Макара словно подбросило на месте. Девушка! Динка! Ну конечно, Динка – кто же ещё? Но как ей удалось вырваться из дома? Неужели отец раздобрился? Или она сбежала из дома тайком?

Эти вопросы перемешивались с бурным восторгом от перспективы вновь увидеть Динку и радостным возбуждением по поводу нового номера: всё это бурлило и шипело сейчас у него внутри, как ледяная газировка в жаркий летний день.

Толкнув дверь служебного входа, Макар пулей вылетел наружу… и чуть не споткнулся. Улыбка медленно сползла с его лица.

Перед ним стояла Соня.

17

Моментально считав его эмоции, Соня заметно скисла.

– Мог бы и не так откровенно демонстрировать своё разочарование, – заметила она обиженно.

– Ты что здесь д-делаешь? – спросил Макар, оставив её реплику без ответа. – Где Д-динка? С ней всё в порядке?

– О, господи, – Соня закатила глаза. – Что с ней может случиться? Дома она.

– Угу. Точнее, п-под домашним арестом, – поправил он и не удержался от шпильки:

– Между п-прочим, по твоей милости…

Соня расстроенно заморгала.

– И ты туда же, – выдохнула она, губы её задрожали. – Вот и Динка не верит мне, что это случайно получилось… Я ведь правда не хотела ничего отцу рассказывать! Нечаянно проговорилась, так бывает, вообще-то…

Ему невольно стало её жаль.

– Ну ладно. Так п-почему ты здесь?

– Вообще-то к тебе пришла, – дёрнув плечиком, сообщила она.

Макар сделал глубокий вдох.

– Соня. Давай внесём ясность. Мы с т-твоей сестрой…

Она живо вскинула брови:

– Да-да, мне тоже очень интересно – что вы с моей сестрой?

Он смешался. В самом деле, что тут можно было ответить? «Любим друг друга»? «Встречаемся»? Ни то, ни другое пока не соответствовало действительности.

– Она мне нравится, – заявил он наконец.

– Тебе – да, – кивнула Соня, – а что насчёт самой Динки?

– Что т-ты хочешь сказать? – растерялся он.

– Уверен ли ты в том, что твоя симпатия взаимна?

Он пожал плечами. Странный какой-то получался разговор. Странный и глупый…

– Ну… по-моему, я ей т-тоже нравлюсь, – и, поскольку в ответ на это Соня лишь скептически фыркнула, сразу напрягся:

– А у тебя есть д-другие сведения?

– Расслабься, – хмыкнула она. – Ничего у меня нет. Просто не советую тебе слишком-то раскатывать губы на Динку… С ней всё не так просто и легко. Конечно, если хочешь себе лишнего головняка – пожалуйста, но, откровенно говоря, я не советовала бы тебе с ней связываться. Там столько тараканов в башке, что…

Он ошеломлённо покачал головой.

– Она же т-твоя сестра!

– Я как бы в курсе, – ухмыльнулась Соня. – Именно поэтому и предупреждаю тебя… по-дружески. Уж кто-то, а я прекрасно знаю, что из себя представляет моя дорогая сестрица и на что она способна.

И всё-таки ему не показалось, что Соня испытывает к Динке тщательно скрываемую неприязнь – он заметил это ещё тогда, в день их знакомства, когда впервые увидел девчонок возле кофейного автомата.

– За что ты т-так её не любишь? – спросил Макар.

– Я её не «не люблю», – протестующе мотнула головой Соня. – Мы с ней по-настоящему привязаны друг к другу. Просто я действительно очень хорошо её знаю, в конце концов, почти восемнадцать лет прожили бок о бок. Динка… она умеет производить впечатление на парней, да. Губки свои надует, глазюки голубые вытаращит и ресничками хлоп-хлоп – сама невинность… Дешёвые приёмчики, да только парни ведутся. Только что слюнями не капают. Вот и ты повёлся… «Уноси готовенького».

Слушать это было неприятно – так, что у Макара даже зубы скрипнули.

– А зачем ты это всё мне рассказываешь? Чтобы нас п-поссорить?

– Да нет… скорее, просто для того, чтобы ты не расслаблялся и был начеку. Предупредить хочу.

Радостный подъём, который испытывал Макара всего каких-то десять минут назад, испарился без следа. Настроение упало ниже плинтуса. Давненько ему не было так дерьмово!

