Глава 1 – Руна Власти

Пролог

Россия, город Москва, Серебряный бор, Таманская улица, 107А, коттедж посольства США, 10 Мая, 2019 г, Пятница, 03 часа 55 минут утра.

– No, please No!!! – срывая остатки голосовых связок, все тише и тише произносил Гордон. Еще половину часа назад он практически достиг нирваны в этом бренном мире. Он был одним из властителей этого мира, он был ее богом и аватарой сильнейшей страны на планете. И даже находясь в этой дикой стране, с его необузданными варварами, которые все еще сопротивлялись гегемону его родины, он чувствовал страх и беспомощность людей когда они внимали его скупым фразам.

Власть, власть и еще раз власть! Вот к чему с рождения стремился Гордон, это стало его целью, его смыслом жизни. А уж через сколько интересов, да и чего скрывать, жизней он переступил, сколько карьер загубил – Гордон перестал считать еще пару десятков лет назад.

Сегодняшняя ночь была одной из тех, которые немного скрашивали его одиночество в этой варварской стране. Вот только сладкий сон, в который он окунулся буквально на половину часа после того, как приказал охране выгнать из коттеджа двух представительниц древнейшей на планете профессии пошел не по плану. Не по его плану. Гордон даже будучи не последним человеком и по сути прямым ставленником мощнейшего лобби из партии ВПК сената США, даже в страшных снах не предполагал такого. Но это само пришло в его жизнь и меняло ее несмотря ни на что. Меняло жестко, бескомпромиссно по звериному коверкая все к чему прикасалось. И если бы он мог отвлечься от той боли что терзала его, возможно он бы сравнил эту волю с безжалостностью самой страны в которой он находился. Но и этого он был лишён.

Человек, а в последнее минуты остатками сходящего с ума сознания, склонялся к тому, что сами демон преисподни пришел к нему этой ночью. Обойдя все предусмотренные охранные периметры, он буквально выдернул его из постели и протащив по коридору, бросил на мраморный пол. Успев только сделать вздох, Гордон был поднят с пола неведомой силой и буквально распят между двух колон из итальянского желтого мрамора.

Резкая боль от пробитых в нескольких местах запястий, словно горный поток вымыла из его сознания остатки сна, а так же прочие мысли, заставив визжать срывая горло. Только то, что он был кадровым военным и в жизни сталкивался с болью и смертью, заставило Гордона превозмочь, собраться и перестать подвывать спустя лишь пару минут.

Кое как открыв глаза он ужаснулся во второй раз за этот вечер. Кровь, кровь которая сочилась из его запястий не падала на белый мраморный пол холла, а закручиваясь в спираль собиралась прямо напротив его лица. Моргнув и стряхнув злые колючие слезы он вдруг увидел как внушительный кровяной шар стал медленно двигаться и в нем словно в кинопленке стали проявляться письмена.

Вот только сторонний наблюдатель, если бы он был тут, с ужасом и замиранием сердца отметил бы, что под действием неведомых сил кровь перестала течь из пробитых запястий, а вытекает прямо из пор на теле человека. Словно в одно мгновенье его кожа перестала сдерживать ее, словно капилляры, вены и артерии перестали удерживать в себе жидкость ассоциирующуюся с самой жизнью. Тело Гордона буквально плакало кровью.

По началу взгляд Гордона еще метался по холлу, стараясь найти напавшего на него врага, но с каждой секундой тихий шёпот в его ушах был все настойчивее и настойчивее, заставляя снова и снова возвращаться к проявляющимся письменам. И если пару минут назад он не мог разобрать ни буквы, то теперь они перетекая с одного места на другое складывались в слова.

«Нет, не смотри!» – кричало его подсознание, стараясь перехватить и вырвать сознание обреченного на смерть считавшего себя властителем людских жизней мистера Бартана, но могильный голос требовал иного. Голос требовал, заставлял и подавлял, снова и снова возвращая к кровавой руне.

В какой-то момент Гордон сдался. Он впустил голос в себя и тут же письмена застыли, дав возможность ему прочесть всю фразу целиком. Фразу от которой его едва посеребрённые волосы, мгновенно поседели. Секунда и сформировавшаяся окончательно руна все ускоряясь и ускоряясь начала вращение вокруг своей оси, а затем словно демоническая стрела пробила голову Гордона, выбив тем самым из него саму жизнь.

Угасающий взгляд мистера Бартана запечатлел предсмертную картину на сетчатке его глаза в виде стекающей ручьями крови с мгновенно обмякшего тела.

Россия, город Москва, Большая Дмитровка 11, Генеральная Прокуратура РФ, кабинет №5, 10 Мая, 2019 г, Пятница, 09 часов 25 минут утра.

В рабочем кабинете старшего следователя главного управления по надзору за расследованием особо важных дел генеральной прокуратуры РФ, было очень тихо. Несмотря на достаточно теплую весну, плавно перешедшую в не менее теплое лето, когда большинство сотрудников всех ведомств старательно выдумывали причины чтобы уйти в положенный законодательством отпуск, в кабинете Николая Васильевича стояла комфортная двадцатиградусная температура.

