Воздух становился все теплее и все удушливей. От стен в пляшущем луче фонарика валил пар. То ли скалы разогрелись от драконова дыхания, то ли неподалеку пролегали теплые источники. Проход становился все более наклонным, и вскоре мне и Нили пришлось цепляться за стены, чтобы не поскользнуться на влажном полу. Мистер Иамен наклона, казалось, не замечал. Наконец, пол выровнялся, и наш сопровождающий поднял руку. Мы замедлили шаги и прислушались. Было тихо. Как-то слишком тихо. Такая тишина бывает лишь в старых театрах: труппа давно разбрелась по кабакам и разъездным постановкам, импресарио разорился, здание закрыто и ждет сноса. Где-то под куполом гнездятся голуби. Ты знаешь, что голуби там, ты каждую секунду ждешь шелеста и плеска их крыльев, но голуби все не взлетают – и тишина начинает действовать на нервы, впиваясь под лопатку тонкой иглой. Неподалеку раздается звук приближающего мотора, рокот, и – бум! – на стену обрушивается удар железной бабы, летит известка, рушится кирпич и арматура, чтобы похоронить тебя в ливне обломков…

Я очнулся, когда мистер Иамен довольно грубо тряхнул меня за плечо.

– Ингве, – прошептал он. – Я не подозревал, что вы так внушаемы. Это же обычный драконий морок. Он пока и не пытается до нас добраться, просто генерирует что-то вроде фонового излучения. Как вы намерены с ним беседовать, если так легко поддаетесь иллюзиям?

Я пожал плечами. Уж как-нибудь. Тем временем Нили, сделавший несколько осторожных шагов вглубь прохода, вдруг исчез за поворотом. Отодвинув мистера Иамена, я поспешил за своим телохранителем. Еще не хватало вояке в одиночку схватиться с ящером. С разгона я завернул за угол – и замер, будто уткнувшись в стену. В глаза мне ударил жемчужный свет, вроде бы не яркий, но до того пронзительный, что перехватило дыхание. Через пару секунд, когда слезящиеся глаза приспособились к освещению, я обнаружил, что проход загораживает широкая спина Нили. Отпихнув телохранителя в сторону, я шагнул вперед.

Небольшой зал заливало сияние. Я никак не мог разглядеть источника света, потому что ни окон, ни фонарей, ни флюоресцентных или иных ламп в зале видно не было. Оставалось предположить, что свет излучает маленький сухой старик в желтом шелковом одеянии, сидящий посреди комнаты в инвалидном кресле. Костлявые руки старика в сетке голубых вен аккуратно лежали на коленях, бритую макушку испестрили коричневые пигментные пятна, а глаза глядели на нас из-под морщинистых век с кротким любопытством. Под потолком зала тянулась широкая лента того же цвета, что и одеяния старца. Никаких знаков на ленте не было – похоже, она висела там просто для красоты.

– Чем обязан я, ничтожный, честью вашего визита? – негромко, но певуче и явственно проговорил старик. – Нечасто князья Свартальфхейма и их благородные слуги навещают мою скромную обитель.

Самое интересное, что я не мог определить, на каком языке ко мне обращается инвалид. Голос, кажется, звучал прямо у меня в голове. Согласно некоторым из наших легенд, драконы отлично владеют телепатией. Это становится более понятным, когда начинаешь размышлять, каким образом трехсаженная, оснащенная полуметровой длины зубищами глотка могла бы издавать звуки членораздельной речи.

Я оглянулся через плечо, ожидая увидеть стоящего сзади мистера Иамена – но того и след простыл. Заметив, что я оглядываюсь, Нили удовлетворенно пробормотал: «Сдрейфил некромантишка».

Это он сделал зря, потому что старик в кресле немедленно и радостно вопросил:

– Не ослышался ли я? Не только князь Свартальфхейма и верный его вассал, но и великий маг, обладающий даром говорить с мертвыми, пожаловал в сии недостойные чертоги?