– Ладно. Считай, что п-предупредила. Это всё? Я могу идти? – мрачно осведомился он.

– Ну… – Соня загадочно улыбнулась, закусив губу. – Вообще-то не всё…

Господи, он готов был её треснуть за то, что тянет время и не говорит прямо, что ей ещё надо.

– Ты обещал мне экскурсию по цирку, помнишь? – мило произнесла она.

Он вздохнул. И ведь правда – обещал ведь. Кто, блин, тянул его за язык?!

– Может, не сегодня? – нерешительно спросил Макар. – Сейчас на манеже т-тренировка, не всем нравится, когда их отвлекают…

– Я буду тише воды, ниже травы! – клятвенно заверила Соня, искренне тараща глаза.

Макар всё ещё мялся, тянул время, хотя формальных поводов для отказа у него не было. Да и с другой стороны… лучше разделаться с этим здесь и сейчас – и больше уже он ничего не будет ей должен.

– Хорошо, – вздохнул он. – Т-только, Сонь… Мне действительно нравится твоя сестра, п-поэтому ты не думай, что я…

– О господи! – Соня подняла взгляд к небу. – Что ты о себе возомнил – что я тебе на шею стану вешаться?! И почему все мужики такие самоуверенные…

Макар готов был провалиться сквозь землю от неловкости.

– Мне просто интересен цирк, – заявила Соня, – его закулисье. А не твои красивые глаза… хотя они у тебя и правда красивые, – насмешливо добавила она.

Каким же дебилом он себя в этот момент почувствовал! Ещё и эта дурацкая особенность – легко краснеть, будто девчонка…

– Извини, – буркнул он. – Я тебя, наверное, неправильно п-понял.

– Совсем неправильно, – кивнула она. – Ну так что насчёт экскурсии?

– Ладно, – вздохнул Макар. – П-пойдём.

В этот раз он не особо-то старался произвести впечатление – просто протащил Соню по самым интересным и занимательным местам цирка буквально галопом по Европам (избегая, правда, заходить в конюшню или в зверинец), а завершил экскурсию манежем. Впрочем, Соня и так была в восторге: поражённо охала, восхищённо ахала, только что в ладошки не хлопала и не подпрыгивала.

Цирковые косились на Макара насмешливо – очевидно, решили, что он тупо охмуряет девочек одну за другой: сначала притащил в цирк Динку, теперь вот Соню…

Мама при виде новой подружки сына сначала озабоченно нахмурилась, но Соня тут же умело усыпила её бдительность, воскликнув:

– О боже, вы та самая Зоя Вознесенская?! С ума сойти, глазам своим не верю! Я же ваша самая большая фанатка! – и тут же начала рассыпаться в комплиментах, припоминая самые знаменитые и яркие выступления воздушной гимнастки.

Мать предсказуемо поплыла от такой откровенной лести, и даже сфотографировалась с Соней по её просьбе на телефон.

– Я эту фотографию распечатаю и в рамочке на стену повешу! – ликовала Соня, и Макар чувствовал, что его сейчас стошнит от такого обилия патоки.

– Ладно, Сонь, – прервал он её неумеренные восторги, – пойдём, нам п-пора.

– Совершенно очаровательная девочка! – успела шепнуть ему мама перед уходом. – Такая милая… И такая симпатичная! Приводи её сюда почаще.

Угу, разбежался.

18

Тем же вечером он стоял неподалёку от Динкиного дома, прикидывая, как бы половчее перелезть через забор, чтобы остаться незамеченным – и с улицы, и (главное!) из самого дома.

Запрыгнуть с разбега на забор для него было плёвым делом, такую высоту он брал шутя, но вдруг Динкин отец как раз выглянет в окно и обнаружит, что кто-то проник на их частную территорию? И хотя уже стемнело, не хотелось глупо рисковать и подставляться, заодно подставляя и Динку.

В этот момент к дому подъехало и затормозило такси. Макар затаился.

Дверца со стороны пассажирского сиденья открылась, и из машины степенно выбралась дама. Лица её Макар разглядеть не мог, заметил только в свете фонарей длинные чёрные волосы, рассыпавшиеся по плечам, и куртку какого-то невероятного цвета «вырви глаз».