Несмотря на свои сорок два года старший следователь не поддавался ежегодному помешательству и брал положенный отпуск дважды в год, ранней весной и поздней осенью. В это время он будучи не женатым и не имеющим детей свободным мужчиной уезжал из города. А вот где он проводил отпущенные ему две недели не знали не только сослуживцы но и его непосредственное начальство. Нет, конечно общее направление его времяпровождения не являлось секретом и носило сугубо мужской колорит – рыбалка и охота. Вот только из-за своего характера составить ему компанию за последние десять лет отважились лишь двое соратников по прокуратуре и оба очень сильно пожалели об этом. Скука и еще раз скука, вот с чем пришлось бороться коллегам, так как Николай все отпущенные две недели забирался в самую глушь дальневосточного края и не выбирался оттуда до окончания отпуска.

Аскетичность же самого кабинета на первый взгляд не соответствовала званию Николая, который к своим годам имел среднюю категорию и являлся советником. Но это только на первый взгляд в кабинете отсутствовали такие казалось бы нерушимые эталоны следователей как дубовый стол, настольная лампа обязательно с зеленым абажуром и непременный литровый графин с водой. Вместо них в кабинете был обычный, но с расширенным функционалом компьютерный стол самой последней модификации, небольшой но качественный кулер совмещенный с кофе-машиной и мощная световая потолочная система, состоящая из десятка ламп и полностью истребляющая любые тени в кабинете.

Сам Николай Васильевич так же не вписывался в стандарты сыщиков всех времен и народов. Он был не высокого роста, но коренаст и отличался завидной мускулатурой. Как принято сейчас говорить следователь был европейской внешности с явно просматривающимися славянскими корнями, что на деле означало обычное не запоминающееся лицо среднестатистического россиянина, серые глаза и начавшую редеть шевелюру пепельных волос.

Стоит упомянуть, что несмотря на выдающиеся успехи на поприще сыскного дела, Николай обладал всего лишь одной, но очень ярко выраженной отрицательной чертой. Чертой которая к началу пятого десятка лет привела его не в кресло начальника, а все еще удерживала на должности старшего следователя. Увы, но Николай был предельно честен с коллегами и предпочитал правду «какой суровой она не была» прочим излишествам в виде «не в интересах государства» или «не актуально на текущий момент». Кредо – «истина должна быть рядом» было вторым именем Николая и скорее всего способствовало бы окончанию его карьеры в генеральной прокуратуре, если бы не феноменальные способности, бешеная работоспособность, умение находить и добывать информацию и главное – быстро, грамотно и верно выдавать требуемый результат там, где прочие не просто «буксовали», но и шли в неверном направлении. За последнее десятилетие ни одно крупное дело не обходилось без Николая. Да в прессе и в официальных отчетах фигурировали другие следователи, полковники получали причитающиеся им звезды и награды, но тень Лахитина была смертным приговором для любого, сколь бы запутанным не было бы дело.

Осатаневший от лихих девяностых криминал после нескольких показательных дел принял негласное правило – в случае участия старшего следователя по особо важным делам в том либо ином виде в расследовании, сдавать виновных несмотря на любые авторитеты и защиту.

Даже заматеревшие на отмывании бюджетных денег олигархи двухтысячных, старались правдами и не правдами, подкупом или шантажом, но исключить его участие в рассматриваемых против них делах. Чем беззастенчиво пользовалось вышестоящее руководство, что способствовало за десятки лет созданию ореола некоего ангела возмездия вокруг Николая. Все эти причины вкупе с полным отсутствием у Николая синдрома карьериста, мирило вышестоящее руководство с несговорчивостью старшего следователя.

В это пятничное утро старший следователь планировал начать и окончить к вечеру просмотр краткой справки о состоянии дел по Центральному федеральному округу, которую ведомым внутренним чутьем он затребовал у аналитического отдела пару дней назад. Врожденные, а затем отточенные десятками лет активной работы способности к сыскному делу иногда вытворяли интересные коленца и смутно оформленные предчувствия Николая Васильевича выливались в соответствующие запросы к коллегам из информационно-аналитического управления.

Стоило отметить что эти самые коллеги не зря ели свой хлеб и могли предоставить не только грамотно подобранные материалы интересующие следователя по особо важным делам, но и спрогнозировать что из такого запроса может следовать. По прокуратуре даже ходили слухи определенного толка, не имеющие под собой твердых доказательств, но при этом являющиеся своего рода мистическими прогнозами. И запросы на аналитические справки от старшего следователя Лахитина Н.В. как раз относились к таким и носили пророческий характер.

Сам Николай относился к ним крайне негативно повидав на своем веку немало поделок и откровенных мистификаций от криминальных элементов России, которые прикрывали свои незаконные дела различного рода профанациями. Вот только закономерность оставалась закономерностью. Злые языки в генеральной прокуратуре утверждали, что именно фокус Лахитина на том или ином регионе способствовал всплеску криминальных разборок либо…как правило что такое «либо» многозначительно умалчивалось и оставалось на откуп фантазии слушателя.

