– Что здесь происходит? Что за базар вы тут устроили.

Видела я его впервые, но сразу поняла, что это он. Выглядел он внушительно. Здоровый

мужчина, слегка сутулый и с толстыми щеками. Именно таким я его и представляла.

– У меня украли деньги. И я думаю, что это сделала эта новенькая, Вика.

– У нее нет на это никаких доказательств, – резко оборвала ее Кира, – Они кудахчут, как

курицы, да все не по делу.

– Да больше некому,– пробубнила Тамара.

– Кира права, мы не можем ее обвинять. Я возмещу тебе твои потери, Тамара. А если еще

такое повториться, я поставлю камеры в раздевалки, лишу всех зарплаты на неделю. А

сейчас все за работу.

С этими словами он ушел.

– Если у нас завелся вор, то мы его все равно поймаем, и тогда уж ему не поздоровится,–

сказала Мира и все, кроме Киры, вышли.

– Спасибо тебе, – обратилась я к ней через некоторое время.

– Ерунда. Не люблю, когда несправедливо кого–то обвиняют. Да и держу пари, Тамара

сама эти деньги потеряла, а пытается свалить вину на других.

Я была поражена ее поступком. Никогда бы не подумала, что встречу здесь человека с

таким развитым чувством справедливости. Хотя, если подумать, то я их раньше и не

встречала совсем. Я думала, что в таких местах все недалекие, меркантильные и

~ 19 ~

эгоистичные люди. Я ошибалась, и до меня стало доходить, что не только в этом. Почему я

всегда была настолько категорична? Почему считала, что не все так просто, как меня учили

в школе. Это было сложно для меня, осознать, что мир не состоит из черного и белого, из

плохих и хороших. Как помимо основных цветов существуют еще и оттенки, так и в людях

есть разные положительные и отрицательные качества. Но это понимаешь не сразу.

Думаешь, что в храме ты встретишь только святых, а в борделе только грешников, а на деле

все совсем не так. Так люди хотят видеть жизнь, но от этого она не станет такой.

Я всегда так многого лишала себя, лишь потому, что кто–то мог бы меня осудить. И так к

этому привыкла, что уже принимала это за неизбежность. Но как здесь меня могли осудить

люди, которые сами достойны порицания.

После этого случая я по–другому стала относиться к Кире. Я почувствовала какую–то

частичку тепла в этом клубе искусственных огней. Я не стала ей доверять, не решила

сознаться, по какой причине я здесь, но мне стало легче, что все–таки все нет уж здесь

паршиво.

С другими девушками ситуация складывалась немного по–другому. С некоторыми я сразу

нашла общий язык, но таких было меньшинство. Другие либо вообще, казалось, не

замечали моего присутствия, либо общались со мной лишь по необходимости. И меня бы

совершенно не волновала эта ситуация, если бы не тот факт, что я ничего еще не узнала о

своей сестре. Совершенно ничего.

Я не знала, как подступиться к этому. Между тем от Киры так и не было вестей. Но по

какой–то непонятной причине мне стало как–то спокойнее. Да и навлекать на себя страшные

мысли просто не было времени. Вот уж действительно, когда человек занят делом, ему

некогда выдумывать всякие нелепости, а занятость – лучшее лекарство для неспокойной

души. Хотя мне кажется, что это было еще и интуитивное чувство, что сейчас она находится

вне опасности. Сейчас я понимала, что пойти в клуб работать было правильным решением.

Если бы я сидела дома, то извелась бы, а так я хоть ничего и не узнала, но зато так уставала,

что даже переживать не было сил.

Но каждый раз, падая в изнеможении на кровать, перед тем, как погрузиться в тяжелый

сон, я корила себя, что еще один день потерян, и я снова ничего не узнала.

Я снова оказалась в той ситуации, в которой оказываются подростки, переходящие в

среднюю школу. Нужно заново отстаивать свое право на место под солнцем и место в

жизни. Когда–то этот этап в моей жизни уже происходил. В то время я была очень

замкнутой и нелюдимой. Мне хотелось отгородиться от мира и не вступать с ним в контакт.

Я предпочитала проводить время за просмотром фильмов или за рисованием. И сейчас я

такая же, только жизнь вот стала совсем другой.

Кира хоть и хорошо ко мне относилась, но вела себя обособленно. Я была ей приятна, но

она давала понять, что я еще не достигла нужного уровня. Моим спасательным кругом была

Алла. Она была болтушкой, и найти уши, которые бы ее слушали, было для нее радостью. И

поэтому, увидев, что я готова была ее слушать, она с радостью выливала на меня, весь поток

свеж сформировавшихся сплетен. А я надеялась, что в счастливый момент среди этого

потока обнаружится то, что мне нужно.

~ 20 ~

– Ты знаешь, ведь до тебя тут работала одна девочка, тоже гоу–гоу танцевала. Но ее

попросили уйти, и взяли тебя. Это не всем по душе. Но танцуешь ты на самом деле лучше,

да и посимпатичнее. Ради тебя даже некоторые посетители приходят. То есть они не

прогадали.

