Глава 3. Мой персональный надзиратель

Я бежала по пустым коридорам нашего парижского дома. Слезы залили лицо и я была как слепая – натыкаясь на углы, напольные вазы, беспомощно путалась в юбке, которую обычно даже не замечаю.

О, если бы был жив отец! Он бы не допустил такого позора!

Я бежала прочь от собственной комнаты – она опасно близко к месту разврата. И подушка… подушка и вся моя постель пропахли запахом изменника!

Мне хотелось скрыться ото всех. Забиться подальше! Туда, где никто меня не найдет.

На лестнице я прыгала через две, может, даже три, ступеньки, запнулась о праздничный пушистый ковер и чудом не разбилась.

Не успела тронуть руками пол, как поднялась и устремилась дальше – в темный угол. Там, за портьерой, скрывалась неприметная дверка в холодный подвал, где повариха хранила копчености и коллекцию бабушкиных сыров.

К дальней стене подвала бежала, будто за мной гнались призраки. Тронула заветный камень, шепча заклинание. Кладка пошла рябью, пропуская меня в скрытый ото всех пыльный закуток.

Прежние хозяева хранили здесь зелья и летающие мётлы, но бабушка не любит сырость и эта каморка давно пришла в запустение.

Кроме бабушки никто не знает об этом месте. Даже Флорина. В детстве ей не хватало магии ни почувствовать, ни открыть эту дверь. Помню, я всегда выигрывала в прятки, если успевала сюда добежать.

Только тут, в этом секретном убежище, я почувствовала себя в безопасности. Облегченно выдохнула, прислонилась спиной к холодной стене и медленно осела на каменный пол. Здесь меня никто не найдет и я могу дать волю слезам… Прижала колени к груди, обхватила лицо руками и…

– Так-так-так, – раздался над ухом противный мурлыкающий голос, – надо сказать кухарке, что у нас в подвале что-то скисло.

Я с трудом подняла залитое слезами лицо.

– Бахыт?!

Ну конечно, о каморке знает бабушка, знает и её пронырливый фамильяр!

Передо мной сидел пушистый белый кот таких впечатляющих размеров, что при виде него разбегались все местные псы.

Бахыт и правда может сдать – нам с сестрой запрещено бывать на территории слуг.

А у кота с кухаркой очень близкие отношения. Она его кормит лучше нас! А он разрешает ей себя гладить.

Хотя Бахыт присматривает за мной с рождения (о чем сожалею не реже раза в неделю), я до сих пор не имею права и кончиком пальца тронуть его роскошную шерстку. Не говоря уже про пышный хвост. Такого хвоста, как у нашего Бахыта, найдется не у всякого песца! В детстве было так тяжело удержаться, а потом ничего, привыкла…

Кот поправил сползшую на бок элегантную зеленую шапочку с вызывающе торчащим пером, осмотрелся и брезгливо подобрал лапы.

– Не место это для приличного фамильяра, – фыркнул он, – и для девицы из такой уважаемой семьи.

«В нашей уважаемой семье…» – было началом любимой нравоучительной лекции Бахыта о том, какой славный род мы представляем и сколько благородства, честности и достоинства в нашей крови.

Я с ужасом подумала, что не выдержу сейчас подобного издевательства над своими чувствами – перед глазами стояла сцена из Флорининой спальни, а мои искусанные губы продолжали дрожать, хотя глаза высохли, стоило мне услышать противный голос бабушкиного шпиона.

Я глубоко вдохнула, стараясь скрыть свои чувства и не провоцировать кота.

«Только не думай ни о чем, Кара! Только не думай, отвлекись! Не плачь! – уговаривала я себя и тут же в голове всплыло безжалостное, – Только не надо устраивать сцен, девочка…»

Всхлип, один единственный всхлип вырвался из моей груди сам собой. Я испуганно прижала ладони ко рту.

Бахыт сделал вокруг меня медленный круг, осматривая со всех сторон с таким интересом, будто видел впервые. Особенно задержался взглядом на моем сияющем розовыми всполохами браслете.

– Мряяяя, – резюмировал он задумчиво.

Больше всего я боялась расспросов с его стороны. Я просто не смогу ничего сказать. Как только вспоминаю ту ужасную сцену, как я начинаю рыдать.