Первое правило общения с драконами: никогда не обращайтесь к ним напрямую. Второе правило общения с драконами: никогда не называйте своего истинного имени. Третье правило общения с драконами: не общайтесь с драконами.

Повернувшись к Нили, как будто никакого старичка в зале и не было, я раздумчиво произнес:

– Доводилось мне слышать, что не так давно обитель Недонг посетил русский путешественник. Как думаешь, Нили, досужие ли это сплетни или есть в слухах и зерно правды?

Любопытство – ахиллесова пята драконов (как, впрочем, и многих иных, не столь древних и зловещих созданий). Старик в кресле насторожился.

Нили хмыкнул и ответил, небрежно помахивая секирой.

– Досужие, Мастер Ингве, сплетни, без всякого сомнения. Что бы русскому путешественнику могло понадобиться в диких и неприветливых горах?

Старичок, если и обиделся на «дикие и неприветливые горы», виду не подал. Голос у него оставался все таким же медовым.

– Ах, господа свартальвы и маги интересуются русским путешественником? Как же, как же, заходил сюда человечек, жаждущий просвещения… То есть человечек лишь делал вид, что жаждет просвещения, на самом деле желания его простирались в совсем другую область и были безграничны, как голод забытого хозяином на цепи пса… Недостойный интересуется – а каковы ваши желания, молодые господа?

Вот тут бы нам повернуться и уйти. Никогда не отвечайте на прямой вопрос, заданный драконом. Однако на меня все еще, кажется, действовал жемчужный наговор тишины, потому что я развернулся к старичку лицом и ляпнул:

– Не говорил ли русский путешественник о мече по имени Тирфинг?

Старик улыбнулся радостно и светло, как будто я поведал ему о школьных успехах его любимого внука.

– Недостойный как будто бы помнит, что подобный псу русский спрашивал его о проклятом оружии. Недостойный, как бы ни претило ему множить скорби мира, даже дал русскому ответ – ибо, в конце-то концов, разве вправе недостойный решать, что будет с миром и с его обитателями? Всякий следует закону дхармы, а недостойный знает лишь, как выращивать редьку на огороде и молитвой приветствовать восходящее светило. И первый луч светила встает над горой Чан, как конь, увенчанный гривой пламени. Второй луч светила встает над горой Син, как дева в свадебном убранстве. Третий луч светила подобен мечу разящему, четвертый – птице Симург, что рождает семерых птенцов и кормит их кровью сердца, пятый же луч…

– Заткнулись бы вы, господин Хозяин горы Недонг, а?

Я вздрогнул и очнулся. И, очнувшись, обнаружил, что мы с Нили почти вплотную подошли к креслу тихого старичка, а сидящий в кресле уже разинул пасть с зубищами-иглами – впору морскому зверю Окуню, пожирающему заблудившиеся в тумане корабли. Я отпрянул. Нили, поминая Хель, Нифлингов и молот Тора, поспешил за мной.

У входа в бывший зеркальный коридор стоял мистер Иамен и лениво чертил узоры по пыльному полу острием своей катаны. Голос, избавивший нас от морока, принадлежал, без сомнения, ему. Приглядевшись к узору, я опознал руну Ингваз, руну Ансуз и руну Совильо, хотя большая часть знаков оказалась мне незнакома. Были там, кажется, странно искаженные литеры айн и вав из арамейского, и еще китайские иероглифы.

Старичок в инвалидном кресле исчез. На месте его прижалось к полу двадцатисаженное чудовище в серо-стальной чешуе. Огромные янтарные зенки чудовища пялились зло и яростно, а из разинутой пасти раздался рев, смешанный с шипением и пощелкиванием. Так вот оно какое, драконово наречье. В ответ на тираду ящера мистер Иамен поднял голову и прямо поглядел на дракона.

