Три года… а дальше куда дорога?

Любовь даёт возможность быть счастливым. Что бы мы ни говорили, но, пока вращается планета, люди мечтают о любви, ждут встречи с ней, радуются и волнуются, когда она открывает двери в их сердца. Она делает нас лучше, выше, пробуждает творчество. Сколько себя помню, у меня трепетное отношение к этому чувству. В детстве я радовалась ему беззаветно, ощущая его везде и во всём. Оно было естественным, как сама жизнь. В юности читала и мечтала о нём. Взрослея, влюблялась, ловя миражи и путая их с любовью.

С годами, не переставая верить в любовь, я стала учиться отличать её от всего прочего – влюбленности, страсти, желания спастись от одиночества. Много пишу о любви, рифмуя мысли о главном.

 
Любовь я не спешу искать.
Придёт сама, остаться чтобы,
Чтоб радовать и удивлять,
Поддерживать и вдохновлять,
Ошибки чтоб мои прощать,
Не обижать и понимать,
Не обещая, исполнять,
Другим меня не отдавать,
Чтоб вместе каждый день встречать…
И чтобы сделать мир особым.
 

Приехав в Москву за счастьем, я перестала искать любовь. Дело не в городе. Думаю, просто повзрослела. Зачем искать то, что уже живёт в сердце? Осознав это, я просто продолжила жить. Сердце само всё понимало…

А ещё я решила попрощаться с прошлым, которое давило и никак не хотело отпускать. Я привезла его в столицу в чемоданах с платьями и посудой. Зачем? Кто бы знал, зачем мы готовы терпеть боль воспоминаний и вчерашних обид. Почему не отпускаем их, далеких и уже чужих. Почему мешаем им и себе дышать свободно? Кто бы знал. Вспоминала того, с кем когда-то мечтала состариться. Мы были такими молодыми и не хотели видеть, что совсем не из одного теста. Считали, что кроме чувств, подогреваемых юностью и наблюдателями нашего студенческого романа, для счастья ничего не нужно. Ошибались. Сейчас я редко о нём вспоминаю, хотя три года вместе – немало. Для радости, для попыток стать близкими людьми и для того, чтобы понять – не получилось, хватит.

Три года в одной постели. А может, и дольше. И это прекрасно. В счастливых семьях, которые одинаково счастливы, как однажды замечено известным писателем. А у нас было по-другому. О плохом не хочу вспоминать, скажу только, что настал момент, когда я больше не хотела встречать с ним рассвет. День подбрасывал свои заботы. А потом приходил вечер, когда хотелось согреться. И не думать о том, что будет утро, обнажающее суть вещей и событий, заставляющее думать. Думать часто неприятно. Менять что-то – страшно.

И продолжалась жизнь. Встречи, совместные прогулки и обеды, ночи и дни. Без неожиданностей. По ощущениям это длилось долго, три бесконечных года. Со временем появилась она, обхватила наши плечи, тихо улыбаясь, обвивая цепкими пальцами. А звали ту, которая согревала два вчерашних одиночества, считающих себя парой, – Привычка. Она коварная. Со временем я всё четче начала осознавать, что мы не нужны друг другу, что пора доставать чемоданы из шкафа, прощаться с жизнью, наполненной взаимными упреками, желать друг другу счастья и уходить, не забыв погасить свет.

Всё просто. Но… О себе давала знать Она, серый кардинал, ожидающий на скамейке запасных до тех пор, пока соблюдаются правила её игры. И леди по имени Привычка шла на всё, чтобы оставить нас, совсем несчастливых двоих, вместе. То она переодевалась в наряды старшей сестры, Любви, то пугала приходом одиночества, то, как бы невзначай, заставляла посмотреть фотографии с кусочками отпуска, где было хорошо. Возможно, я сдалась бы, перестав бороться. А она бы праздновала победу. Но даже она иногда проигрывала. И в один из пасмурных осенних дней я вплотную подошла к черте невозврата, перешагнула её и, взяв с собой воспоминания и чемоданы, ушла в дождь… Чтобы не возвращаться…

Было страшно. Очень. Но оставаться и жить без любви – страшнее. А ещё я не могла и не хотела врать. На берегу наших отношений с моей студенческой влюблённостью, Кириллом, я пообещала ему быть честной. Наши диалоги были наивными, наполненными юношеским максимализмом и чем-то ещё, уже не помню:

– А ты никогда мне не изменишь? – Кирилл любил задавать вопросы, изучая мои ответы.

