– А давайте махнём на Красную площадь! – заорал какой-то раздухарившийся активист, и остальные поддержали его дружным рёвом. Затем кто-то ворвался в спальню, бесцеремонно растолкал Нельку и заявил, что она сейчас едет с ними гулять, поэтому пусть немедленно просыпается и одевается.

– А после Красной площади вернёмся и будем все вместе пить чай с тортом! – заявила сияющая Ася, пребывая в восторге от такого маленького, но «взрослого» приключения.

К счастью, былое опьянение уже окончательно сошло на нет – у Нельки хватило благоразумия никуда не срываться среди ночи, иначе бабушку хватил бы инфаркт. Она накинула шубку и выскользнула вместе со всеми из квартиры. Под шумок никто не обратил внимания на то, что Нелька с ними в итоге не поехала. Весёлая гомонящая компания друзей и так с трудом поместилась в лифте. Кабина устремилась вниз, наполнив весь подъезд радостными восклицаниями и взрывами хохота, а Нелька пешком поплелась к себе – на второй этаж, удручённо размышляя, спохватилась бабушка из-за её долгого отсутствия или пока нет.

Но вот чего она точно не ожидала – так это увидеть подругу. На подоконнике прокуренного лестничного пролёта между пятым и четвёртым этажами сидела заплаканная Рита.

– Ты чего здесь? – удивилась Нелька. Впрочем, вопрос был не совсем корректен – все три подружки жили в одном подъезде, поэтому она уточнила:

– И чего ревёшь?

– Мама… – всхлипнула Рита, по-детски утирая распухший красный нос рукавом. – Мама ко мне не приехала… Это первый раз, понимаешь?! Она всегда, всегда приезжала тридцать первого декабря, и мы встречали Новый год вместе… А сегодня она позвонила за полчаса до полуночи и сообщила, что находится на какой-то подмосковной турбазе со своими чокнутыми друзьями и уже не успевает добраться до города…

Нелька сочувственно засопела, не зная, что тут можно сказать. У каждой была своя беда, у неё и самой на душе скребли кошки…

– Может, пойдём ко мне? – предложила она нерешительным тоном, прекрасно отдавая себе отчёт в том, что бабушка убьёт её за подобное самовольство. К счастью, Рита лишь благодарно улыбнулась ей сквозь слёзы:

– Спасибо, но уже поздно… Старики мои будут волноваться. Я лучше домой – спать лягу. Как, кстати, у Аськи всё прошло? – спохватилась она.

– Да так… – Нелька неопределённо махнула рукой и отвела взгляд. – В общем-то, нормально.

Бабушка предсказуемо встретила её проверкой, чуть ли не с порога обнюхав. Спасибо Рите, которая выручила случайно завалявшейся в кармане жвачкой!

– Ты пила там алкоголь, Неля? – спросила бабушка строго и подозрительно.

– Ну что ты, ба, – моментально соврала внучка, не моргнув и глазом, и добавила для пущей убедительности:

– Мы все пили только сок и компот. С Новым годом! – и она поцеловала старуху в сухую щёку, а затем чмокнула и дедушку, который картинно возлежал на диване с томиком Толстого. Дома всё было степенно, привычно и скучно, как в каком-то чопорном английском семействе. Бабушка, встретив Нельку, тоже вернулась в гостиную и вновь включила поставленную на паузу видеокассету с записанным концертом классической музыки. Интеллигентный, «приличный» Новый год… Завыть с тоски хочется.

– Если ты голодна, то есть утка с яблоками и салат, – сообщила бабушка, не отрывая взгляда от экрана. – Но, впрочем, не советую особо наедаться. Уже третий час, будешь плохо спать. Вообще не понимаю этих новогодних традиций, когда люди обжираются до дурноты всю ночь напролёт…

– Я не голодная, – снова соврала Нелька, хотя у Аси не проглотила ни крошки.

– Тогда можешь умываться и ложиться спать, – милостиво разрешила бабушка.

Нелька на автопилоте добрела до ванной комнаты, почистила зубы, затем поплелась в спальню и рухнула в постель. Спать она не хотела, но спорить с бабушкой не хотелось тем более, да и сил на на что практически не было – она чувствовала себя совершенно разбитой. Девочка лежала в темноте, пялилась в стену, и голова была её совершенно пуста.