– Нет, я так не думаю, – сказал он. – И давайте перейдем на язык, понятный всем собравшимся.

В первое мгновение мне показалось, что ящер прижался к земле, изготовившись для прыжка – но сейчас я понял, что ошибался. Лапы его и широкие крылья были прибиты к каменному полу огромными железными костылями. У входных отверстий запеклась черная кровь. Костыли увенчивались толстыми поперечинами, мешающими змею освободить конечности. Какую же силищу пришлось приложить, чтобы так уходить могучего ящера?

Дракон проигнорировал просьбу мистера Иамена и продолжал выть, шипеть и пощелкивать. Выражение лица у некроманта сделалось кислым. Он обернулся ко мне.

– Мистер Дракон утверждает, что то, что вы ищете, находится у него под брюхом. И предлагает нам вытащить костыли, чтобы мы могли до искомого добраться.

– Врет, – ту же заявил Нили, который уже примеривался, как бы половчее огладить тварь по шее секирой. Примеривался, впрочем, без особого энтузиазма – в победе над обездвиженным противником чести немного.

– Врет, – подтвердил некромант. – Но не совсем. Что-то под ним действительно есть, хотя то ли, что вы, господа, ожидаете там найти – большой вопрос.

Дракон опустил башку и принялся лизать переднюю лапу длинным оранжевым языком. Ни дать ни взять бедная дворовая шавка, занозившая лапку. Если ящер надеялся этой демонстрацией нас разжалобить, то не на тех напал.

– Пусть расскажет, что он сделал с Гармовым, – потребовал я. – Тогда подумаем, стоит ли его освобождать.

Дракон поднял морду и издал еще одну серию странных звуков. Рева на сей раз было меньше, зато намного больше шипения – похоже, крайнего проявления змеевой ярости.

– Хозяин Недонга говорит, что ровно ничего не сделал с русским. Русский сам с ним все сделал.

Ай да Гармовой, ай да сукин сын! Вот тебе и искатель древностей, вот тебе и капитан-отставник. Если такие у них отставники, каковы же ребята на действительной службе?

Я подумал еще немного и решился. Спросил у Нили:

– Ножовка при тебе?

Мог бы и не спрашивать. С любимым набором инструментов телохранитель мой не расстался бы и на ледяных полях Нифльхейма.

– Делаем так. Я буду пилить. Вы с мистером Иаменом сторожите дракона. И если он хоть облачко пара из ноздри выпустит…

– Если бы эта рептилия была огнедышащей, вы бы, Мастер Ингве, уже здесь не стояли, – педантично заметил некромант.

– Неважно. Если дернется, сади его секирой по шее. Ну и вы, мистер Иамен, вашими методами…

Костыли поддавались с трудом. Тут-то я и пожалел, что как от чумы бегал от дедовской кузни. Совсем отвертеться от уроков ремесла мне не удалось, но никогда мое сердце к кузнечному делу не лежало. Правильно Нили говорит – какой из меня свартальв? Сплести кольчугу – это еще ладно, хотя работенка нудная и кропотливая. Но орудовать молотом, упаси меня Имир! После того, как я заявил деду, что подшипники и горбыли намного быстрее и дешевле закупать в Срединном Мире, а мастерскую его следует оборудовать хотя бы паровыми механизмами, старик меня чуть не проклял.

