Глава 10. Старый комендант

Ополченцы раздобыли в посёлке две легковушки и преодолели остаток пути за час. Подъезжали к Ярославлю. За окном показались кирпичные многоэтажки и разгромленные торговые центры, светофоры безмолвно провожали путников пустыми глазницами, мусор слетался в кучи и шуршал под лысой резиной автомобилей. На месте Тверицкого бора чернело огромное пятно, медная голова лётчика–героя смотрела в пустое голубое небо, а над маленькими домиками Твериц, рассыпаясь старинными кирпичами, высилась пожарная каланча. Впереди показался мост. Воздух наполнился стуком металла и запахом сварки. Ополченцы остановились на въезде – впереди дорогу преграждали противотанковые ежи, собранные из рельсов соседней станции.

– Стой! – крикнул человек в военной форме.

Ополченцы вытаращились на него и потянулись к оружию.

«Неужели военные уже здесь? – думал Синявский. – Но как? Мы в дороге были всего два дня».

За военным с ружьями наперевес шли двое в гражданской одежде.

– Выходите из машин с поднятыми руками! – крикнул солдат.

Ополченцы медленно вышли из автомобилей и подняли руки.

– Оружие на землю. Живо!

Ополченцы подчинились.

– Кто вы? – вперёд вышел невысокий черноволосый парень и с прищуром уставился на незваных гостей.

Антон думал, что ответить: «если военные всё же захватили город, то назваться беглецами было бы самоубийством, но если не говорить, то, как объяснить появление вооружённого отряда?». Постовой смотрел ему в глаза и ждал, сердце колотилось всё сильнее.

– Лёша? – сзади послышался голос Славы.

– Слава? – лицо военного смягчилось, и он отвернулся от Антона. – Ты здесь откуда?

– Из Костромы, город захватили, а мы вот, успели уйти. Командир вывел, – Слава взглянул на Синявского.

– Как вас зовут, командир? – спросил постовой.

Антон не мог выговорить ни слова. Что происходит? Почему Слава так беспечно себя ведёт? Почему военные не арестовали их в то же мгновение, как узнали, что к ним пришли мятежники? Синявский провёл рассеянным взглядом по солдатам и, вдруг его сердце качнулось. Форма у военных была какая-то странная – на руках синие повязки, на погонах буква «К», да и сами они выглядели не как пережившие бойню солдаты, а как неокрепшие юнцы.

– Антон Синявский.

– Я лейтенант Алексей Иванов, командую октябрьским постом. Думаю, вы устали с дороги – из Костромы путь неблизкий, проходите. Как доберётесь до кремля, доложите коменданту Борисову, что произошло в Костроме. – Молодой человек секунду другую помялся и произнёс: – мне неловко вас просить, но если согласитесь нам помочь, мы будем благодарны.

Антон пожал руку лейтенанту Иванову, поблагодарил его за приём и вместе с отрядом двинулся к мосту. Постовые проводили взглядом измученных ополченцев. В душе молодых бойцов нарастало беспокойство – за отрядом Синявского будто следовал призрак войны – не отважный всадник на рыжем коне и в парадном мундире, а бледная иссохшая старуха с тусклыми глазами и промозглым дыханием. Храбрительные речи затихли, и постовые продолжили нести службу в тишине.

С моста открывался вид на центр города. Невысокие здания казались забытыми, набережная в последний раз отбросила плитку, и встречала путников неприветливым серым бетоном. Вдалеке, на самом краю, где Которосль впадает в Волгу, блестел золотыми куполами белоснежный собор, казалось, он был единственным местом, где всё ещё теплилась жизнь. Антон остановился, провёл взглядом по железнодорожному мосту, немного подумал и двинулся дальше.

Через минуту отряд догнал Слава и пошёл рядом с Синявским.

– Ты откуда его знаешь? – спросил Антон.

– А, это Лёша. Мы с ним вместе в школу ходили. Потом хотели стать пожарными, но его по здоровью не пропустили, вот и поступил в ракетное училище здесь, в Ярославле. Сказал, когда вся эта заваруха началась, командование приказало уничтожить военную технику, а их бросило на произвол судьбы. Есть было нечего, вот и присоединились к жителям города. Те им еду, а они им защиту.

– Профессиональные солдаты нам пригодятся, – ответил Синявский.

– Это точно. С одним ополчение много не навоюешь, – Слава посмотрел в сторону Костромы.

– Знаешь дорогу к этому кремлю?

– Да, – ответил Слава. – Только это не кремль вовсе, а монастырь. Но стены там крепкие.

– Ладно, веди, Сусанин.

Центр города ощетинился стальными ежами. Отовсюду доносились скрежет металла, громыхание тележек и перестук молотков. Прилегающие к Которосли дома выглядели ухоженными, а улицы убранными. Рабочие спешно разбирали чугунные мосты через овраг у стен кремля. Окна вросшего в крепостную стену дома были заколочены металлическими листами, оставались лишь щели для стрельбы. В монастырском дворе было полно беженцев. Исхудавшие и усталые, они облепили отряд ополченцев с расспросами о том, что стало с их домом и близкими. Ополченцы нехотя, отвечали на вопросы, стараясь затушевать ужасы костромской бойни.

Вдруг из толпы к Антону подбежали два молодых человека и уставились на него горящими глазами.

– Господин Синявский, вы добрались! – проговорили они. Антон узнал в них помощников казначея. – А где… где Леопольд Аркадьевич? – близнецы забегали глазами по отряду.

– Он остался в монастыре… когда его захватили, – тихо ответил Антон.