А кот… он обожает меня доводить. С раннего детства он изводит именно меня, не Флорину! Ищет, к чему придраться, за малейший проступок ходит за бабушкой и нудит, что меня надо наказать, дабы… Дабы содержать в строгости, присущей воспитанной леди… то есть, ведьме из хорошей семьи.

Я ждала, что Бахыт воспользуется моей слабость, но он проигнорировал и мое заплаканное лицо, и вырвавшийся всхлип, и даже нервно искусанную губу.

– Кара Чечек, – наконец сказал он наконец, – тебя призывает госпожа.

Что? Это все, зачем он меня держит под прицелом своих внимательных ярко-зеленых глаз?! Сказать, что меня зовет бабушка? И к чему этот официальный тон?

Бахыт назвал меня полным именем, будто мы не в пыльном чулане, а светском приеме.

Наши турецкие имена, данные при рождении, сейчас используют разве что для очень официальных бумаг.

«Кара Чечек» – с турецкого «Черный Цветок», давно уже сократили до просто «Кара», полное имя сестры – «Алтын Чечек» – «Золотой цветок» – сначала до более европейского «Флорина Голд», а позже до «Флорина» или «Фло»…

– Пусть зовет, – с вызовом ответила я, – я никуда не пойду!

Вот еще! Да я в жизни не покажусь перед бабушкой в таком виде. Повезет, если я буду готова завтра. Вероятнее всего, к ужину. Но не уверена.

Это не просто сломанная сестрой игрушка или порванное платье, о которых можно забыть к утру. Она переспала с моим женихом! А мой жених изменил мне с моей родной сестрой!

– Это по поводу Флорины и тебя, – зевнул Бахыт, демонстрируя острые иглоподобные клыки.

Она уже знает о Флорине? Откуда? Как? Неужели Роман все ей рассказал и разорвал нашу помолвку. А что, если теперь она выйдет за него замуж?

Глаза опасно потеплели. Еще мгновение и я снова разрыдаюсь.

– Госпожа сказала, – добавил кот, – без тебя не возвращаться. Так что, если надеешься отсидеться здесь одна – не надейся, – заявил он, – я буду сидеть вместе с тобой. Заодно напомню тебе, сколько благородства, честности и достоинства кроется в твоей царственной крови, дочь последнего султа…

– Я готова! – я вскочила, обдав белоснежную шубку Бахыта облачком тонкой пыли.

Фамильяр обиженно чихнул.

– Так быстро? – спросил он.

– Да, – голос мой дрогнул, – если бабушка уже знает о том, что сделала Флорина, то… впрочем, хуже уже все равно не будет, – последние слова я пробормотала едва слышно.

Уверена, Бахыт, с его чутким слухом, уловил все до единого слова. И теперь передаст своей хозяйке. Да так все вывернет, что бабушка снова меня отчитает. Но какая разница? Большего позора, чем я уже пережила, меня ждать не может. Ведь не может же?!

Глава 4. Семейный скандал

Кончик пушистого Бахытова хвоста покачивался в такт неспешным шагам, будто ориентир для меня в мире, который сегодня раскололся на счастливое «до» и безнадежное «после».

Я смотрела на него, завороженная, и бездумно переставляла ослабевшие ноги. Щеки все еще горели, а кожу на лице стянуло высохшими слезами, но я сама не заметила, как перестала рыдать.

Мысли переместились на мягко переступающего толстенькими лапками кота – как бы скрыться от этого вездесущего мучителя? Уверена, он не оставит меня в покое. И то, что не начал издеваться сейчас, значит лишь одно – подготовил что-то более изощренное.

Бахыт что-то довольно намурлыкивал себе под нос. Казалось, фамильяр меня не замечает, но это был обман. Он прекрасно меня слышал и чувствовал присутствие. Нечего было и думать сбежать сейчас. Но ему же нужно будет зайти еще и за Флориной. Тогда я смогу скрыться в еще одном тайнике, о котором не знает даже бабушка.

Мысленно я уже скрылась в своем запасном убежище, но внешне старалась ничем себя не выдать.