Вот тогда я и поняла, почему некоторые девочки с самого начала ко мне были

недоброжелательно настроены. Они были недовольны, что из–за меня кого–то пришлось

уволить. Но с этим ничего уже нельзя было поделать. Нужно было убедить их в том, что я не

враг.

Я никогда не умела завоевывать чье–то внимание. Если кто–то относился ко мне хорошо,

или стремился пообщаться, то это была исключительно их инициатива. Да мне это и не

нужно было. В центре внимания находиться я не любила, и самым лучшим для меня было,

когда меня не трогали.

Но сейчас мне нужно было завоевать симпатию людей, совершенно чуждых мне по

мировоззрению, жизненным принципам.

Глава 7

Сегодня была суббота. Занятий в университете у нас не было, но мне нужно было сходить в

библиотеку и взять несколько книг, чтобы написать реферат. Реферат нужно было подготовить

по психологии. Мне нравился этот предмет, и я с удовольствием ходила на лекции. Хотя мне

казалось, что эта наука все равно не позволяет мне познать себя. В психологии все слишком

обобщенно и условно, но все–таки интересно. Это была более живая наука, чем, например,

математика, поэтому она мне и нравилась.

Реферат я решила взять, поскольку больше никто не изъявил желания. Тему я выбрала:

«Осознанные сновидения». Это была интересная тема для меня: меня всегда интересовали

сны. Считается, что сны – это отражение нашего опыта и обработка мозгом информации,

полученной за день. Возможно и так. Но мне иногда снились такие сны, что по ним можно

было снимать блокбастер. Не уверена, что это отражение моего личного опыта.

В библиотеке оказалось достаточно много людей. Я и не знала, что есть столько желающих

скоротать субботнее утро в библиотеке за книгой.

Я встала в очередь на выдачу книг и стала искать читательский билет. Я перерыла всю

сумку, но его нигде не было. Видимо я забыла его дома. Но я ведь помнила, что закидывала его

в сумку. Пришлось вытаскивать из сумки почти все вещи. Парень, стоящий в очереди после

меня, с явным удивлением наблюдал всю эту картину: как из небольшой сумки извлекается

целая гора вещей. Все эти манипуляции помогли, и я обнаружила свой читательский билет в

блокноте. Я испытала огромное облегчение, потому что без него книгу мне бы ни за что не

выдали. А идти обратно за билетом домой – это слишком долгая затея. Заложив все вещи

обратно в сумку, я протянула билет и листок со списком литературы библиотекарю. Это была

~ 21 ~

женщина лет пятидесяти, в круглых очках и барашковыми кудряшками на голове. У нее были

светло–зеленые и умные глаза.

Эта женщина была одновременно и библиотекарем, и охранником. Если кто–то вдруг

начинал шуметь, то раздавался ее громогласный голос:

– Это кто там нарушает тишину? Вы куда пришли: в библиотеку или на посиделки? Если

вам нечем заняться, то покиньте помещение!

Обычно после этого в зале воцарялась тишина. Но если все же находились те, на кого слова

не подействовали, то она могла подойти и буквально вытащить нарушителя порядка за дверь.

Татьяна вернулась к стойке, и оказалось, что из всего списка в десять книг в наличии было

только три. Делать было нечего. Я взяла эти книги и пошла за стол. Выносить книги из

читального зала было запрещено. Поэтому мне нужно было найти те страницы, которые мне

понадобятся для моего реферата и снять с них копию. Это заняло у меня около двух часов. Я

нашла материал, где говорилось о сновидениях, и сделала закладки. Потом пошла снова к

библиотечной стойке и отксерокопировала нужные страницы. Услуга это была платная, но цена

была небольшая.

Выйдя из библиотеки, я направилась домой. Но сначала нужно было зайти в магазин,

потому что дома из еды ничего не было. В магазине был самый разнообразный ассортимент

продуктов, но я все равно не могла определиться, что же мне купить. Денег у меня было

ограниченное количество. Сейчас я жила на стипендию, и это было невероятно сложно. Мама

обещала прислать денег, но пока так и не сделала этого, а напоминать я не хотела. Конечно, я

теперь имела работу, но заработок мой пока был совсем не существенным.

Проходив по магазину почти полчаса, я взяла пакет замороженных овощей и кунжутные

козинаки. Не самый плохой набор для студента.

Придя домой, я забросила овощи на сковородку и залила их водой, чтобы потушить. Я

никогда овощи не жарила, потому что мне не нравился вкус жареного масла.

Перекусив, я налила себе чаю с козинаками и села за компьютер. До выхода в клуб мне

оставалось четыре часа. Я думала, что успею сделать хотя бы половину реферата. Но, вопреки

моим ожиданиям, я никак не могла сосредоточиться. После двух чашек чая и всей упаковки

козинаков, я бросила попытки создать связный текст. Я решила хотя бы перепечатать текст из

распечаток на компьютер. Это заняло у меня около двух часов. При этом скорость моей печати

заметно увеличилась к тому моменту, когда нужно было уже заканчивать. Я не знаю, почему я

все делаю в последний момент?