После часа возни ножовкой туда-сюда мне удалось освободить три драконьих лапы, крыло и хвост. Металлическая крошка набились мне под ногти, и штанины были облеплены железной пылью. Нили все это время преданно стоял на страже, занеся секиру над шеей змея. Я как раз перешел к левой передней лапе, когда Нили на секунду опустил секиру, чтобы перекинуть ее в другую руку. Делать этого не следовало. Ящер взревел и стеганул хвостом. Нили с придушенным хрипом отлетел к стене. Взбесившаяся тварь рванулась, с мясом выдирая костыль, хлопнула крылом – меня сшибло с ног поднявшимся ветром – и занесла для удара свободную правую лапу. Высверкнули огромные черные когти, в лицо дохнуло жаром и гнилью, волосы обдуло сквозняком… я закрыл глаза. Да, я закрыл глаза от ужаса, да, Нифлинг вас задери, я, как последний трус, закрыл глаза! На меня упало что-то, но оно не могло быть драконовой лапой – оно было легче и без когтей, и пихнуло меня в сторону, так что я заскользил по гладкому полу. Послышался яростный крик Нили, каменное ложе пещеры сотряс удар, человеческий стон, злобный вопль дракона. Не прошло и секунды с того момента, когда я зажмурился. Я открыл глаза и обнаружил рядом со своей щекой небольшую кисть. В кисти зажата была серебряная катана, но рука не двигалась – хозяин ее лежал вниз лицом, придавленный тяжестью драконовой лапы, лежал в луже крови. Имир, опять меня спас этот коротышка, да сколько же можно! – я выдрал из не желающих разжиматься пальцев катану и отсек чешуйчатую конечность, а потом рубил и рубил бьющееся туловище, и рядом хакал и хекал Нили, как древоруб в разгар рабочего дня, и всюду была черная драконья кровь и красная – моя?..

…А бой наш продолжался, наверное, не больше двух минут. Спустя эти две бесконечные минуты глаза ящера подернула пленка. Могучее тело еще содрогалось, но без всякого смысла и толку. Ящер подыхал. И когда задние лапы его в последний раз скребнули пол, оставляя глубокие борозды от когтей – вот тогда дракон развернул ко мне уродливую, еще более нами обезображенную башку и с покидающим его дыханием прошипел – тихо, но явственно:

– Радуйся, свартальв! Отныне ты связан долгом крови с сыном Черного Эрлика.

Шипение перешло в бульканье, и я не сразу понял, что дракон смеется. А когда наконец понял, яростный огонь в желтых глазах змея мигнул и потух навсегда.

Нили за моей спиной прерывисто втянул в грудь воздух. Я обернулся. Раненый некромант поднимал себя с пола. Мне не надо было знать о том, что умирающий дракон не солжет никогда – хватило одного взгляда в лицо мистера Иамена, чтобы убедиться: Хозяин Недонга сказал правду.

То, что последовало за драконьим откровением, ввергает меня в краску стыда до сих пор.

Некромант поднимался с пола. Он почти уже вздернул себя на ноги, когда Нили подошел к нему и ударил кулаком в лицо. Удар снова бросил Иамена на землю. Я не остановил телохранителя. Не остановил я его и тогда, когда, порывшись в рюкзаке, он достал моток изоленты. Изоленту Нили считал одним из лучших изобретений человечества. Прижав раненого коленом к полу (тот застонал – Нили давил ему на разодранное драконьим когтем плечо), воин деловито обмотал его сведенные за спиной локти и запястья. Еще один кусок Нили шлепнул некроманту на рот, и это было правильно: мало ли какие проклятья мог призвать на наши головы чародей. Только тут я разлепил губы и пробормотал:

– Слезь с него, ты его удушишь.

– А и удушу, – радостно отозвался Нили. – Непременно удушу, но только потом, после того, как мы его обо всем очень подробно расспросим.

Наверное, меня основательно перекосило, потому что Нили озабоченно нахмурился. Оглядевшись, он ткнул пальцем в маленькую дверь, ведущую в соединенную с залом комнатушку.

– Ты вот что, Мастер Ингве. Дракон тебя чуть не измордовал, вон какой ты зеленый. И вообще, негоже князю наблюдать за тем, как такие вещи делаются.

– А что князю гоже?

– Князю гоже посидеть тут у стеночки и выпить воды из фляжки, пока я погуторю с нашим труповодом вон в той комнатке. И не стоит князю туда заходить, пока я его не покличу.