– Это почему же? – вскинулся Игнат.

– А то не знаешь? Она же для них свет в окошке. Аксинья-то рожала несколько раз, все мальчишки были. Но умирали почти сразу. А девчонка последняя родилась и, вон, в какую красавицу выросла. Одна дочка, хозяйство у них опять же справное. Одних коней, говорят, пять штук на дворе стоит, один другого лучше. К ним ни сегодня-завтра сваты толпой пойдут. Пока ждешь ее восемнадцатилетия, уведут девку-то.

– Вот ее и просватаем! – решительно заявил вдруг старший Рогозин. Видно зацепило его, что кто-то может ему противиться. – Пойдет тебе такая невеста?

– Батя! Да вы что? – сын развернулся к родителям. – Она же дитё совсем!

– Ничего. Зато воспитание путёвое. И одна дочка у родителей. Это тоже не лишне. Вобщем, мое слово такое! – решительно заявил Игнат Терентьич, явно позабыв о том, что недавно еще давал волю сыну в выборе невесты.

Мать только вздохнула и недоверчиво покачала головой.

* * *

Когда ко двору Сторожевых подъехали сваты, Аксинья выронила из рук ухват. Растерянно глянула на мужа, подшивавшего у печки валенок.

– Артем! – только и выдохнула женщина, побледнев.

– Ну, ладно, ладно, – успокоил ее супруг, откладывая работу и поднимаясь, – время, знать, пришло.

Дарёнка была в своей светелке, вышивала рушник. Услыхав грохот на кухне, подняла голову от шитья.

– Мама? – спросила громко.

– Сваты идут, доченька, – дрогнувшим голосом ответила мать.

Девушка подхватилась с места, заметалась по комнате, только толстая длинная коса замелькала за ее спиной. Сваты! За нею?! Да как же это?! Ведь и не спрашивал никто позволения, никто из парней даже словом не обмолвился о сватовстве!

Знала Даша, что хороша собою, знала и о том, что хозяйство у них крепкое, а значит и отец с матерью не поскупятся с приданым. Стало быть, по всем статьям невеста она на селе завидная, хоть и девок в нем пруд пруди! Но не думала девушка, что все случится так, что не успеет она вдоволь погулять с подругами, не успеет ее сердечко дрогнуть и испытать первой любви. А тут уж прямо сразу – замуж!

Пометавшись по комнате, забилась Даша в угол к кровати, уткнулась головою в стену. Господи! Да как же это так, а? Ну почему же так быстрехонько-то?

Ее девичьи уста еще и поцелуев-то толком не знали… Пальчики коснулись губ. Ах, Даша, Даша! Неправду ты говоришь! Помнила она, до сих пор помнила сочный тот поцелуй, что случился несколько дней назад на реке. И, вспоминая, каждый раз млела, и щеки ее розовели. Матвей… Глаза-то у него какие огромные, как два колодца глянули на нее сверху в тот день. И утонула в них Даша…

Больше Матвея Рогозина она ни разочку даже не видела. Подружка Верочка, оказывается, видала, как он целовал Дашу. И то, что у той щеки стали розоветь кстати и некстати, она тоже заприметила. Пригляделась к Дарёнке.

– Неужто ты влюбиться в него надумала, а, подружка моя?

– Ну что ты такое говоришь! – фыркнула девушка.

– Всем он, может, хорош, только сказывают, что с Еленкой Милютиной у него любовь.

Кто такая Милютина Дарёнка знала, и про Матвеевы похождения туда не было для нее новостью, но тут впервые слова подруги неприятно царапнули где-то внутри. Отчего же вдруг?

Даша снова осторожно тронула губы, словно на них до сих пор еще хранился след от того поцелуя… Что же, выходит – прощай, Матвей? Хоть и не было ничего между нами. Ты-то сам, может, и не помнишь ничего даже, только девичье сердечко дрогнуло…

«А что это я вдруг так распереживалась? Почему так решительно распрощалась со своею свободой? Неужели тятя с мамою поспешат выдать меня за первого же жениха? Я, что, с лица дурна, или в девках засиделась? И неужто никто моей воли не спросит? А ну-ка, дурочка, успокойся, послушай лучше, кто вообще там пришел!»

