Хотите пожить другой жизнью? Настоящей китайской? Хотите ощутить себя китайским мудрецом-книжником или ученым, отягощенным пятитысячелетним знанием? Для этого неплохо для начала купить длинный шелковый китайский халат, веер, а к ним – домик на улице Люличан в Пекине. Это обитель антикваров, книголюбов и художников.
Лучше, конечно же, купить домик с крытой резной верандой-галереей на втором этаже. Тогда в знойный день, ближе к вечеру, когда спадает столичная жара, вы можете выйти на воздух, обмахиваясь веером и посматривая сверху вниз на суетящихся внизу простолюдинов и толчею инострашек-«лаоваев». В руках желательно держать томик Конфуция, поэта Ли Бо (по-нашему, по-местному – Ли Бая) или же, на худой конец, Льва Толстого (Ле-фу То-эр-сы-тай). С костяной закладкой. На китайском, конечно, языке.
«Эх, хорошо, красота! Так и сделаю. Куплю и веер, и халат, и домик! И дело с концом!» – думаете вы. С восторгом. А вот и нет! Никто вам не поверит, что вы просвещенный человек, достойный почтительного внимания и преклонения. Никто не поверит, и народец не обнажит в поклоне голову, и инострашки не защелкают камерами, и прелестная девушка не замрет от восхищения, глядя снизу вверх на фигуру в халате и с веером в руке в лучах заката… ежели вы не обзаведетесь четырьмя драгоценностями книжника.
Что это такое? Это бумага, тушь для письма, тушечница и кисть. Начать надо с кисти. Лучшие делают из шерсти хорька, она самая упругая и эластичная, на втором месте кисти из козьей шерсти и на третьем – из кроличьей. Чтобы вас не обманули при покупке и не всучили фальшак, лучше всего поехать в местечко Хучжоу, что в провинции Чжэцзян, недалеко от древней столицы Ханчжоу. Туда всего-то часа два-три лета из Пекина. Зато качество гарантировано. Если не доверяете местным мастерам, сами можете состричь козью шерсть. Для этого надо подкараулить и стреножить густошёрстную козу, которая пасется на склонах гор возле Хучжоу и питается листьями шелковиц. Подкараулив и стреножив животное, не кромсайте ретиво шерсть где ни попадя, а выбирайте местечко. Самое лучшее – на шее, а также на спине и боках. Хвост лучше не трогайте, не дергайте… во избежание…
Если по каким-то причинам вам не нравится козья шерсть, ну, запах там не тот или цвет, тогда поймайте обыкновенного хорька. Для этого вам придется отправиться на северо-восток. Куда-нибудь в провинцию Цзилинь или еще севернее, в Хэйлунцзян, в общем, поближе к Амуру, к Хабаровску, к российским чертогам. К нашим российским зимам. У тамошних млекопитающих в силу насущной необходимости и более зверской жизни шерсть длиннее и прочнее, чем у южных. Однако ехать туда надо не весной, летом или осенью, а только зимой, когда хорьки надевают теплые шубы. Однако помните, что хорек все-таки отличается от козла (посмотрите в Википедии или в зоологической книжке с картинками), и вот у хорька-то как раз шерсть лучше брать с хвоста. Зверек это юркий и не мирный, может даже озлобиться и укусить, но вы же настойчивы в своем желании стать китайским книжником. «Ши-бу-ши?» / «Shi bu shi?» – «Не так ли?»
Если же и хорек вам почему-то не подходит, может, напоминает кого-то, может, опять-таки запах не по нутру, в таком случае летите назад в Хучжоу, на юг, ловите кролика. Доверчивого, незатейливого, ушастого. Шерсть берите с хребта. Кролик, кстати, не кусается, как хорек, и не бодается, как коза. И вообще с ним как-то приятнее иметь дело, в силу мягкости и простодушия. Зла не попомнит, в случае чего.
Набрав наконец достаточно шерсти, отдайте ее со спокойной душой хучжоуским кистеделам, а сами предавайтесь у костра охотничьим воспоминаниям за пиалой шаосинского вина. Мастера сами все сделают: и шерсть соберут в пучок, и тримминг произведут надлежащий, и волосок к волоску много раз расчешут в водной ванночке частым гребнем из бычьей лопатки, потом выдернут слишком длинные или короткие, свернут, свяжут и в тело бамбуковой ручки воткнут, потом попушат-побарахтают в травяном растворе для прочности – и снова свернут, уже окончательно…
Заполучив кисть, найдите бумагу. Она особая: тонкая и рыхлая, пористая, хорошо впитывающая влагу, крепко держащая тушь и краски. Называется – сюань / xuan. Описывать способ изготовления бумаги здесь не буду, надо же сохранить интригу, хотя бы и небольшую.
Тушь делают на основе сажи. Придется немного запачкаться. Есть два вида туши: одну получают при сжигании тунгового масла, она блестящая и насыщенная, богатая оттенками, другую делают из сажи сосны, и продукт на выходе получается блеклым и «притушенным».