– Нет… не может быть, – одновременно проговорили близнецы. – Неужели…

– Я не знаю, – отрезал Синявский.

Близнецы опустили головы.

– Где здесь комендант, мне надо с ним поговорить.

Братья чуть оживились и указали на крепостную стену, где в одиночестве стоял невысокий мужчина с тростью. Он неподвижно смотрел куда-то вдаль. Один из близнецов побежал к нему, а другой к хозяйственной постройке, откуда доносились лязганье ложек и запах мясного супа.

Комендант склонился одним ухом к близнецу, послушал его, медленно кивнул и направился к лестнице. Антон подошёл к стене. Через две минуты к Синявскому спустился высокий седой человек, он посмотрел на Антона потускневшими холодными глазами, протянул руку и тихо произнёс:

– Ваня сказал, что вы прибыли из Костромы. Я Анатолий Борисов, уполномоченный комендант ярославского гарнизона.

– Антон Синявский, рад встречи, – Антон пожал холодную крепкую руку.

– Расскажите, что произошло в Костроме. До меня доходят разные слухи, но на них я полагаться не могу, – размеренно и, казалось, устало проговорил Борисов.

– Военные напали на город с трёх направлений: по реке пять лодок и по суши две колонны: бо́льшая двинулась по мосту через Волгу, что поменьше напала с тылу. Монастырь окружили и взяли штурмом, мне и ещё девяти бойцам удалось выбраться из города.

Комендант молча кивнул.

– Вы молодец. Ваня сказал, что это вы спасли всех на том мосту, – Борисов посмотрел на Антона.

– Меня переоценивают, я только пытался спасти как можно больше жизней.

Комендант снова кивнул, не выражая никаких эмоций.

– Вам надо отдохнуть. Вон Кирилл вам машет, – Борисов взглянул на близнеца. – Идите, поешьте, вечером приходите ко мне, на стену, обсудим, как нам действовать дальше.

– Благодарю, товарищ комендант, – ответил Антон и быстрым шагом направился к близнецу, который подпрыгивал и махал руками Синявскому.

Синявский зашёл в маленькое уютное помещение наполненное ароматом курицы и лука. За большим прямоугольным столом сидели бойцы из его отряда и жадно хлебали суп. Слава на мгновение оторвался от тарелки, увидел Антона и махнул ему: давай ко мне. Синявский прошёл мимо звенящей ложками оравы и скромно сел с краю стола около Славы.

– Вот, держи, тебе оставили, а то уже глаза точили некоторые, – Слава пододвинул к Антону миску.

– Спасибо, – тихо ответил Антон, зачерпнул суп, и горячий жирный бульон потёк в его пересохшее горло. Постепенно мышцы расслабились, окаменевшее лицо стало наполняться жизнью.

– Как вам суп? – склонилась к Антону полная женщина в переднике и поварском колпаке, должно быть это она была автором жидкого чуда.

– Спасибо, очень вкусно, – попытался улыбнуться Синявский.

Повариха поняв, что гостю её блюдо понравилось, но он сильно устал для разговоров о еде, улыбнулась в ответ и пошла к себе на кухню. Слава проводил её взглядом и повернулся к Антону.

– Что будешь делать?

– Гм? – Синявский, погружённый в раздумья, не расслышал вопроса.

– Я говорю, что делать будешь? Мы с парнями посовещались и решили, что поможем защитить город. Ты с нами?

– Да… да, наверное, – кивнул Антон.

– Хорошо. Ты уже был у коменданта?

– Был. Вечером ещё раз встретимся, обсудим оборону.

– Понятно… – протянул Слава. – Кирилл нам сказал, что мы можем спать здесь, в казармах ополчения. Если понадобимся, приходи.

Синявский доел суп, поднялся с деревянной лавки, молча хлопнул Славу по плечу и вышел из столовой. Весь день Антон ходил вдоль берега, подходил к воде, смотрел на местных жителей и вырастающие из земли укрепления. Он видел, как ополченцы начищали оружие, перекидывались шутками и тяжело улыбались в ответ. Они понимали, что грядёт, не хотели, боялись, но знали, что отступать больше некуда и принимали свою судьбу. Они то храбрились, то вновь воодушевление покидало их. Они смотрели на мирные воды Волги и хотели спуститься к ним, искупаться, как в беззаботном спокойном детстве, лечь на воду и закрыть глаза, ощущая размеренное покачивание прохладных волн. «Кому это удастся вновь?» – думал Синявский. Он смотрел в суровые лица ополченцев и видел лишь смерть.

Наступил вечер. Комендант Борисов всё также неподвижно стоял на стене и смотрел вдаль. Антон поднялся по крутой каменной лестнице, удивляясь при этом, как комендант умудряется забираться на неё, и встал рядом с Борисовым.

– Вам понравился обед? – спросил комендант.

– Было вкусно, – ответил Антон.

– Варвара Николаевна умеет готовить. Но вы пришли сюда не за этим.

Синявский кивнул.

– Мне доложили, что полковник Ефремов выдвинется из Костромы завтра утром. У него большая армия: человек двадцать офицеров, восемьдесят солдат и много бронетехники, – говорил Борисов. Синявский внимательно слушал и сопоставлял слова коменданта со своими воспоминаниями.

– Извините, но откуда вам всё это известно? – осторожно спросил Антон.

– Из Костромы поступило радиосообщение, – спокойно ответил Борисов.

– Вы не опасаетесь, что это могла быть дезинформация? – настаивал Синявский.