Захлопнув дверь, дама уверенно направилась к воротам Динкиного дома, затем смело, как будто бывала здесь до этого миллион раз, распахнула калитку и скрылась за забором. Поздновато для визитов, однако… Что ж, ему нельзя было терять ни секунды. Макар сообразил, что сейчас Динкин отец будет некоторое время занят загадочной гостьей, а значит, вряд ли станет пялиться в окно. Он метнулся к забору, подпрыгнул как кошка, подтянулся на руках и мигом перемахнул через него. Осторожно, стараясь не задеть что-нибудь в потёмках и не наделать шума, подошёл к дому и принялся карабкаться на дерево, которое росло аккурат напротив Динкиного окна.

В её комнате горел свет, но из-за штор ничего невозможно было разглядеть. Держась одной рукой за толстую ветку, Макар дотянулся другой до заветного окна и тихонько постучал по стеклу костяшками пальцев: раз, два, три…

Никакой реакции не последовало. Тогда он повторил стук. Штора заколыхалась, чуть отодвинулась – и он с облегчением обнаружил по ту сторону стекла растерянное и немного испуганное Динкино лицо. Прищурившись, она всматривалась в темноту за окном, пытаясь понять, слышала ли она стук на самом деле или ей просто показалось.

Он снова легко стукнул один раз. Динка приблизила лицо почти вплотную к стеклу, перевела взгляд вниз… и испуганно вздрогнула, не поверив поначалу своим глазам. А уже через секунду она торопливо распахнула окно и, побледнев от ужаса, наблюдала, как Макар уцепился за подоконник и, подтягиваясь, вполз в комнату и спрыгнул на пол.

– П-привет, – улыбнувшись, поздоровался он. – Вот, как и обещал, пришёл пожелать т-тебе спокойной ночи.

Динка шумно сглотнула.

– Ты с ума сошёл? – выдохнула она наконец дрожащим голосом.

– П-повторяешься, – засмеялся он. – Кажется, ты уже г-говорила мне это сегодня днём…

Динка на миг прикрыла глаза и покачала головой. В руках у неё был вафельный стаканчик с мороженым, уже откусанный с краешка, и это показалось ему ужасно милым и трогательным.

– Макар, ты… реально безбашенный, – констатировала Динка; в голосе её всё ещё звенел не до конца выветрившийся испуг.

– А это п-плохо? – уточнил он невинным голосом, делая шаг по направлению к ней.

Динка как-то беспомощно улыбнулась:

– Честно? Пока сама не поняла…

– Угостишь? – кивнул он на её мороженое.

– Пожалуйста, – растерянно отозвалась она, протягивая ему стаканчик.

– Нет, – покачал головой Макар. – Вместе.

Она не сразу поняла, что он имеет в виду. Макар осторожно взял стаканчик и поднёс к её губам. Поколебавшись долю секунды, Динка всё-таки приоткрыла рот и лизнула белоснежный сливочный холмик. В тот же миг Макар потянулся к мороженому с другой стороны и тоже лизнул его. Теперь у них был один и тот же вкус на губах, одно и то же дыхание на двоих…

Чёрт, это было самое волнующее и сексуальное, что только случалось с Макаром в жизни! Он никогда даже не думал, что совместное поедание мороженого может быть настолько… эротичным. Они молча облизывали и откусывали мороженое с двух сторон, стоя практически вплотную друг к другу, и не говорили больше ни слова. Чем меньше становилось мороженое, чем чаще мимолётно соприкасались их губы, и каждое такое прикосновение прошивало его насквозь, словно электрическим разрядом.

Наконец с мороженым было покончено. Они стояли, глядя друг на друга лихорадочно блестящими глазами, и едва справлялись со сбившимся дыханием. А уже через секунду он, не выдержав, сжал её в объятиях и уже по-настоящему нашёл своими губами Динкины губы…

Они у неё были холодными и сладко-сливочными. Самый лучший на свете вкус, от которого у Макара буквально срывало крышу… И всё-таки он вложил в этот поцелуй больше нежности, чем похоти. В нём не было ничего общего с их страстным слиянием на аллее, но волновал этот поцелуй не меньше, а может быть, даже больше…

В какой-то момент ему показалось, что у Динки подкашиваются ноги, и он с сожалением разорвал поцелуй.

– Ты вся д-рожишь, – заметил он.

– Ты тоже… – отозвалась она, почему-то шёпотом. – А ещё у тебя сердце стучит как бешеное… Даже через куртку ощущается.

Она осторожно положила ладонь ему на грудь, а он накрыл её руку своей. Динка продолжала смотреть на него странным взглядом, в которым была смесь восхищения и ужаса.