Мы поднялись по лестнице и направились в сторону наших с сестрой спален. Я приготовилась. Зеленая дверь была рядом, только руку протяни. За ней, к своему ужасу, я услышала тихий смех сестры. Она с кем-то ворковала. Я даже предполагать не хочу – с кем! Нет, нет, нет! Бахыт, ну давай же, зайди и прерви их бесстыдное счастье!

Но кот невозмутимо прошел мимо, завернула за угол, прошелся по залитой солнцем анфиладе комнат и замер у больших двойных дверей с доспехами копьеносцев по бокам.

Бахыт тронул розовым носом дверную ручку в виде юной нереиды. Внутри нереиды щелкнуло и створки разошлись в стороны сами собой.

Бабушка встретила нас в праздничном платье с богатой вышивкой – черном, как у меня.

Она носит траур, сколько я себя помню – «в память о дорогих мужчинах, которых имела несчастье пережить» – муже и сыне, моем отце, последнем османском султане.

Это было давно, но в свои двести с небольшим она выглядит чуть старше сорока. Роскошно выглядит, признаться честно. Мне достался её черный цвет волос и черные глаза.

Может, потому она с младенчества одевает меня в те же мрачные цвета?

«Кара, они удивительно идут к твоей бледной коже и иссиня-черным волосам!»

А Флорина… Флорина с детства носит золотое и зеленое – в тон её нежно-золотистым локонам, которые так страстно сминал Роман еще полчаса назад. А может, он и сейчас….

– Кара, ты знала!? – бабушка металась по кабинету и нервно обмахивала себя измятым листком плотной бумаги. Листок выглядел потрепанным, будто его уже несколько раз сминали в комок и разворачивали.

Я склонила голову, не в силах ответить. Моя бабушка – старшая в роду ведьма и лгать ей бесполезно.

– Госпожа, – голос мой дрогнул, произнося это привычное в доме обращение к старшей женщине, – клянусь, я не знала…

Бабушка, казалось, даже не слушала ответ. Она смяла листок и бросила его на пол, топнула по бумажному комочку крошечной вышитой туфелькой и бросилась к крошечному столику в углу – капать в тонконогий бокал успокоительное зелье.

– Флорина, – надрывно шептала старшая в роду ведьма, вливая в себя жидкость маленькими глоточками, – Как она могла?! Что я скажу шейху? Он прибудет через пару часов, а Флорина… Это будет скандал, безобразный скандал, который положит на нашу семью чернейшее пятно!

Я затравленно смотрела на бабушку и чувствовала себя чужой, совершенно чужой в этой семье.

Всю жизнь я провела рядом с ней, она меня вырастила и сейчас, когда я жалею, что не умерла в момент, когда открыла зеленую дверь, её всерьез беспокоит скандал и мнение шейха?

Мои глаза наполнились слезами.

Бахыт скромненько сел в углу, сложил пушистые лапки, накрыл их хвостиком и прикрыл свои зеленые глазищи. Так вот в чем был его план – насладиться моим позором в хозяйском кабинете, где я не имею права даже сесть без разрешения, не то, чтобы расплакаться?!

Бабушка отставила пустой бокал и редким движением развернулась ко мне. Её черные ведьмовские глаза пылали черными всполохами. Густые, без единой искры седины, волосы, уложенные в сложную парадную прическу, отливали синими волнами – верный признак возмущения её магического фона.

– Значит, не знала? – переспросила она угрожающе.

Я замотала головой, не в силах выдать из себя даже короткого звука.

– Правда, – зевнул Бахыт с некоторым сожалением, – Кара честная, она бы сразу рассказала вам, госпожа. Вертихвостка провернула все без ее участия.

Еще как скрыла! Даже представить себе не могу, что было бы со мной, приди ко мне Флорина обсудить соблазнение моего жениха. Да я… я бы…

Я застыла в ужасе – моей фантазии не хватало представить подобную картину. Нет, решительно, это было невозможно! Более того, я уверена, не застань я изменников вдвоем в мгновения страсти, они бы мне не сказали. Они же не совсем… или же?

Мысль, что они могли попасться мне на глаза специально, показалась чудовищной. О нет, Роман не такой! Он мог соблазниться прелестям Фло, но разбить мне сердце специально?! Нет, нет и еще раз нет!