Увы но чем выше человек забирался по карьерной лестнице тем более он был склонен к такого рода меткам, знамениям и прочей ритуалистики, особенно если это касалось вверенного ему коллектива. Сие проклятье не обошло стороной и начальника Главного Управления, советника второго класса Владимира Петровича Смирнова, а по совместительству и близкого друга Николая.

Владимир Петрович так же как и Николай не очень любил эзотерику, но получив сигнал от аналитиков о соответствующем запросе решил лично поинтересоваться грядущим у неформально клейменого злыми языками прорицателя.

Только начав просматривать аналитическую справку Николай был прерван настойчивым звонком мобильного телефона. Первые пару минут он лишь сильнее хмурил брови стараясь не обращать внимание на звук вибрирующего телефона, но к концу третьей минуты терпение лопнуло даже у него.

– Старший следователь Лахитин. – резко бросил он в телефонную трубку. Оторвавшись от монитора и поднеся обретённый выслушать и донести по проводам весь гнев старшего следователя по особо важным делам, мобильный телефон лишь обреченно пискнул, подав сигнал о соединении с абонентом по защищенной линии.

– Лахитин, чего так долго трубку не берешь, а если ЧП? – раздался в трубке голос определившегося абонента – Или ты опять нарушаешь субординацию и саботируешь начальство?

– Никак нет товарищ Смирнов. – едкости в голосе следователя хватило бы на десяток начальников.

– Опять ты за свое Муравей…вот точно доиграешься, попру тебя в шею на пенсию, будешь по лесам лосей гонять – Владимир Петрович достаточно емко и лаконично умудрился одним предложением щелкнуть по носу подчиненного, дать ему понять что шутить не стоит, указать на субординацию и используя рабочую кличку, дать Николаю понять о необходимости личной встречи.

Для первых трех пунктов у него были все основания быть раздраженным на такое приветствие своего подчиненного, так как в генеральной прокуратуре обращение «товарищ» считалось некорректным. Такого рода формулировка в обращении к работнику прокуратуры было бы аналогичным, как если бы вы на улице обратились к полицейскому со словами «эй ты, как тебя там, парень…типа нужна твоя помощь».

Ну а использование рабочего псевдонима однозначно указывало на срочность и безотлагательность встречи. Все это прекрасно понял Николай и вздохнув про себя, уточнил:

– Что уже настучали?

– Не настучали, а информировали. И кстати правильно сделали. – после небольшой паузы Владимир Петрович решил пояснить – Жду тебя через час у себя.

Сочтя что краткая инструкция к действию доведена до старшего следователя, телефонная трубка пронзительно пискнула и умолкла, сообщая о том, что абонент отключился.

– Мда-а-а… – протянул Николай и стараясь собрать мысли потер руками лицо – И вот как у тебя так получается Гладиолус ни черта не делая всегда быть на шаг впереди.

Как и любой здравомыслящий человек Николай по возможности не стремился высказывать все что он думает о начальстве, им же в лицо, но его молчание часто было более красноречиво. В результате за годы службы он приобрел особенность иногда в тишине позволить высказать свое лично мнение. Упоминание рабочего псевдонима начальника, которое он к слову жутко ненавидел, добавляло пикантности ситуации и настраивало Николая на позитивную мотивацию, тем более он был прекрасно осведомлен, о том что его кабинет прослушивался и распечатка его «мыслей в слух» к вечеру ляжет на стол так не вовремя оторвавшего его от дел начальства.

Раздражение охватившее Николая слишком медленно уходило на второй план и Николаю пришлось даже сделать несколько глубоких вздохов чтобы помочь себе успокоится. Он категорически не любил общаться с начальством касаемо рабочих моментов, так как последнее предпочитало действовать по принципу «кто не работает тот и ест». Для Николая посещение кабинета начальников всегда было связано с пространственными изречениями на тему патриотизма густо приправленными распоряжениями вроде «немедленно преступить», «срочно предпринять» и «необходимо предоставить». Если же убрать весь пафос и прочий по мнению старшего следователя мусор, то по сути все разговоры сводились к тому, чтобы передать Лахитину очередное громкое, а значит смердящее как сто скунсов дело, с которым районные следователи не справились.

Покинув свой кабинет, Николай Васильевич отправился прямо по коридору в конце которого, по старинной заведенной еще при царе Горохе традиции, как раз находился кабинет любого начальства. Вездесущей секретарши Мариночки на месте не было что подспудно вызвало лишь легкое беспокойство.

После троекратного стука костяшками пальцев по деревянной поверхности двери, старший следователь замешкался на секунду, после чего потянув на себя дверь, проник в кабинет. Секундное замешательство было связано с тем, что какой то умник прямо на двери, чуть ниже таблички «Начальник главного управления по надзору за расследованием особо важных дел Генеральной Прокуратуры РФ, советник юстиции второго класса Смирнов В.П.» приклеил яркую фотографию улыбающегося чебурашки с большим букетом гладиолусов в руках.