– Нет. Если однажды пойму, что всё, точка, ты первым узнаешь об этом. И уйду от тебя.

– К другому?

– От тебя, Кирилл. Это главное. Понимаешь?

Он понимал. Но вряд ли осознавал. Не знаю, кто его этому научил, но у Кирилла была полная уверенность в том, что, если он поселился в моём сердце и паспорте, можно делать всё, что угодно. Никуда не денусь. Кирилл был в этом твёрдо убеждён. Даже когда, устав бороться с непониманием и болью, я сказала ему, что ухожу, он не сразу поверил.

Не умею играть в чувства и жить понарошку. Уходя, ушла, пожелав счастья, оставив воспоминания, фото и стихи о нас, так и не ставших единым целым.

 
Три года в одной постели,
Три года в одной кровати.
Встречали, скучали, ели,
Пока не решили: «Хватит».
 
 
Три года в одной постели
Запомнили мы и Вечность.
Встречали, скучали, ели,
Теряя свою беспечность.
 
 
Удобно, легко, приятно,
Спокойно всё так сложилось.
Лечили на сердце пятна
И жизнь понимать учились.
 
 
И злились, ругая будни,
Политиков на экране.
Нам было совсем нетрудно.
Мы строили планы. Рано.
 
 
Три года в одной постели…
А дальше куда дорога?
Всё, кроме любви, имели.
Расставшись, грустим немного.
 
 
Три года в одной постели
Прошли. Чемодан в прихожей.
Встречали, скучали, ели…
Забудешь меня? Я тоже…
 

Вспоминаю? Иногда. Время внесло коррективы, обиды зарубцевались, боль расставания перетекла в новые мечты. Снова верю, надеюсь и желаю Кириллу счастья. Не со мной…

Держи ровно спину

Осень и страхи большого города брали своё. На меня напала тоска. Без очевидного повода. Кто-то в таком случае сказал бы, что дело в гормонах. Бабушка из старого анекдота поделилась бы фразой: «Корову бы ей. А лучше двух». Кто-то поделился бы рецептом от хандры. Как бы то ни было, тоска подкралась, и я не могла ей сопротивляться. Мысли о неопределённости, боязнь одиночества, страх перед завтрашним днём начали мучить. Не помогали позитивные книги по психологии, весёлые фильмы. Ничего не помогало. Я сдалась в лапы тоски, она ликовала.

Хотелось сжаться, спрятаться и плакать вместе с грустной поздней осенью, поселившейся в душе и на календаре. Казалось, это будет бесконечно, и маленький ёжик, забравшийся за пазуху и царапающий где-то там, в груди, превратится в большого ежа, и станет совсем невыносимо. Чего мне хотелось? Всего и ничего одновременно. Порой отчаянно мечталось, даже улыбка появлялась, такая, как в детстве при виде коробки шоколадных конфет. А потом, когда понимала, что эти конфеты просто показали и пообещали открыть на день рождения, который непонятно ещё когда наступит, хотелось топнуть, заплакать или даже требовать. Но… С конфетами всё-таки было проще. Их обычно открывали раньше дня рождения. А взрослые «сладости-радости» не всегда быстро находились. Может, стоили дороже, а может, я их отпугивала чем-то. Не знаю. Знаю только, что состояние это нерадостное. Посещает оно многих, не обошло и меня стороной.

Однажды, осенним дождливым вечером, я шла домой, бесконечно думая о том, как выкарабкаюсь из цепких лап тоски, и поймала себя на мысли, что в тот самый момент делала всё, чтобы подольше задержаться в грустном амплуа. Удивилась. Что это за глупость такая? Даже разозлилась. Как так? Да, я стараюсь, стараюсь. И работаю, и в спортзал хожу, и на английский, и гулять. В общем, стандартный набор занятий девушки, стремящейся быть успешной. Неужели я хотела быть грустной и несчастной? Столько мечтала, строила планы, даже доску желаний повесила над кроватью. И ничего не происходило. Ну никак. Не работали, получается, ни сила желаний, ни их доска.

Дождь меня совсем расслабил, поняла, что он – алиби, даже если расплачусь, спрячу зонт, и пусть прохожие думают, что это дождь, и никто другой, уселся на щёки. Минут пять я себя жалела и, кажется, даже удовольствие какое-то от этого получила. Сомнительное удовольствие, но всё же. А потом решила посмотреть на себя со стороны. Просто представить, что лечу над мокрым городом и наблюдаю, как та я, которая плачет, шла домой. И подумать: «А какая она со стороны: симпатичная или не очень? Хочется ли подлететь к ней, заинтересоваться её жизнью, захотеть задержаться с ней рядом?»

