Дочитала наконец последнюю, пятую часть сборника.
Это самая ужасная часть. Читалась тяжело и долго, через «не хочу» и «не могу», через «надо». Больная и болезненная. Здесь война всё еще идёт по дорогам, здесь Кукольник пробрался в реальный мир, ребята провалились в потусторонний, а Таня и вовсе застряла на границе. Бобка знает, где Таня, но предпочитает забыть, и Соня знает, но должна молчать...а Шурка ради этого знания сыграет с великаном Мимиром «в ложечку и глазик». В игру, в которой проигрыш и выигрыш – две стороны одной монеты.
Хэппи энда не будет. Надежда будет, катарсис, покаяние, перерождение:
«Таня буркнула: Очень мне сейчас от этого легче... Выходит, нет ни победителей, ни побеждённых? А есть только убийцы? Они убийцы. Я – убийца.»
Вся суть войны в этом. Многие в отзывах возмущены и недовольны тем, как писательница «порочит ВОВ, утверждая, что таки да, любая война – грязь и смерть, но не ВОВ». С этим я не могу согласиться никак. Это событие русской истории возведено в ранг святого и мифологического настолько, что перестаёт восприниматься как что-то реальное, а это ведь не прекрасный выезд рыцарей без страха и упрека в сверкающих латах, это кровавая мясорубка, в которой было место и подвигу, и подлости, и благородству, и мерзости с обеих сторон. И убийцами были люди с обеих сторон. Воин, защищающий страну, точно так же отнимает жизни, точно так же не может приступить к Чаше, точно так же должен принести покаяние. За какими бы красивыми лозунгами не прятали трупы, кровь из них вытекает одинаково красная.
И финал войны, какой бы победоносной она ни была, знаменуется, в первую очередь, теми, кто не пришёл с войны, как Алёша и Валя-большой, как кукушка-Вера. И теми, кто пришёл, но привёл за собой тени мёртвых, которые, «зыбкие и сизые при свете дня, должны были стать плотнее и ярче в темноте, как все мысли и воспоминания, которые не дают уснуть ночью, по крайней мере до того, пока раскаяние не сменится прощением, а прощение не станет прощанием.»
Тест Бекделл пройден.