Около пяти часов утра она услышала телефонный звонок. Недовольная сонная бабушка сняла трубку и ворчливо сообщила, что Неля, конечно же, дома, но давно спит.

– Какой торт, какой чай, Ася, ты с ума сошла?! Взгляни на часы. И впредь, пожалуйста, избегай звонить нам в такое время. Даже в новогоднюю ночь, – строго отчитала она беспардонную подругу своей внучки.

Нелька перевернулась на живот, уткнулась лицом в подушку и снова тихонько заплакала.

***

Рита проснулась от бьющего даже в закрытые глаза солнца и со стоном схватилась за голову. Боже, какая боль… а во рту словно кошки нагадили. Ещё и тошнит!

Пара мгновений потребовалась на то, чтобы сориентироваться – она в гостинице Смоленска, помирает после вчерашней Асиной свадьбы. Похоже, Рита умудрилась травануться той поганой водкой – ведь пила она совсем чуть-чуть, это не может быть рядовым похмельем.

– Ну, как ты? – раздался рядом голос Нельки. Рита невольно отшатнулась в сторону и, скривившись от боли, сверлящей череп, умоляюще простонала:

– Не ори…

– Вижу, тебе совсем худо, – сочувственно протянула подруга. – Кофе хочешь? Могу заказать в номер.

– Мне бы цианистого калия, – выдохнула Рита, страдальчески морщась. – Врочем, судя по самочувствию… именно его я и пила вчера. Кстати, как мы вообще добрались до гостиницы?

– Такси вызвали, – отозвалась Нелька. – Ты что же, совсем ничего не помнишь?

– Так, самую малость… какие-то обрывки.

– А как невесту украли, помнишь? – давясь смехом, спросила Нелька. – Это когда уже все вконец перепились…

Вкратце она рассказала подруге о событиях минувшей ночи.

Археологическая база располагалась возле почтовой станции восемнадцатого века, рядом с которой сохранились домик станционного смотрителя и бывшая конюшня. Севка, свидетель жениха, предложил шутки ради спрятать Асю в этой самой конюшне.

Как только Севка сообщил остальным о похищении новобрачной, началась самая настоящая заварушка. Мужчины схватились за грабли и принялись сражаться с командой похитителей. Севку даже немножечко пытали, делая вид, что собираются его придушить, но он не выдал местонахождения Аси. Пока взволнованный жених, тоже вооружившись граблями, ходил по окрестностям разыскивать пропавшую невесту, девушки-археологини тихо носили Асе в конюшню шашлык и водку, чтобы она не слишком грустила в одиночестве. В конце концов, когда Сергей отыскал-таки жену, она уже сама с трудом держалась на ногах и плохо справлялась с заплетающимся языком, но при этом по-прежнему оставалась оживлённо-жизнерадостной.

Кстати, самой стойкой к палёному алкоголю оказалась именно новобрачная, переплюнув даже собственного супруга.

– Бросать пить в такое время – это глупо, непатриотично и подло! – то и дело восклицал Сергей, снова и снова подставляя пластиковый стаканчик для новой порции этого жуткого пойла. Страшно было даже представить, сколько водки он выдул. Но в конце концов, утомился даже Серёга – к концу вечера он просто уснул в траве, благо что никто к тому времени уже не обращал на него внимания, кроме новобрачной. Ася же периодически вскакивала из-за стола с криком:

– Пойду проверю своего пьяного мужа! – и неслась к нему, спотыкаясь и падая на ходу, затем сваливалась рядом на траву, проверяла, спит ли он, снова вскакивала и бежала пить дальше.

– Так что ты многое пропустила, – усмехнулась Нелька. – Если честно, я до сих пор в шоке. Такой треш… хоть и весело. Эту адскую свадьбу я не забуду никогда.!

– Боже… – простонала Рита. – Я её тоже никогда не забуду. И зачем я только пила эту мерзость… Ведь и не ела толком ничего… Голова кружится и болит, и тошнит просто дико…

– Может, я сбегаю в аптеку? – любезно предложила Нелька. – Куплю что-нибудь от отравлений.

– Ты сама-то как себя чувствуешь? Выглядишь как огурчик, – подивилась Рита. Нелька передёрнула плечами:

– Так я же и не пила совсем. У меня в стаканчике всегда была только вода. В этом бардаке никто не принюхивался и не присматривался.

– Какая ты, оказывается, мудрая женщина… – Рита снова обессиленно откинулась на подушку.

