Глава 7

Александр и Виктор ушли наверх. Я осталась на месте, стараясь казаться невозмутимой. Все же Романа после вчерашнего страха, пережитого в машине я побаивалась.

Безмятежно улыбнувшись, парень попытался взять меня под руку, я отшатнулась. Сделав вид, что не заметил моего движения, он открыл и придержал для меня дверь:

– Приглашаю на прогулку, – перед его белозубой улыбкой трудно было устоять.

Невольно улыбнувшись в ответ, я вышла на улицу и постояла, оценивая вид. Даже не подозревала, что зелень может быть такой разнообразной и красивой!

Спустившись с крыльца, мы свернули на боковую дорожку. Она была выложена серыми неровными плитами разных оттенков. На газоне зеленела и пушилась травка. Цветы тянулись вдоль тропы. Кусты смородины и крыжовника составляли причудливый узор живой изгороди.

Я глубоко дышала, стараясь не психовать. Ром шел рядом, глядя себе под ноги.

Погуляв по саду полчаса, мы дошли до фонтанчика. Низкую керамическую чашу бассейна, наполняла прозрачная вода, тонкие струйки вырывались из бортов и встречались в центре фонтана, на каменном шарике размером с арбуз.

Здесь было очень спокойно. Мне не хватало этого спокойствия. Я присела на каменный борт и опустила руку в воду. Совсем рядом на корточках устроился Ром. Он вновь втянул воздух и прикрыл глаза от удовольствия. Я не стала медлить – возможно, это мой последний шанс получить правдивый ответ на вопрос.

– Ром, а вы кто?

Парень тряхнул головой и искоса посмотрел на меня:

– Странный вопрос.

В его голосе не было угрозы или страха, скорее любопытство.

– Я просто заметила разные мелочи, – пожала я плечами, пытаясь продемонстрировать спокойствие, которого не испытывала. – В парке ты шел ко мне так, словно точно знал, где я сижу. В кафе принюхивался к мясу. И между собой вы разговариваете, очень тихо, я не слышу, а у меня очень тонкий слух.

Я перевела дыхание и упрямо продолжила, оглянувшись на величественное здание за спиной:

– Дом дорогой, но выстроен совсем недавно. Даже сад еще не прижился! Под деревьями видны сетки для посадки крупногабаритов. Кроме того, я же вижу, что все вы меня… нюхаете!

Ром засмеялся и, наплевав на чистоту фирменных шорт и белой футболки, плюхнулся на траву и закинул руки за голову.

– Молодец! Мы бы и сами тебе со временем все рассказали. А может, даже показали бы. Но ты нас опередила!

Мужественно стараясь не обращать внимания ни на подчеркнутую тонким хлопком грудь, ни на выставленные напоказ крепкие мышцы рук, я повторила:

– Так, все-таки, кто вы?

– Мы – оборотни, – спокойно ответил Ром, в этот момент похожий скорее на огромного кота, который жмурится от удовольствия и потягивается в солнечных лучах. Приоткрыв один глаз, он и подмигнул мне. – Почеши животик, а?

Оборотни? Я закашлялась, ну и шуточки! Они всех гостей так разыгрывают? Не поддамся! И посмотрела на парня, прищурившись:

– А где шерсть?

Роман перевернулся на живот, снизу-вверх заглянул мне в глаза.

– Не сейчас. Ты все еще напугана, сердце стучит и запах… – Он вдруг озорно улыбнулся и подмигнул, – вдруг решишь на хвост наступить? Или носочки связать?

Делая вид, что ожидаю немедленного превращения, я не выдержала и засмеялась. А потом, неожиданно для себя, зачерпнула пригоршню воды и брызнула ею на этого хулигана! Он тут же подпрыгнул и завопил:

– Неблагодарная девчонка! Я ей ужин приносил, а она меня – водой!

