5

На самом деле: этеншн! Внимание то есть. Ибо…

О, это ведь на самом деле любопытнейший человек, наш Вице-премьер, потому что он ведь родился в семье, где традиции чести, служения Родине, идеалам возвышенным были в чести, где бескорыстие, честность были наверняка заложены легендарным дедом – писателем! На книгах которого воспитывалось не одно поколение граждан страны!

Этеншн! Лук хиэ! Смотрите сюда! Посмотрим. Посмотрим, как же традиции эти продолжились, как были восприняты потомками автора достойнейшей книги, самыми непосредственными…

Что же он делал, наш Вице-премьер, в этот роковой для себя солнечный осенний день? Встречался с кем-нибудь? Распоряжения по телефону давал многочисленным помощникам да министрам своим? А может быть, что-нибудь сочинял – этакое экономическое, сугубо научное? Вот только не развлекался – это уж, надо думать, наверняка. Вряд ли, вряд ли. Какие уж тут развлечения…

Уверенно, лихо, с плотским каким-то удовольствием, небось с аппетитом, оперировал цифрами, правилами, выученными за годы штудирования учебников отечественных отчасти, но главным, главнейшим образом, конечно же, зарубежных экономистов. Изобретал, перегруппировывал, переучитывал, формулировал – ему казалось наверняка, что находит оптимальные, порой гениальные решения, просто дух захватывало, небось, от свободы, от собственной смелости, от размаха, от перспектив. От реализации идей и планов своих! Еще немного, еще чуть-чуть, и – вытащим, вытащим колымагу из грязи, думал он, новая экономика – рынок! – уже работает, рождается самостоятельное дитя! Он, чего уж скрывать, определенно гордился собой: никто не брался, боялись, не решались, а он – решился. Камикадзе он! Такие реформы уже провернул, а то ли еще будет! Такую гигантскую неуправляемую стихию обуздать в такой огромной, ну просто бескрайней стране легко ли? «Россия – не страна, Россия – это Вселенная» – говорила, кажется, одна из русских цариц. И он теперь – укротитель, организатор, преобразователь этой Вселенной и ведь в столь невеликом, столь крепком еще, здоровом возрасте! Какие уж теперь развлечения, не до развлечений теперь. Сколько дел, сколько дел, дни летят, недели, месяцы, без остановки… Работа, работа, работа – вот это и есть вся жизнь. А остальное – за стеклами. За стеклами кабинета, офиса, автомобиля, самолета, автобуса… Там, за стеклами, – люди, природа, страна, небо, солнце. Он же – здесь. Среди бумаг, чиновников, телефонов, кресел и стен. Тем сказать, там подписать, туда позвонить, тем обещать, этих принять, а тех, наоборот, послать… Какие уж тут развлечения! Всерьез работает человек, всерьез.

И где уж, ну разве могло прийти ему в голову, что были, были уже подобные «реформаторы» в мире, не учитывающие, не умевшие принимать во внимание естественные условия, не понимавшие, что человек – не только часть своей страны и человечества даже, но и Природы, что он временно может, конечно, становиться «статистической» единицей «массы», управляемой «финансовыми потоками», и специалистами разными, но он все равно Часть Природы, причем разумная ее часть, и ему мало «обеспеченности» материальной, какая достигнута «волшебником-капитализмом» на Западе и в Америке, мало. И люди его страны – России! – не случайно так упорно, так самоотверженно пытались строить Светлое Будущее, где не абстрактные «финансы» и их воротилы-владельцы решают все, а другое. И хотя мешали этим отчаянным людям те, кому нахрен было Светлое Будущее, а нужно было «святое право личной собственности» только, но кое-что все-таки у этих отчаянных людей получалось. И потому его вожделенный «свободный рынок» если и «расставит все по местам», как он утверждал, то так может «расставить», что ничего хорошего из этого не получится. Не получилось уже. А потому энтузиазм его не только бесплоден, но вреден, ибо оторван от жизни, мертв. Ну да где уж, где уж, не до этого ему – работать надо, делать свое…