– Самое удивительное, археологи все тоже бодры и веселы, несмотря на количество выпитого, – усмехнулась Нелька. – Ася утром прислала смс, звала нас на продолжение банкета. Они там уже закупили новую партию водки и мяса, сейчас вовсю похмеляются – не иначе, второе дыхание открылось.

Не успела она помянуть имя подруги всуе, как та позвонила сама – действительно, совершенно жизнерадостная и активная.

– Ну что, вы приедете? – спросила она. – У нас шашлык пожарился и водка стынет!

Нелька покосилась на Риту – та состроила мученическую гримасу и сделала страшные глаза, еле заметно покачав головой.

– Извини, Ась, Ритка отравилась, – ответила она. – Я сейчас сгоняю за лекарством, а потом, если ей немного полегчает, просто выйдем прогуляться. Ты-то остаёшься на базе, а нам завтра с утра уезжать, хотим немного посмотреть город. Мы же его совсем не видели…

Ася, к счастью, не обиделась. Ей и так было весело и хорошо.

– Ну ладно… увидимся! – прощебетала она. – Спасибо за всё, девчонки, в любом случае. Очень вам признательна, что вы смогли вырваться ко мне на свадьбу. Целовашки-обнимашки!

После принятого лекарства Рите и впрямь стало заметно легче. Она ожила, приняла душ, оделась и заявила, что умирает с голоду – на свадьбе нормально поесть им так и не удалось.

Подруги вышли из гостиницы и первым делом добрели до заведения под названием «Славянский дворик», которое приметили ещё накануне. Там подавали блюда русской, украинской и белорусской кухонь. Интерьер был соответствующий – хохлома и гжель, вышиванки и лапти, матрёшки и самовары, связки бубликов и деревянные расписные ложки настраивали посетителей на нужный «лубочный» лад.

После горячего куриного супа с лапшой, клюквенного морса и пирожков с капустой Рита вновь почувствовала себя полноценным и даже счастливым человеком. Нелька, тоже оголодавшая со вчерашнего дня, уписывала за обе щёки драники со сметаной и печёную картошку с квашеной капустой.

– Господи, хорошо-то как! – откинувшись на стуле, заявила наконец Рита. – Век бы так сидела и не шевелилась… Что-то мне уже даже гулять идти лень.

– Вставай, вставай, – со смехом возразила Нелька. – Нечего жирок копить, давай немного пройдёмся.

– Слушай, ну неужели тебе и в самом деле интересны все эти достопримечательности типа церквей или крепостной стены?

Нелька смущённо улыбнулась.

– Ну… вообще-то да.

– А вот мне – ни капельки! – отрезала Рита.

– Ты просто зажралась красотами в своём Питере! – поддела подруга, но Рита только махнула рукой:

– Давай лучше закажем ещё что-нибудь, посидим здесь и вдоволь наболтаемся.

– Ладно, бог с тобой, – сдалась Нелька. – В конце концов, мы не так часто видимся… А в Смоленск я при желании могу сгонять без тебя, всё равно летом делать особо нечего. Тут и ехать-то всего ничего.

– Это дело! – одобрила Рита. – Ещё бы ко мне в Питер как-нибудь cобралась… Вот тогда-то мы с тобой и нагулялись бы до одури!

– А ты когда возвращаешься? – спросила подруга.

– Наверное, через несколько дней. Обещала бабушке, что обязательно съездим с ней на дедову могилу – нужно там убраться, проверить всё – может, пора подкрасить оградку или ещё чего… Ну, и дача, конечно же. Фазенда, чёрт бы её побрал! – фыркнула Рита. – Как ненавидела её с детства, так до сих пор и трясёт… Но бабушка категорически отказывается продавать участок. Я убеждаю её, что вполне могу помогать материально, чтобы она спокойно покупала все эти овощи, фрукты и ягоды на рынке, а не ишачила на грядках всё лето – в её-то возрасте… но куда там! Так что, пока не помогу ей собрать свежий урожай, об отъезде даже не заикаюсь.

Нелька сочувственно вздохнула.

– Ну, а мама как? Слышно что-нибудь от неё?

Ритины губы искривила язвительная усмешка.