Сваты между тем прошли в горницу, перекрестились на образа в красном углу, произнесли все слова по обычаю. У вас, мол товар, а у нас, стало быть, купец. Отец с матерью ответствовали им и пригласили к столу. Все чин по чину. Вот только Артем Сторожевой с удивлением поглядывал на пришедших. Это ж надо, кого в его избу занесло! Не ожидал, никак не ожидал!

Выслушали сватов. Родители Даши переглянулись. Ну что ж… Настало время звать дочь. А Дарёнка все никак не могла справиться с волнением, не поняла даже, что за жениха славят в передней комнате. «Кто бы ни был, все равно откажу!» – решила она напоследок, услышав, что ее зовут. «Не должны тятенька с маменькой меня против воли замуж отдать».

Поправила юбку с кофтой, перекинула косу на грудь. И шагнула в комнату. Опустив глаза в пол, поздоровалась. И лишь потом Даша подняла голову. На лавке сидели сваты и… Матвей Рогозин. Увидав его, девушка едва сдержала удивленный возглас. Лишь руки поймали кончик длинной косы и затеребили русую прядь.

– Вот, доченька, нежданно – негаданно к нам какие люди нагрянули… – вздохнул отец. – Хоть мы с матерью и говорим им, что рано тебе замуж идти. Но против воли твоей, дочка, не пойдем. Как решишь, так и будет.

Зарумянились Дарёнкины щеки. Матвей Рогозин глянул на девушку. Ну куда же ей замуж! Вон, какая юная да свежая, словно зорюшка морозная. Хороша, кто ж спорит. Да куда…

Додумать Матвей не успел. Сваты снова приступили к своим обязанностям, наговорили всякой всячины, славя жениха и его семью.

И вот, наконец, все стихло. Аж слышно стало, как тикают ходики на стене. Все ждали Дашиного ответа.

А она сжала вдруг руки на груди, хотела что-то сказать… и метнулась в свою светелку, только коса колыхнулась за спиной.

Матвей с явным облегчение вздохнул. Это хоть и не явный отказ, но и не согласие. Родители Дашеньки тоже так подумали. Сваты лишь переглянулись. Подождали немного. Потом хозяин дома многозначительно посмотрел на жену. Аксинья поднялась с лавки и пошла за дочерью.

Даша бросилась на грудь матери. Та принялась ее успокаивать, гладила по спине, приговаривала:

– Ну, что ты, милая, чего испугалась! Никто же тебя против воли не отдаст. Привыкай, доченька. Вон ты у нас с отцом какая красавица выросла! Не одни еще сваты придут.

Но Дарёнка вдруг замотала головой. Мать, не понимая, отстранила ее от себя, глянула на дочь.

– Нет, мама. Прости меня. Только… я… согласная.

Долго мать смотрела на свое дитя. Не отговаривала и не соглашалась с Дашенькой. Просто пыталась понять, почему та такое надумала. Хорошо ведь ей было в отчем доме, она любила родителей, и они ее любили. Только-только дочь вошла в девичью славную пору, когда женихи должны появиться! А она нА тебе – и сразу же первым же сватам согласие дать готова. Неужто чем-то зацепил ее Матвей Рогозин? Да ведь не разу никто их вместе даже не видал, он по их улице разве раз в год и проезжал… То, что семья Рогозиных путная, хозяйство крепкое – это всем было известно. И про самого Матвея худого было не слыхать…

– Ну, что ж… Надумала, так надумала… – Аксинья вздохнула. Поправила на Дарёнке кофточку, пригладила волосы. Поцеловала дочку в лоб и перекрестила.

– Выйди, сама скажи свое решение.

