше подходит – красивая женщина, до умопомрачения, зелёноглазая брюнетка, представляешь?

– Пытаюсь, – честно ответил Бирюк. – В кино видел, вживую нет. И что?

– Так вот, она нам и объяснила, что в свой мир вернуться можно всегда, если сильно захотеть. Нужно просто правильно выбрать стихию. Можно вернуться в свой мир, идя берегом реки. Можно прыгнуть в воду или с высокой горы.

– Мне почему-то кажется, что последние два способа тебя не воодушевили.

– Твоя правда. Мы с Лейлой пошли берегом реки с красивым названием Светлая. С нами, в общем, много всего случилось. Но, в конце концов, я действительно вышел. Иду по травке, по песочку и думаю – и сколько мне, горемычному, ещё топать? Даже смутное подозрение появилось, что посмеялась над нами эта красавица-яга.

Бирюк хмыкнул, но промолчал и налил ещё по капельке коньяка.

– Голова от таких мыслей закружилась, вроде как солнышком её напекло. Стою, как дурак, зажмурившись, пережидаю когда дурнота пройдёт – глаза открыл и вдруг вижу – передо мной набережная. Ну, та, которая недалеко от Академии, помнишь?

– Ещё бы.

– Захожу – сразу тихая паника. Меня к Магистру в кабинет, собрали весь Большой Совет, давай расспрашивать – что да как, да почему? Волхва этого в изгнание отправили, безопасника загнали начальником тайной стражи куда-то в жуткое захолустье, а тут, видите ли, я живёхонький нарисовался.

– Что в корне противоречит передовой теории магистра такого-то, – с недоброй усмешкой прокомментировал Юрий.

– Абсолютно верно. В общем, заставили меня написать полный отчёт и, как говорится, наложили на уста печать молчания.

– Не понял, – недоумённо воззрился на друга Бирюк. – Как это ты с такой печатью соловьём тут разливаешься?

– Ничего сложного. Заклятье должен был наложить сам Магистр, но его как раз куда-то наверх вызвали, на какой-то симпозиум. И он это поручил…

– Своему заму, – захохотал Юрий. – А этот хренов хозяйственник, трём свиньям есть не разложит. Заклятие, небось, по книжке читал?

– Само собой, – засмеялся Ирбис. – А я пальцы в мудру Тающих Секунд сложил и сижу, как просватанный. Заклятья его хватило минут на двадцать. Но я и сам болтать не стал – себе дороже.

– Эт-точно. А с Лейлой-то что стряслось? Ты не сказал.

– А стряслась с ней, Юра, Великая Любовь. Незадолго до моего выхода сгребли нас нукеры одного великого хана. Есть там, понимаешь, такой местный Чингисхан. И получилась у них с Лейлой любовь с первого взгляда.

– И она осталась?

– Да. Она осталась. Вот такая история.

– Да, история впечатляет.

Они молча курили, думая каждый о своём.

– А, – хлопнул себя по лбу Ирбис. – Я ж тебе самого главного не сказал. Лейла в этого хана до того втюрилась, что всё ему выложила про себя как есть.

– А он что? К лекарям её не поволок?

– Он, представь себе, обрадовался, как дитя. Заявил, что он о таких вещах знает. И уже сталкивался с людьми из другого Мира и Времени – это его дословное выражение. Если я правильно понял, его войско незадолго до этого в пух и в прах расхлестали именно эти люди. Но он на них зла не держит, потому, как они его честно предупредили, а он, синий ишак, им не поверил.

– Надо же, какие там самокритичные ханы водятся, – удивился Бирюк. – А ты этих людей разыскать не пробовал?

– Сначала хотел. Но хан отсоветовал. Он с кем-то там из них хорошо знаком и даже считает другом. Так вот, он меня клятвенно заверил, что они обратной дороги не знают, не ищут и прижились в их мире. Как я понял, они у Великого Князя при дворе высокие должности занимают – хрена ли им?

– Ну, брат, не скажи. Это уже дело вкуса. Да! А ты его на Чистый Ключ проверил?

– Обижаешь. Оказалось, что он мне чистую правду говорил. Ну, и не стал я дёргаться. И, как видишь, правильно сделал.

– А про пистолет-то забыл рассказать.

– Забыл, однако. Совсем ты меня заболтал.

– Ну, ты и хам трамвайный! Я его, видите ли, заболтал.

– Ладно, не кипятись. Когда я проходил русскими землями, это как раз после встречи с Великим Ханом. Один шёл, – пояснил Ирбис, – ну и налетел я на русских погранцов. Ну, не совсем наших, а тогдашних… Как-то их в то время звали…

– Порубежниками их чаще всего звали, – нетерпеливо подсказал Бирюк. – Дальше рассказывай, не растекайся мыслью по древу.

– Привели меня к какой-то крупной их шишке. Как я понял, что-то типа Главного Воеводы или, что-то в этом роде. Ну, он меня так лениво стал расспрашивать – чего это я с той стороны иду, с какой целью и так далее… Ну, делать нечего, я свою историю ему излагаю. Стараюсь, чтоб понятнее изъясняться, хотя тамошний русский язык, от нашего мало чем отличается.

Ну, так вот. Рассказал я ему свою одиссею и жду – какая реакция будет? А он, представь себе, заинтересовался и давай меня расспрашивать. Ты профессионалам разведки когда-нибудь в руки попадал?

– Бог миловал. Только на учениях. Но ты прав, впечатляет.

– Так вот, когда, уже спустя много лет я к разведчикам на допрос угодил, сразу этого Барса вспомнил. Им, правда, до него, как до Пекина раком…

– Барса?