– Мама капитально обосновалась в Гоа, в колонии таких же сумасшедших русских. Впрочем, они сами мнят себя просветлёнными и продвинутыми. Но как по мне – натуральные чокнутые фрики. Виза у неё давно просрочена, к тому же и паспорт потеряла – а может, сама сожгла или выкинула, с неё станется. Живёт там абсолютно нелегально, сегодняшним днём, но счастлива до ужаса. Вероятно, помимо йоги, медитации и вегетарианства, постигает также радости тантрического секса…

– А на что она там существует? – с недоумением спросила Нелька. – Не подаяниями же живёт?

– Я так понимаю, подрабатывает то здесь, то там. Йога-классы для прилетающих «пакетников» устраивает, ну и картинки рисует, у неё всё-таки Суриковский институт за плечами. Я не слишком разбираюсь в живописи, но по-моему, у неё неплохо получается. Кому красочный арамбольский закат загонит, кому портрет… К тому же, любовники у неё никогда не переводились – даже сейчас, когда за пятьдесят перевалило. Так что с голоду она точно не помирает. Присылает мне фотки иногда – такая загорелая, счастливая… Наверное, нашла своё идеальное место на земле. Даже приглашает приехать к ней погостить… представляешь, какова наглость? – она коротко посмеялась, но глаза при этом оставались совершенно ледяными.

– А как Олег? – Нелька тактично поспешила перевести тему на другое, понимая, что вопрос отношений с матерью для подруги является больным с самого раннего детства. Но оказалось, что и здесь она попала впросак: Рита совершенно не горела желанием обсуждать свои отношения с мужем.

– Всё по-старому, – отмахнулась она. – Постоянно ловлю его то с одной, то с другой бабой… прямо на нашем супружеском ложе, между прочим. Надо разводиться. Но не спрашивай больше не о чём! – торопливо добавила она, заметив округлившиеся Нелькины глаза. Та послушно прикусила язык.

– Ну, а ты как поживаешь? – Рита, наконец, заговорила не о своих делах, а о делах подруги.

– Да как… – растерянно, всё ещё переваривая услышанное об Олеге, ответила Нелька. – Работаю… Вернее, сейчас как раз не работаю, – спохватилась она, – у нас же каникулы.

Нелька преподавала английский и французский языки в престижном дорогом колледже для «новых русских». Вернее, само понятие «новый русский» к этому времени давно себя изжило – только анекдоты да воспоминания остались о малиновых пиджаках, золотых цепях, распальцовках и «конкретных» разборках. Однако большинство студентов колледжа, так или иначе, принадлежало семьям, которые сколотили своё состояние в период лихих девяностых.

Педагогика не была Нелькиным призванием, она прекрасно отдавала себе в этом отчёт. Поступила в институт только потому, что родные не поняли бы иного выбора. Все члены её семьи были учителями или преподавателями в вузах – не могла же она предать дело целого рода?!

Ей было трудно со студентами, трудно с коллегами-учителями и с начальством. Атмосфера неизменных склок, интриг и скандалов давила на неё буквально физически. Она чувствовала себя среди всего этого белой вороной. К ней тоже не особо тянулись – считали замкнутой гордячкой, поскольку она ни с кем не сближалась и оставалась закрытой, а всё, что непонятно – вызывает настороженность и подсознательное отторжение. Не в силах что-то изменить в своей жизни, Нелька покорно волокла лямку постылой работы и смирилась с тем, что ничего более интересного ей всё равно не светит.

В личной жизни тоже наблюдался полный штиль. Нелька уже привыкла к мысли о том, что навсегда останется старой девой – и это её даже не очень расстраивало. «Заведу дюжину кошек на старости лет, – шутила она невесело, – и будем вместе с ними бесить соседей!»

Домашние поначалу не высказывали бепокойства по этому поводу, но вскоре одинокий статус Нельки стал тревожить и их тоже, особенно маму и бабушку.

– В твоём возрасте, Нелечка, – навязчиво намекнула как-то бабушка, – я была беременна младшим братом твоего отца… а папе твоему в ту пору уже исполнилось семь лет. Не кажется ли тебе, что ты слишком… подзадержалась с этим делом?

– Да-да, доча, – с готовностью подхватила мать, – ты как-то побольше общайся со сверстниками, что ли. Ходи куда-нибудь, гуляй, развлекайся, ну что ты как нелюдимка у нас…. Хочешь, я познакомлю тебя с сыном своей коллеги? Очень интеллигентный и приличный мальчик, тридцать семь лет, пишет диссертацию…

С Нелькой случилась самая настоящая истерика.