Тушь изготавливают в виде плиток или палочек. Но не только. На блошиных рынках продают иногда целые скульптуры, раскрашенные позолотой. Хочешь – любуйся, хочешь – используй по назначению. Ее растирают на тушечнице – каменной плитке с овальным углублением – и растворяют полученный порошок в воде. Лучшие тушечницы вырезают из камня редких пород. Нередко они изготовлены столь искусно, что сами по себе являются произведениями искусства. У меня на письменном столе стоит такая, купленная в городе Дали в Юньнани: твердая овальная основа из темно-зеленого камня, в ней углубление, ложе для растирания. Оно же – пруд, в котором, затаившись под берегом, спасается от жары коричневый буйвол, только рога и кончик морды торчат над гладью…
Итак, все четыре драгоценности в наличии. Всё купили, приготовили, разложили по местам? Тогда примостите на балконе или на крытой галерее столик со всеми этими сокровищами, наденьте длинный шелковый халат (простите, конечно, халат надо накинуть до выхода на балкон, а то будет как-то неловко одеваться перед любопытствующими зеваками, впрочем, всё на любителя), берите веер, взмахните как бы в задумчивости, тут же отложите веер (пришла мысль!), примите изящную позу, занесите над листом бумаги руку с кистью, так и замрите: вот теперь вы настоящий/щая книжник/ница.
Вы прочитали про четыре драгоценности кабинета ученого. Совсем недавно в Китае появилась пятая: «вечный» набор для занятий каллиграфией.
В парках здесь доводится видеть людей, которые пишут большой кистью на каменных плитах, асфальте. Иероглифы быстро высыхают, творчество возобновляется.
Пятая драгоценность построена на том же принципе – исполнение водой. Но не на камне, а на особой ткани. Перед вами полотняный прямоугольник, расчерченный квадратами под иероглифы, как это принято для начинающих. Вы обмакиваете кисть в воду и выводите знаки. Ткань двухслойная, под тонкой ворсистой пленкой, напоминающей пористую бумагу сюань, под воздействием воды мигом проступает черная основа. Эффект поразительный, ты словно в самом деле рисуешь тушью. Знаки держатся минуты две-три, потом высыхают, испаряются.
Новинке дали высокую оценку специалисты-каллиграфы. Набор, который так и называется – «пятая драгоценность кабинета ученого», wenfang diwu bao, состоит из свернутого полотна и кисточки. Его можно использовать несколько лет. Он один заменяет тысячи листов бумаги. Это не только экономия материалов, но и вклад в охрану окружающей среды.
А кроме того – незаменимая игрушка для всех, кто хочет попробовать свои силы. В случае неуспеха разочарование длится совсем недолго. Удавшиеся иероглифы можно сфотографировать и оставить на память.
СОВЕТЫ НАЧИНАЮЩИМ КИТАЕВЕДАМ:
Как будет «цып-цып-цып» и «кис-кис-кис» по-китайски
Кур в Китае зовут поклевать вот так: «Чу-чу-чу!» / «Chu chu chu!»
Повторите, пожалуйста. Спасибо! Супер! Годится. Дорога в сельские просторы Китая вам открыта. В случае необходимости всегда сможете приманить если не курицу, то толпу любопытных.
Внимание кошек следует привлекать, нежно произнося: «Мяо-мяо!» / «Miao miao!» Причем именно два раза – «мяо-мяо», если последуют три подряд «мяо-мяо-мяо», то это уже будет призыв с русским акцентом. Допускается также сначала сказать «мяо-мяо», потом после паузы – повторить. Главное, чтобы нравилось самому или самой. Тогда, возможно, и кошка приманится.
Благодатная почва каллиграфии породила оригинальный вид прикладного искусства – написание имен и фамилий в стиле «иероглифы в виде дракона, феникса, цветов и птиц», «long feng hua niao zi».
В парках можно наблюдать такую картину: за столиком расположился мастер-живописец, а зазывалы, обычно это члены его семейства, приглашают желающих получить в подарок свою фамилию в виде картины. Как только появляется клиент, художник спрашивает, как его зовут, и тут же энергичными жестами, точнее, мазками инструмента, стила, похожего на широкий заостренный ластик, в считанные секунды на вытянутом полоской ватмане набрасывает дивной красоты изображения разноцветных птиц и зверей, цветов и деревьев, и все это – фамильные иероглифы.
Чем длиннее фамилия, тем лучше сувенир (рисунок больше, а цена та же). Иванов, допустим, будет звучать как И-ва-но-фу / Yiwanuofu. В одном из вариантов (иероглифы можно подбирать разные по смыслу) это приблизительно означает «Опираться на черепицу и обещать». Впрочем, можно найти и другие иероглифы для передачи фамилии, выбор большой. Фамилии наши получаются заковыристые. К примеру, Достоевский – До-сы-то-е-фу-сы-цзи / Duosituoyefusiji. Звучит красиво и практически непереводимо.