Не хочется этого писать, но мне, летящей над домами и обстоятельствами, та я, которую, между прочим, в тот вечер видело немало прохожих, совсем не понравилась. Ни капельки. Единственное чувство, которое она во мне вызвала – жалость. Неприятно, но… Как могла понравиться девушка с опущенными плечами, растекшейся по щекам тушью и измученным несбывшимися мечтами взглядом? А ведь если объективно, она вполне симпатичная, и жизнь ей не раз улыбнулась. Почему тогда, глядя на неё, хотелось не подойти, а обойти? И не только мне…

Так мне, лёгкой и летящей, стало за себя обидно. Я крикнула: «Держи ровно спину!» Кричала, кажется, очень громко, а услышала только подходившая к дому вторая я, узнавшая внутренний голос. Тем временем, понаблюдав за собой, я вернулась и почувствовала, как расправляются плечи, как будто крылья, которые решила после полёта оставить (вдруг пригодятся), мешали сутулиться. И плюс – я улыбнулась. Просто так. Я не знала, когда сбудутся мечты и сбудутся ли, не знала, чем буду жить и дышать завтра. Мне просто стало хорошо. А в голове звучал голос: «Держи ровно спину!»

Придя домой, открыла блокнот и написала строки, которые перечитываю, чтобы не забывать, как важно помнить, что за спиной живут крылья и им трудно лететь, когда я опускаю плечи…

 
Когда утрачен смысл и покой
И вас как будто нет наполовину,
Когда получен мат в игре с судьбой —
Совет простой: «Держите ровно спину!»
 
 
Когда удача в вас не влюблена,
От дома вам достались только брёвна,
На горизонте грустный вид – стена, —
Раз есть спина, её держите ровно!
 
 
Муку в пустых не мелят жерновах,
И из пустых колодцев не напиться,
Где было семя, там растёт трава,
Где ливень был, там радуга случится.
 
 
На слабых крыльях птица не летит,
Из сердца камни постарайтесь вынуть.
Не дай вам Бог сломаться по пути.
Отбросьте боль… Держите ровно спину!
 

Ушла ли боль навсегда? Нет. Забыла ли тоска мой адрес? Ответ отрицательный. Конечно, я знала, что не раз ещё в жизни будут страхи, нехорошие мысли. Избавиться от них полностью вряд ли возможно. А вот перестать уделять им много внимания вполне в моих силах. А держать ровно спину – вообще неотъемлемый атрибут успеха. С тех пор как появилось это стихотворение, осанка – предмет моей гордости. Могу плакать, переживать, с кем не бывает. Но спину держу ровно. Может, поэтому тоска не любит надолго у меня задерживаться?

Загадочный пикапер Артём

В тот самый вечер исправления осанки я позвонила подружке Вике. Мы выросли в одном городе, а встретились в Москве. Так бывает. Прогулка обещала быть интересной. Взяв с собой хорошее настроение, ехали в такси и смеялись, решая, какое место в эту ночь осчастливим своим присутствием. Мы были на одной волне, поймав настроение «И жизнь прекрасна, и мы прекрасны». В сияющем неоновыми огнями клубе быстро окунулись в его атмосферу, пропустив через себя иллюзию свободы и эйфорию ночной жизни…

Он подошёл к нам немного неожиданно, прервав беседу обо всём и ни о чём. Был ли Артём, как он представился, красивым? Нет. Но что-то ощущалось в нём такое, чего на тот момент мне так не хватало. Мужская сущность. Все остальные качества и желаемые черты характера я придумала сама, без его помощи. А ещё меня покорил его голос, низкий и обволакивающий. Ах да, он был с другом Димой, которого я даже не заметила, попав под очарование Артёма. После первого приветствия Дима присел рядом с Викой, что-то ей рассказывал, пытаясь понравиться, а мы с Артёмом вышли в холл, где он эффектно усилил произведённое впечатление. Говорил так, что хотелось верить:

– Знаешь, я не люблю шумные вечеринки, но сегодня собрались с друзьями, идти не хотел. И вот встретил тебя… Ты сделала мой вечер. А может, и не только вечер…

– Ну, это случайность. Могли бы и не встретиться. Мы тоже не собирались конкретно в это место.