Я взвизгнула и помчалась по лужайке, придерживая одной рукой длинный подол. Ром преследовал меня, с громким смехом, грозя поймать, зацеловать до потери пульса, или унести в логово.

Глава 8

В окне второго этажа большого дома колыхнулась штора.

– Вот видишь, они уже подружились, – удовлетворенно сказал Александр. – Ромка у нас молодец!

– Вовсе нет, – хмуро ответил ему Виктор. – Не подружились они. У Насти стресс, а он пытается помочь ей скинуть напряжение. Сам знаешь, нам нужна передышка. Разговор вышел непростой!

– Ты составил очень хороший контракт! Указал все бонусы и гарантии! О таком любая на ее месте может только мечтать! – постарался утешить брата Сан.

– Все так, но эта девочка – не юрист. Она будет решать сердцем. Зато повод опасаться за свою жизнь у нее уже есть.

– А я сразу предлагал вам не устраивать шоу. Просто выкупить у отчима. Там такое чмо, за десятку удавит.

– Она уже совершеннолетняя, Сан – Вик повел плечами, словно сбрасывая невидимый груз, – я хочу быть уверен, что она понимает, что здесь происходит.

– Дело твое. – Александр недовольно сморщился, глядя, как Роман догнал Настю, и попытался подхватить на руки. Девушка вскрикнула и вывернулась, больно ударившись о землю. – Настя нам не доверяет.

– Она права. Мы тоже ждем от нее подвоха.

– Я все проверил, ничего криминального там нет.

– Сан, ты как всегда мыслишь узко. А если девочка сорвется? Решит покончить с собой?

– А охрану зачем держим? Устрою своим бездельникам тренировку.

– Хорошо, – Виктор еще раз взглянул на младшего брата, уносящего девушку в дом, и отошел к столу, – время на размышление у нее есть.

* * *

Гоняя меня меж деревьев, Ром успевал рычать и смеяться. А потом вдруг одним прыжком приблизился и протянув ко мне руки схватил за талию. Я дернулась в крепком объятии, выкрутилась и полетела на землю! Выставив перед собой сжатые в кулаки ладони.

Удар оглушил меня, а через секунду пришла боль. Слезы потекли из глаз.

– Настя, что с тобой? – парень бережно прикоснулся руке. Рассматривая набухающую кровью дорожку.

– Все хорошо! Это просто ссадины! – Роман просто лизнул ободранную кожу от локтя к запястью.

Я так удивилась, что перестала рыдать, слезы просто тихо катились по щекам:

– Что ты делаешь? – выдавила кое-как, борясь с желанием отдернуть руки.

– Залечиваю ранку. Слюной, – усмехнулся блондин, продолжая свое дело.

Я поежилась, но дождалась конца процедуры. Ветерок быстро высушил влажную кожу. Ром встал и протянул мне руку:

– Вернемся в дом? – Я приняла его ладонь.

В доме Роман быстро проводил меня в небольшую комнату напоминающую медпункт: кафельные стены, плиточный пол. Кушетка, столик на колесиках, несколько прозрачных шкафчиков и металлические биксы на подоконнике.

– Ложись на кушетку, полежишь, пока я лекарства найду.

Я присела. Ром быстро обработал ссадины перекисью:

– Все чисто, и уже подсыхает.

– А что, слюна оборотня не помогла? – я уже оправилась, и ко мне вернулось ехидство.

– Помогла, но ты ведь не поверила. А теперь тебе лучше полежать. С компрессом. Если не хочешь здесь – пойдем в гостиную, там есть диван.

В итоге он меня уболтал. Через пару минут, устало закрыв глаза, я лежала на мягком велюровом диванчике, и слушала младшего оборотня.

Он много рассказывая о себе и о братьях. Правда, за каждый ответ этот махровый шантажист требовал поцелуй! А когда я отказалась целоваться с ним в губы, согласился на любую другую часть тела. Но по его выбору!

Любопытство сгубило не только кошку.