От картины, начертанной «драконами, фениксами, цветами и птицами», глаз не оторвать. Думаешь: «Неужели это я?!»
На старичке шляпа. Сам старичок в лодке. В руках у него удочка. А может, это и не старичок вовсе, лица сверху не видно. К тому же туман прикрывает реку. А может, это и не река, а озеро, потому что берегов не видно. Только горы сверху нависают с зелеными соснами. И горы тоже размытые, вершины тонут в дымке.
Другая картина – разлохмаченные пионы, со всеми оттенками розового, красного, пурпурного. Рядом с кустом пионов прыгает шариком такой же взъерошенный воробей.
Подобные произведения – пейзаж, шань-шуй / shanshui, что означает горы и воды, а также цветы и птицы, хуа-няо / huaniao, а также травы и насекомые, цао-чун / caochong, стали символом национальной живописи го-хуа / guohua. Цветами и птицами прославился, например, известнейший мастер Ци Байши / Qi Baishi (1864—1957).
Анимализм, а также изображения людей, портреты, жизненные сценки тоже часть го-хуа. Как и ее разновидность – дворцовая, или придворная живопись, которую культивировали императоры и которая отличалась набором признанных художественных средств, академичностью. Примером может служить прославленное полотно художника Сунской эпохи Чжан Цзэ-дуаня «Праздник Светлых и чистых дней на реке Бянь» (о ней речь ниже). Императоры и сами нередко увлекались живописью, причем некоторые были отмечены несомненным талантом.
Если говорить об общих чертах го-хуа, то ее принцип, пожалуй – не отразить в точности, но обозначить. Дать намек, создать образ, расковать фантазию зрителя. Пусть он дополнит, наполнит полотно своими воспоминаниями и впечатлениями. Это характерно и для китайской поэзии: не называть вещи прямо и своими именами, лишь намекать.
Вот, к примеру, стихотворение «Слушая иволгу» поэта Сунской эпохи Ян Вань-ли / Yang Wanli (1124—1206):
Дождь прошел,
ручьи и горы так чисты.
Светятся
на солнце ивы и цветы.
Юркнула
в сплетенье двух густых дерев
И ведет
особый, только свой напев.
Хочется
ей, верно, вдохновить меня,
Я ж грущу,
однако: где мои друзья?..
Вспугнута,
взлетела – не поспеть за ней,
Спряталась
во мраке сомкнутых ветвей.
В тексте нет даже слова «иволга». Только тень мелькнула, только голос слышен. «Объект», птичка, обозначен лишь в названии.
Так же и в живописи. Картина может называться, допустим, «Рыбацкая деревня», а вы увидите только изгиб реки да сеть, которая сушится на берегу.
Подобная манера отличается свободой и лаконичностью. Главное, передать настроение. По-китайски такой стиль называется буквально се-и / xieyi, («писать смысл»), иначе – «выражение идеи». Ему соответствует рожденная в Танскую эпоху особая техника с названием «лаконичная кисть», цзянь-би / jianbi, у нас ее принято называть – «лапидарная кисть». Минимальное количество штрихов и отсутствие буквализма сближают этот стиль с каллиграфией, делают картины легкими, объемными.
Образцами служат, к примеру, картины художника Южносунской эпохи Ма Юаня / Ma Yuan (1160—1225). Он со своим современником Ся Гуем / Xia Gui считается основателем школы пейзажа, которая открыла просторы воображению при минимуме изобразительных средств. На прославленной картине Ма Юаня «На горной дороге весной» изображен путник у подножия горы, весь рисунок сдвинут в угол, применен характерный для китайской живописи прием «оставление белого (пустого места)», лю-бай / liubai, создающий простор в прямом и переносном смысле – для фантазии. Кисть скользит быстро, широко, легко, художник творит подобно каллиграфу, исповедующему «травяной стиль», не прописывая детали и не обращая внимания на шероховатости.
Классикой стиля се-и в изображении людей служат произведения художника той же эпохи Южная Сун по имени Лян Кай / Liang Kai (1140—1210). Начав как придворный живописец, он добился признания императора, но оставил все, проникшись идеями чань-буддизма, и ушел в монастырь близ столицы, Ханчжоу. Наиболее известны его изображения буддийских святых и портрет поэта Ли Бо, написанные в порывах озарения и просветления.
Стилю се-и противоположен стиль се-шэн / xiesheng («писать жизнь», отображать ее). Для него характерна тщательность в изображении, детализация, реалистичность. Это свойственно уже упомянутой прославленной картине – «Праздник Светлых и чистых дней на реке Бянь».
Для этого стиля как нельзя лучше подходит разработанная китайскими художниками техника с названием «прилежная (тщательная) кисть», гун-би / gongbi
О проекте
О подписке