Аксинья вернулась в комнату, чуть заметно кивнула мужу, села рядом с ним. Через минуту вышла Даша. Вздохнула глубоко. И, не глядя на Матвея, дала свое согласие.

Сваты мигом оживились, обряд пошел дальше своим чередом. Один Матвей сидел на лавке, словно получив обухом по голове. Не ожидал. Ой, не ожидал он от девчонки согласия! Переведя дух, он посмотрел на девушку. Ну что ж, невеста, гляди, твоя воля…

Даша поймала на себе его взгляд. И не увидела в нем никакой радости, разве что удивление одно. Но она и не ждала от этого парня никакой влюбленности. А тот поцелуй… Да подумаешь, что поцелуй? Ему-то наверняка все равно кого было тогда целовать. А вот она… Даренка знала, что спешит с замужеством, но ее невыносимо тянуло к этим серым немного насмешливым глазам, к его сильным рукам и широким плечам. Она до сих пор помнила тяжесть его тела и то, как бережно он приподнялся, чтобы не придавить ее…

* * *

Свадьбу справили на Красной Горке. Широко гуляли, весело. Под крики «Горько!» молодые вставали и лишь касались друг друга сухими от волнения губами. А гости любовались красивой парой, даже самые привередливые не могли не признать, что давно не видали таких красивых молодоженов. И, что греха таить, многие не только девушки, но и молодые бабёшки даже завидовали Даше Сторожевой – ведь такого мужа, как Матвей Рогозин, далеко не каждой Бог послать может.

Но вот первый день гуляний подошел к концу. Под веселые смешки и многозначительные напутствия молодых проводили на ночлег. Свадьбу гуляли в доме невесты, а в первую брачную ночь их отправили к Рогозиным.

Вот и остались молодые супруги вдвоем. Но не кинулся к юной жене Матвей, не сжал ее в пылких объятьях. Молча прошел по комнате, снял с широких плеч пиджак. Даша вообще застыла испуганной птицей у порога. Вот и все, кончилась сказка, которую она сама себе зачем-то придумала. Именно сейчас она поняла это. Поняла, да поздно. Ничего не воротишь назад и не сбежишь теперь из этой светелки. На большую кровать, заправленную вышитым ее же руками бельем, Даша старалась вообще не смотреть.

– Чего стоишь, – Матвей заметил замершую жену, – иди, не бойся.

Даша густо покраснела, заметив, что он начал раздеваться. Матвей, словно почувствовав на себе ее взгляд, обернулся. Даша не удержалась и развернулась к двери. Матвей усмехнулся. Стянул одежду и, оставшись в одном исподнем, прошел к керосиновой лампе, убавил фитиль.

Скрипнула за спиной Даши кровать – муж лег.

– Ты меня, Даша, не бойся, я тебя не обижу. Одного не пойму – чего ты замуж за меня пошла? – произнес он через минуту.

Даша выпрямила спину, осторожно начала снимать фату. Стараясь не смотреть на мужа, она разделась, повесила свадебный наряд и подошла к кровати. Когда она нырнула под одеяло, Матвей погасил лампу совсем. Некоторое время они лежали в темноте.

– Устала? – спросил он тихо.

– Ага, – почти шепотом ответила Даша.

Матвей, закинув руки за голову, лежал рядом. И чувствовал он себя в этот момент по меньшей мере странно. У него не было ничего к этой девочке, разве что помнился тот сочный поцелуй на горке. Красивая, молоденькая девчуха… Его-то, понятное дело, батя и так бы женил, не на Даше, так на ком другом, лишь бы от Еленки отвадить. А вот она-то отчего в замужество кинулась, словно впопыхах? Ничего ведь не было такого, что могло ее толкнуть на это… Если влюблена была в кого, да в отместку за невнимание… А что, и девки да и парни порой такую глупость совершают. Думают, что отомстили обидчикам, а сами потом еще больше запутываются.