Описывая, чем занимается каждый из братьев, Ром бережно целовал пальцы моих рук и ног. Я ежилась от щекотки, но это ему не мешало.

Повествуя о разнице в возрасте, шантажист добрался до колен. За ответ на вопрос «почему я?» потянулся к шее, но я успела нырнуть под мягкий флис. Ему досталась макушка, которую он громко чмокал почти полминуты.

Думать рядом с балагурящим красавчиком было невозможно. Выдержав всего час, я запросилась в комнату. Предлог был: нужно переодеться перед обедом.

Ром не стал возражать. Довел меня до спальни. Напомнил, что после обеда наступит время Вика. Заглянул в глаза и ласково чмокнул в запястье на прощанье.

Я же поспешила укрыться в ванной. Пока рассеяно умывалась и выбирала что-нибудь, подходящее из скудного гардероба, раскладывала по полочкам полученную информацию.

Итак, три брата: Александр, Виктор и Роман. Они владеют общим бизнесом. Живут вместе.

Самый молодой и раздолбаистый из них – Ром. Ему всего двадцать два, и он – главный креативщик компании. На его команде лежит разработка новых направлений деятельности, рекламы, и логотипов.

Вик – постарше, ему около тридцати. Он ведает юридической службой, отсюда галстук и казенная терминология. Подтянутый кареглазый шатен производит впечатление того омута, в котором кто только не водится.

Самый старший из троицы – Сан. Подозреваю, что именно он – и наследник, и генеральный директор, и, вообще, официальное лицо семьи. По возрасту и статусу ему давно полагается жениться. Или хотя бы заиметь официальную подругу. Но вскрыть этот поистине десятитонный сейф еще ни одной не удалось.

Задумалась, как всегда, над бегущей водой, и вдруг услышала тихий звонок! Телефон, надрываясь, вибрировал на тумбочке. Я взглянула на экран: «Мама»!

– Алло! – голос доносился словно издалека, глуховато и хрипло.

– Доченька! Как ты там? Хорошо кушаешь?

Я закусила губу, пытаясь сдержать набежавшие слезы. Мама опять плохо ест? Отчим строжайше контролировал расходы. Изредка мог и покутить – купить торт, или несколько пакетов с фруктами. Чаще давал деньги на самую дешевую крупу и бульонные кубики. Ненавижу овсянку!

– У меня все хорошо, мама, – я старалась говорить уверенно. – Нашла себе работу на лето, так что не приеду.

Я расслышала вздох облегчения, но сделала вид, что не заметила его. Мама зачастила:

– Вот и хорошо, Настюша, хорошо! У нас тут дожди все время. На даче не растет ничего, трава только.

Я слушала и представляла, как мама скрючилась в темной прихожей, или у окна, чтобы вовремя услышать поворот ключа и положить телефон на место. Вспомнилась тяжелая поступь отчима, его грубые руки и хриплый прокуренный голос.

Иногда я вслух удивлялась, почему мама вышла за него замуж. Она смахивала набежавшую слезу и рассказывала, какой он хороший, как он нас любит. Как мы хорошо будем жить, когда он «найдет себя в этой жизни». Лет до пятнадцати я в это верила. А потом повзрослела. И стала ночевать у подруг, когда отчим возвращался из рейса.

Разговор закончился как всегда: мама просила беречь себя, а я обещала это делать. Прощальные слова, щелчок кнопки и пустота.

Застыв с телефоном в руке, я не сразу услышала стук в дверь. Оказалось, что в коридоре стоял Вик в привычном уже костюме и при галстуке.

– Анастасия, – голос его был строг и суховат. – Вы спуститесь к обеду?

– Непременно, – ответила я также сдержанно. – Простите, сразу не открыла, потому что была в ванной.

– Прошу вас поторопиться, обед будет подан через двадцать минут.

Он ушел, а я, подкрашивая пересохшие губы, неожиданно подумала – что он мог услышать?