– А если папа узнает?! – спохватилась она наконец. – Он меня просто убьёт…

– Не волнуйся, я скоро уйду, – пообещал он. – К тому же, т-твой отец сейчас не один, у него тоже гостья.

Красивые Динкины брови озадаченно приподнялись, а затем, расслабившись, она кивнула:

– А, ну да… наверное, это тётя Ира, да?

– П-понятия не имею, – пожал плечами Макар. – Она кто, ваша т-тётка?

– Да нет, – смутилась Динка. – Это просто я её так называю. Вообще-то это Ирина Морозова… писательница, местная знаменитость, – она улыбнулась.

– У них с твоим отцом роман?

– Ну… что-то типа того. Она неплохая, только немного… с придурью, – закончила Динка.

– К-как я? – лукаво уточнил Макар.

Динка захихикала.

– У тебя придурь немного другого рода…

Нет, это было невозможно! Не в силах терпеть, Макар снова припал к её губам с поцелуем. Она приглушённо застонала, с удовольствием отдаваясь этому поцелую – на этот раз куда смелее и откровеннее, чем пару минут назад. Её пальцы зарылись в его волосы, и он с ума сходил от этих прикосновений.

Но сейчас именно она отстранилась первой и обеспокоенно покосилась на дверь.

– И всё-таки, Макар… тебе лучше уйти сейчас. Не хочу, чтобы тебя застукали…

– Я б-буду приходить каждый день, – пообещал он. – Точнее, к-каждый вечер.

– Ненормальный, – улыбнулась она, но в этом слове больше не было осуждения.

19

И всё-таки он медлил с уходом – стоял и с интересом озирался вокруг, рассматривая Динкину комнату. Почему-то мысль о том, что это именно её комната, наполняла помещение каким-то особым уютом. Хотя в обстановке не было ровным счётом ничего слишком оригинального, всё предсказуемо и даже местами банально, обычное девчоночье обиталище: занавески на окнах в весёленький цветочек, плюшевые игрушки на кровати, шкаф, письменный стол, компьютер, яркие постеры с изображениями звёзд над столом…

– Дима Б-билан? – Макар иронично изогнул бровь. – Серьёзно?

Динка смутилась.

– Ну да, а что? Мне нравятся его песни…

На стенах висели многочисленные рамочки с фотографиями – целая галерея. Макар с нескрываемым любопытством подошёл поближе, чтобы рассмотреть. Почти на всех снимках были сёстры – всегда вместе, всегда рядом. Вот они совсем крошки, в детском саду на новогоднем утреннике: Соня в наряде рыжей лисички, а Динка – Снегурочка. Вот они в школе на первой в жизни линейке – маленькие, смешные, с огромными белыми бантами в волосах и слишком громоздкими для их роста букетами, испуганно прижимающиеся к отцу…

Макар с любопытством рассматривал фото светловолосого неулыбчивого мужчины. Очевидно, Соня пошла в него: тот же миндалевидный разрез глаз, знакомый острый подбородок… А вот и фото матери – сделанное ещё до рождения девочек. Макар даже сглотнул – до того она была похожа на Динку… точнее, Динка не неё. Интересно, каково это – видеть в одной из своих дочерей точную копию той, которую любил и которой больше нет на этом свете?

– Строгий у т-тебя отец? – спросил он.

Динка подошла к двери и заперла её изнутри на задвижку. Затем приблизилась к Макару, остановилась рядом с ним, тоже рассматривая фотографии, и пожала плечами.

– Когда как. Но вообще он нас с Соней очень любит, – горячо добавила она. – Папа ведь совсем один нас после маминой смерти поднимал, заботился… даже жениться второй раз не стал, хотя мог бы. Так-то желающие находились, несмотря на двоих детей.

– А эта… т-тётя Ира? – напомнил он.

– Да там всё несерьёзно, – отмахнулась Динка. – Она сама к нему прилипла как банный лист. Может, она и хочет за него замуж, но только папа много раз говорил нам с Соней, что никогда не приведёт в дом мачеху и чтобы мы не переживали на этот счёт. Говорю же, он очень нас любит! – убеждённо повторила она.

– Именно п-поэтому держит тебя дома взаперти… как п-пленницу, – невозмутимо добавил Макар.

– Он же не со зла, как ты не понимаешь, – вздохнула Динка. – Ему кажется, что он меня таким образом защищает.