Разумеется, это была не столько вина, сколько беда его. Хотя и вина, конечно же, тоже. Он был таким, каким был, и старался работать честно, но по-настоящему не задумывался. Беда его – как и многих других – была в том, что он упорно делал свое, но игнорировал чужое, особенно и не вдумываясь. И еще принимал как должное то, что всякая власть в его стране безотчетна и неуправляема. Как люди сделают, так и будет. Вот, правда, человеческая ли такая власть? Остаются ли людьми у нас те, кто у власти? Ведь меняются порой просто неузнаваемо! Но теперь он сам у власти и понять его можно, конечно. Его ли вина в том, что верховная, фактически безграничная власть – Президент, – поддавшись его умным, не всегда понятным, однако же насыщенным очень профессионально звучащими терминами речам, поверил в него и дал полный карт-бланш для любых операций над огромным, сложным, живым пока еще, однако предельно уставшим от бесконечных экспериментов, тяжело больным организмом страны? Он легко мог бы сделать нищими да хоть и вовсе уморить миллионы людей – ради лучшего, с его точки зрения! А отвечать пришлось бы все равно не перед ними, уморенными и не перед каким-то Богом (он ведь, Вице, был, как мы знаем, «агностик»), а всего лишь перед одним-единственным человеком – самим Президентом.

Вот Вице-премьер и старался. Себя не жалел, лихо действовал постановлениями-распоряжениями, боролся с «контрой», как когда-то его легендарный дед, ставший чуть ли не в отрочестве командиром полка. Но дед-то, видать, искренне верил, что ее, «контру», нужно стрелять, что именно в этом заключалось служение Родине, трудящимся людям, он сам постоянно рисковал жизнью и в конце концов отдал ее. Себя не жалел, а людей любил все-таки. Не всех, да, не всех. Но – любил. Заблуждался в чем-то, может быть, не всегда тех убивал. А все ж любил. И верил в то, что можно по-человечески жить.

А во что верил и кого любил внук? Неужели в то верил, что главная задача демократической власти – да-да, демократической, именно, а значит, справедливой, значит, гуманной! – это как можно больше выжать соков именно из людей-тружеников – ради их же «материального блага»! Неужели в то он верил, что ограбленные старики, старухи и прочие граждане, униженные и полуголодные, это и есть те, кто мешает молодой демократии? Или бывшие советские инженеры и директора. Неужели в то верил, что спасти страну и ее порабощенных теперь уже новой властью людей могут лишь те, кто всегда исповедовал жажду только личного обогащения, и среди них самые достойные – «успешные» иностранцы? То есть те, кто Россию всегда ненавидел… Неужели любил он только их, бесчувственных, то есть породу людей, никого, кроме себя, не любящих? Неужели честь, солидарность, достоинство, дружба – все эти старые, старые идеалы – теперь оказались ненужными, лишними, теми «ядовитыми корнями», которые необходимо выдергивать? Вот интересно: в молодой советской стране старые, старые идеалы Ленин считал «буржуазными пережитками», а теперь, в «демократической» России, те же старые, старые идеалы считаются «совковыми пережитками»! Забавно, правда? Неужели цифры, формулы, умозаключения и теории – это истина, а люди живые, что за ними стоят – лишь подопытный, вспомогательный материал?

Ай-ай-ай, извините, господин Вице, мы, конечно, погорячились. Не совсем так, ну, конечно же, не совсем. Есть узенькая тропинка, как вы сказали, по ней-то и нужно, мол, вести страну. А кто сорвется с кручи – так что ж… Может быть, может быть… Но ведь ценности-то, уничтоженные в самом начале, из чего вырастут потом, а? Тяжело их нести, да? Трудно с ними в пути? А вот ограбленные вами, униженные промежду прочим – для пользы дела, конечно, для пользы дела, понятно, понятно… – они-то куда ж? И старые, старые – теперь «совковые» – ценности уже не вернутся, да? В высшей степени сомнительна она, ваша узенькая тропиночка, господин Вице! Уж не под каким-то «кайфом» ли, не по чьему-то внушению придумали вы ее часом? Не из умственных ли фантазий вывели, а? Раньше-то жили люди в СССР все же, не умирали, не кончали с собой тысячами, как сейчас, кое-что ели даже, и ведь ресурсы природные пока сохранялись. А теперь? Теперь вывозятся и высасываются активнейшим образом ресурсы природные, и денежки за них льются кое-кому и куда-то деваются… И все это уже при вас, при вас, господин Вице, с вашего уверенного согласия, да. А смотрите, сколько налогов вы навалили, а денежки от налогов где? Утекают тоже куда-то… Так о какой же тропинке вы, где она? Не можете объяснить толком и не объясняете – все только заграничными теориями прикрываетесь, – и уж конечно не слушаете никого, не хотите слушать, естественно, естественно. Все сами, сами… Вот это, последнее, уже не беда только. Это уже вина!