– Опомнились! – хохотала она. – Дорогие мои предки, я вас обожаю!!! Всё моё детство – всё! чёртово! детство! – вы целенаправленно ограждали меня от любых контактов с ровесниками. Меня не водили в детский сад, мотивируя тем, что там – рассадник заразы и вирусов. Не пускали в походы с классом – это же опасно! Почти никогда не разрешали ходить на школьные дискотеки – по вашему мнению, там только и делали, что тайком напивались и развратничали. Вы даже в лагерь меня ни разу не отправили, даже в компании с Асей и Ритой (которых, к слову, тоже едва терпели, зажав нос) – ведь там я могла покалечиться, утонуть, переломать руки-ноги или ступить на плохую дорожку. А теперь вы – ВЫ! – упрекаете меня в том, что я некомпанейский, замкнутый человек?! Ахаха!!!

– Неси валерьянку, – побледнев, приказала бабушка матери, наблюдая за хохочущей и одновременно вытирающей слёзы Нелькой.

Больше в семье вопрос дочкиного одиночества никогда не поднимался.

РИТА

Август девяносто шестого девчонки проводили врозь.

Нелька, традиционно остававшаяся на все каникулы в загазованной душной столице, в этом году получила шикарную возможность вырваться из привычной рутины. Родители взяли отпуск на целый месяц и сняли под Москвой дачу. Отец планировал приступить к написанию докторской диссертации, а мама должна была обеспечивать ему элементарный бытовой уход и питание. Нелька, по большому счёту, была предоставлена самой себе, но она не скучала на даче, проводя время за чтением книг, поеданием свежих ягод, фруктов и овощей, а также купанием в озере. К тому же, без круглосуточного контроля бабушки даже дышалось легче…

Ася укатила в Крым. Она каждое лето бывала на море вместе с родителями, но в этот раз у папы не получилось взять отпуск из-за большой загруженности на телевидении. Мама одна отправилась в санаторий – подлечиться «по-женски», а Асю определили в Артек, справедливо рассудив, что в лагере за их взбалмошной и сумасбродной дочерью будет осуществлён пусть не тотальный, но надлежащий присмотр.

Рита же, которая летом обычно ишачила на фазенде «попой кверху», вовлечённая в нескончаемую битву за урожай, тоже поехала отдыхать. Ей просто невероятно повезло в тот год: дедушка, как «ребёнок войны», в самый последний момент схватил на работе льготную путёвку в белорусский оздоровительный лагерь «Сказка». Причём урвал он её прямо перед носом своей коллеги, многодетной матери-скандалистки, которая настолько привыкла получать всё на халяву, что не сразу поняла, когда её обскакали.

Ух, какой скандал закатила она бедному старику!

– Мои дети каждый год отдыхают в этом лагере!!! – вопила она, страшно вращая белками глаз. – Вы у нас изо рта буквально кусок хлеба вырвали!

Дедушка поначалу пытался взывать к её разуму и справедливости: ведь его единственная внучка вообще ни разу не ездила в детский лагерь. Но мамаша, поняв, что ситуацию уже никак не переиграть, объявила его своим кровным врагом и, не стесняясь в выражениях, всячески распекала и поносила. Что удивительно, у неё даже образовалась своя группа поддержки среди коллег – тётки, дружно сочувствующие бедняжке, которую так подло оставил с носом коварный и злой старик. Дедушка вернулся домой обескураженным, потрёпанным и побледневшим, то и дело растирая левую сторону груди ладонью, и бабушка затем отпаивала его сердечными каплями… Но главное – заветная путёвка была у него в кармане!

За один день пройдя полный медосмотр, Рита самостоятельно упаковала купленный специально по этому случаю чемоданчик, предвкушая полную свободу – за пятнадцать лет своей жизни она впервые уезжала из дома одна, да ещё и на целый месяц сразу. Было страшно и дико весело. От волнения она не спала почти всю ночь накануне отъезда, боясь, что опоздает к отправлению, назначенному на восемь утра.

Чемоданчик был не единственной тратой. Бабушка, ворча, всё-таки выделила из их сромного бюджета немного денег для внучки: на новый купальник, босоножки и пару летних сарафанов. Она понимала, что негоже девочке ходить в старье среди таких модных ровесниц.