– Именно что «к-кажется», – кивнул он. – Дин, ну это же г-глупо. Ты не маленькая девочка.

– Мне осталось дотерпеть всего лишь до окончания школы, Макар, – тихо и серьёзно сказала она. – А потом я уеду отсюда.

В сердце кольнуло.

– Уедешь из Светлоградска? – переспросил он, хотя прекрасно расслышал с первого раза.

– Ну да. Куда-нибудь… как можно дальше. В Москву… или в Питер…

– В П-питере живёт твой бывший? – спросил он вдруг; удушающая ревность поднималась откуда-то из самых потаённых глубин его души и слепила до кровавой пелены перед глазами.

Она удивлённо взглянула на него.

– Да это тут совсем ни при чём! Он меня совершенно не волнует.

Макар сделал глубокий вдох. Спокойствие, только спокойствие… Не надо вспоминать её бывшего. Не надо думать о том, что между ними было. Не надо…

– А кто волнует? – хрипло спросил он, делая шаг ей навстречу.

Сейчас она стояла перед ним в одной лишь маечке на бретелях и коротких шортах, и он буквально пожирал её глазами. Динка, застеснявшись его откровенного взгляда, обхватила себя за плечи, словно пытаясь закрыться.

– Макар, послушай… – начала она нерешительно. – Ты мне очень-очень нравишься. Просто ужас как, – робко добавила она. – Но ты слишком… форсируешь. Мне страшно от твоей скорости. Ты вообще меня иногда пугаешь.

– Ты меня б-боишься? – уточнил он.

Динка закусила губу и задумчиво покачала головой.

– Нет, не тебя… скорее – за тебя. Ты какой-то… реально без тормозов.

Макар шумно выдохнул и взлохматил себе волосы.

– Да нет, я вообще-то нормальный, – сказал он уже более-менее спокойным тоном. – П-просто… ты такая, что я не могу удержаться.

– Какая? – улыбнулась она.

Охрененная. Самая лучшая. Крышесносная. Бомбическая. Сексуальная.

Но вслух он только деликатно сказал:

– К-красивая.

Динка улыбнулась так, словно слышала это впервые – с радостным недоверчивым удивлением. По идее, с такой внешностью её должны просто забрасывать комплиментами с утра до ночи… Хотя какие там комплименты, усмехнулся Макар про себя, вспомнив тупые подколки одноклассников. Максимум, на что их хватало – так это обозвать Динку толстожопой или, подобно Тяпе, потребовать минета, намекая на её пухлые губы. Дебилы, что с них взять! Просто дебилы. Уровень первоклассников: если тебе нравится девочка, значит, для привлечения внимания надо как можно больнее дёрнуть её за косичку, обозвать или поставить подножку…

– Ты очень красивая, – повторил он твёрдо. – Самая красивая из всех, к-кого я знаю.

В куртке становилось жарко. Так хотелось скинуть её к чертям собачьим и никуда не уходить, остаться в этой уютной маленькой комнатке до утра! Искушение было слишком велико, но Макар с усилием преодолел его. Нет, нельзя было так рисковать… Он и впрямь становился каким-то безумцем в Динкином присутствии, в чём-то она была права.

Вдруг Динка изменилась в лице и схватила его за руку.

– Что… – начал было Макар, но она приложила палец к губам, давая ему знак замолчать, и прислушалась.

За дверью отчётливо послышались чьи-то шаги, а ещё через секунду начала поворачиваться ручка двери.

Динка побледнела.

Ручка покрутилась туда-сюда, а затем из-за двери раздалось приглушённое:

– Дин?.. Ты чего там закрылась?

Это был голос Сони.

Глаза Динки испуганно заметались, словно она прикидывала, куда можно прямо сейчас спрятать Макара. Под кровать? В шкаф? Он жестом призвал её успокоиться и бесшумно подскочил к окну, а затем сделал Динке знак, чтобы она подала голос.

– Я… сейчас, Сонь, – нервно сглотнув, отозвалась она, наблюдая, как Макар распахивает окно и вскакивает на подоконник. – Минуту!

– Что ты там делаешь? – удивилась Соня.

– Я… переодеваюсь, – ляпнула Динка наобум.

Макар быстро положил ладонь на Динкин затылок и притянул её к себе; в последний раз коротко и быстро поцеловал в губы – адреналин усиливал остроту ощущений – и, примерившись, прыгнул в темноте на дерево.