– Случайности не случайны…

Как он это сказал, проведя кончиками пальцев по моей руке, внимательно заглядывая в глаза, а заодно и куда-то глубже. И я, прочитавшая сотни книг по психологии, в тот момент не смогла ничего понять. Может, и не зря мама советует их сжечь, раз они мало чему меня научили.

Артём проводил меня, взрослую и уверенную в себе снаружи, и восхищённую девочку внутри, к нашему столику. Попросил номер телефона, не обещая перезвонить, и ушёл.

Как только мы с Викой остались одни, она начала засыпать меня вопросами. А я улыбалась и говорила, что он классный, этот Артём… Прошла неделя ожидания его звонка и бесконечных обсуждений с Викой. Моя смелая подружка, оказывается, успела взять у Димы номер, сама ему позвонила, и уже в начале недели у них было первое свидание, после которого мы несколько вечеров обсуждали их встречу. Как это обычно бывает: «А ты что? А он что?»

В следующие выходные мы снова встретились: те же и там же. Дима позвал Артёма, Вику и меня туда, где неделю назад мы познакомились. Артём опять был великолепен, говорил низким голосом, улыбался, погружая меня в мир грёз. Сказал, что ждал моего звонка, не объясняя, почему не позвонил. Под звуки музыки я тонула в нём, оставив на берегу спасательный круг. Бесконечно счастливый вечер перетёк в ночь, пора было расставаться, я думала, ненадолго.

Не перестаю удивляться тому, как стихи отражают мою реальность. В ночь знакомства с Артёмом в голову пришло стихотворение, каждая строчка из которого оказалась кусочком нашего с ним сюжета.

 
Подарите мне капельку нежности,
Обнимите тихонько за плечи.
Быть любимой – закон неизбежности,
Но от этого как-то не легче.
 
 
Не спрошу даже имени, отчества.
Это просто безликая малость.
Всё несложно, и знать мне не хочется,
Как на вашем пути оказалась.
 
 
Говорите словами красивыми,
Не волнуйтесь, не стану им верить.
Мы немножко побудем счастливыми.
Или долго… непросто измерить.
 
 
Ночь. Гирлянды смешались со звёздами,
На проспекты нанизаны фары.
До свиданья! Остаться? Не поздно ли?
Горек вкус несложившейся пары.
 
 
Подарили мне капельку нежности
И за плечи тихонько обняли.
Расставанье – закон неизбежности.
Вы меня, не найдя, потеряли.
 

В душе я сразу понимала, что всё, что мы подарим друг другу – капелька нежности. И что-то ещё, что отчасти забудется, отчасти останется. Как пойдёт…

Что хорошего принесло нам знакомство? Каждому своё. Он ловил мои восхищённые взгляды, производя впечатление. А я поверила в то, что встретила настоящего мужчину. У нас было всего несколько встреч, всегда по вечерам. Он дарил цветы, рассказывая о своих мнимых подвигах, я слушала, боясь и так желая ему верить. Засыпала с мечтами под подушкой. Утро смахивало с ресниц сон, постепенно растворяя иллюзии в реальности. Прислушиваясь к разговорам Артёма, замечала, что он повторяется. Шутки оказались не остроумными, а заученными, плюс через несколько встреч они пошли по второму кругу. Цветы? Они оставались неизменно прекрасными, в отличие от всего остального. Ещё я поняла, что нежность Артёма была постановочной. Что бы он ни делал, всё было чересчур. Слишком красиво ухаживал, говорил нереальные комплименты, с чрезмерной галантностью открывал дверь машины, а один раз даже перенёс меня через лужицу, в которой негде было бы плавать даже мухе, если бы она это любила.

Ещё он строил на меня планы, точнее, делал вид, что строил, вводя в ступор и безмерно этому радуясь:

– Жень, помнишь, ты говорила, что подумываешь сменить работу?

– Да. И что?

– Я просто подумал, может быть, ты будешь искать работу в районе метро Киевская?

– Зачем?

– Ты же знаешь, я решил жить отдельно от родителей. У них много комнат, бассейн. Но я хочу самостоятельности. В двадцать пять могу это себе позволить, – я еле сдержала улыбку от такого хвастовства. – Ты мне нравишься, и мы можем жить вместе, если ты, конечно, не против.

– Вместе? Артём, мы знакомы, насколько помню, две недели.

– Да. Это лучшие две недели в моей жизни. Я понял, что больше не могу без тебя жить. И хочу снять нам квартиру.