– Ага, этого мужика Барсом звали! Он ещё усмехнулся, когда я ему представился. Улыбнулся так иезуитски – Ирбис, говоришь? Это снежный барс, стало быть? Получается, мы с тобой тёзки, я тоже Барсом зовусь. И когда он меня стал допрашивать, всё вытащил – и где я живу и в каком году по нашему календарю к ним угодил и ещё много всего. У меня странное впечатление сложилось, что для него эти названия много значили.

Но спрашивать я не рискнул. Он своим порубежникам приказал меня накормить и на ночлег устроить. А утром меня проводили и отпустили. Вот когда я их за гостеприимство поблагодарил, он мне и подарил эту пушку. «Возьми, говорит, тёзка, дорога у тебя впереди трудная».

– Представляю твоё лицо, когда ты, в руках древнего росича пистолет увидел.

– Да, наверное, лицо было то ещё. Он-то мне и сказал, что пули из мифрила и что нечисти от него спасения нет. О! Слышишь?

– Слышу. Наши коллеги едут.

Далёкое гудение моторов приблизилось, фары мазнули по стене и погасли. Спустя пару секунд мягко хлопнула дверца и во двор вошёл Чарли. На его тёмном лице беззаботно сверкала белозубая улыбка.

– Виски пьёте?

– Обижаешь, чистейший армянский коньяк. Налить? Или ты мусульманин?

– Какая разница? – махнул он рукой. – Впрочем, я язычник. Как всякий уважающий себя чернокожий.

Он с удовольствием отхлебнул глоток, зажмурился, как кот. Потом открыл глаза.

– Нечем вас порадовать, господа.

– В смысле? Есть новости? – «сделал стойку» Ирбис.

– Есть, – менде сделал ещё глоточек, поставил стопку на стол и достав сигареты, закурил. – Две… и обе плохие. Оборотень, которого вы ухлопали, оказался европейцем. Не удивились. Успели разглядеть?

– Да, – сумрачно кивнул Бирюк. – По крайней мере, белым. А что показало вскрытие?

– Тут уж извините, господа, – развёл руками чернокожий. – Это вторая плохая новость – вскрытия не было, тут и магия бессильна. Когда прибыли на место, в машине весь пол был вымазан слизью, а тела не было. Впрочем, магсредство ваше сохранилось.

Он высыпал на стол пули.

– Да и хрен с ним, – махнул рукой Бирюк. – Мальчишку спасли, никто из наших не погиб. Ну и х-х-х… хорошо.

– Ладно, – поднялся абориген. – У вас есть ещё часа три. К семи утра подам машину. Доброй ночи, господа.

– Доброй ночи.

…Самолёт приземлился в Орли ранним утром. Едва они вышли из терминала, Флэш умоляюще глянул на Бирюка.

– Я матери позвоню?

– Звони, мне не жалко, только ведь, – Юрий глянул на наручные часы. – Без десяти пять. Не рановато? Может, подождёшь часок? Как раз уже до города доберёмся.

– Она же волнуется.

– Пусть звонит, – вступился Ирбис. – У нас говорят: «радость и горе не выбирают времени».

– Типа «восточная мудрость»? – ехидно улыбнулся Юрий.

– Типа, – согласился маг.

– Хрен с ним, со временем. Звони, Фёдор.

– Только… карточки нет.

– Возьми телефон, – Ирбис протянул парню свой «Nokia». – А номер в справочнике посмотри.

Флэш чуть не бегом направился к ближайшей кабине таксофона.

– Юра, а ведь парень-то – потенциальный маг.

– Кто бы спорил, – хмыкнул Бирюк. – А ты больше ничего странного не заметил?

– Да, как тебе сказать? – задумчиво протянул тот. – Заметил, только понять не могу.

– Глаза? – понимающе усмехнулся Бирюк.

– Глаза, – кивнул головой Ирбис.

– А что на этот счёт говорят мудрые аксакалы Востока?

– А не пошёл бы ты? – вспыхнул тот, но тут же успокоился. – Всё забываю, что на тебя сердиться – даром время терять. Короче, по нашим поверьям, глаза такого цвета были у джиннов – духов воздуха. Точнее, не у них самих, а … – Ирбис щёлкнул пальцами, вспоминая нужное слово.

– …у их потомков от смертных матерей, – подсказал Юрий. – А называли их, если не ошибаюсь, люди воздуха или…

– Точнее, люди Тумана, – поправил его друг. – Это, пожалуй, наиболее точный перевод.

– Люди тумана или воздуха… – задумчиво протянул Бирюк. – Сие, знаешь, не принципиально. Откуда у него всё это? И кто он такой по жизни будет?

– Если бы меня это интересовало, я бы посмотрел на его родителей.

– Будь уверен, посмотришь. Причём, независимо от того интересует это нас или нет. Впрочем, не будем врать сами себе, интересует и весьма.

– Мама очень просила, чтобы я пригласил Вас на завтрак, – радостно выпалил подошедший Флэш.

– Не отказывайтесь, ладно? – добавил парень чуть ли не жалобно.

– Чтобы я отказался от старой доброй халявы? – возмутился Бирюк. – Ведь там же, наверное, ещё и кофе будет со сливками?

– Обязательно, – в тон ему отозвался Фёдор. – А ещё мамины домашние пирожные.

– Вот, видишь, – укоризненно поглядел на друга Ирбис. – А ты ещё хотел отказаться.

– Почему? – распахнул глаза парень.

– Дядя Хуссейн опять шутит, – серьёзно ответил Бирюк и добавил. – Один-один, уважаемый Хуссейн свет Зарипович.