Закончив на сегодня с рефератом, я стала заниматься собой. Вымыла голову и постаралась

уложить волосы. От этого они стали немного более лохматыми, а в кроме этого никакого

эффекта я не заметила. Все эти усилия я прилагала, потому что меня об этом попросила Лена.

Она сказала:

– Вика, в субботу будут много посетителей, поэтому могла бы ты побольше постараться над

своим образом?

Откуда Лене было знать, что я и так прилагала максимум усилий, чтобы привести себя в

нормальный вид, когда приходила в клуб. Просидев больше обычного с макияжем, я даже

осталась довольна. Этот макияж действительно меня украшал, и при этом не бросался в глаза.

В этот момент мне до боли в груди захотелось показаться сестре. Она бы смогла оценить мой

образ.

Я вышла из дома, и меня охватило чувство радости. Погода налаживалась: не было дождя и

было не холодно.

Я села в автобус и расплатившись за проезд, стала смотреть в окно. Через несколько минут я

вспомнила, что у меня в кармане куртки лежит плеер. Я достала его, и включила аудиокнигу

«Ночь нежна» Фицджеральда. На самом деле я не люблю аудиокниги. В случаях, когда есть

~ 22 ~

выбор, я всегда предпочту настоящую бумажную книгу. От настоящей книги есть какая–то

своя магия, ее так приятно держать в руках. Она позволяет полностью погрузиться в сюжет, и

ничем не ограничивает фантазию. Для меня бумажная книга – это чудо, в которое заложено

колдовство слов. А когда я слушаю аудиокнигу, половина слов разлетается, словная стая птиц.

Но сейчас выбора у меня не было. И сидела в наушниках и слушала голос диктора. До этого я

читала книгу этого же автора «Великий Гэтсби». Помню, что она меня очень захватила, и я

прочитала ее за три дня.

Пока я сидела и вникала в перипетии сюжета книги, я заметила на себе взгляд. Удивительно,

как человек чувствует, что на него смотрят, даже если не видит этого. Я подняла голову и

увидела, что на меня смотрит молодой человек. На вид ему было лет восемнадцать. Он был

вполне симпатичным, но уж слишком молодым. Увидев, что я на него посмотрела, этот паренек

стал мне улыбаться. Думаю, раньше меня бы это смутило, но сейчас я только слегка

улыбнулась ему и отвернулась к окну. Больше я в его сторону не посмотрела. Я не стремилась

к новым знакомствам. У меня и без этого хватало забот. Я вышла на остановке и пошла к клубу.

Настроение у меня повысилось еще больше: все–таки приятно, когда на тебя обращают

внимание. Даже если это не совсем уместно.

Я вошла в клуб и удивилась: там было полно народу. Почти все столики были заняты,

музыка вовсю играла, горели лампочки и огни. А на сцене уже танцевала Анжелика.

Я стала уже понемногу осваиваться и узнавать имена девчонок. Меня очень поразило, что у

них у всех имена были очень экстравагантные. После знакомства я ей об этом и сказала:

– У тебя такое имя необычное. Да и вообще здесь у всех такие редкие имена.

Анжела рассмеялась так, что долго не могла остановиться. А потом ответила:

– Глупышка, это же наши сценические имена. Наши настоящие звучат не столь благозвучно.

Ну и для конспирации подходит.

А ведь я даже и не подумала, что это псевдонимы. Хотя это было так очевидно. Ведь в шоу–

программе Лена всегда представляла девушек примерно так:

– Сейчас для вас танцует неподражаемая Анжелика!

И это звучало экзотично. А вот если бы она сказала: «Для вас танцует неподражаемая Галя

(именно так по–настоящему звали Анжелу)» – вряд ли это производило такой эффект.

– Забавно, – ответила я, – это очень интересно – иметь сценическое имя.

– Да, тем более что мое имя мне совсем не нравится. А вот у тебя имя очень красивое –

Виктория. И никакого псевдонима не нужно.

– Спасибо, – ответила я. Мне было очень приятно. Хотя я была иного мнения. Мне казалось,

что мое имя мне не подходит. Оно слишком величественное. Виктория – значит победа. Но

какую победу одержала я?

Впрочем, имена танцовщиц гоу–гоу не объявляли, так что псевдоним мне не требовался. Но

чтобы мне не было обидно, предложили и мне взять псевдоним. Сошлись на имени Виолетта.

Сегодня мне досталось на выход черное блестящее платье с открытой спиной. Я никогда

раньше не носила такие вещи. Я сомневалась, что смогу в нем еще и танцевать. Но Анжела,

видя мое смятение, успокоила меня, сказав:

– Не бойся. Это платье хорошо сшито. И хоть оно и выглядит откровенно, но в нем очень

удобно.

Она подошла ко мне поближе и прошептала на ухо:

– И ничего не видно.

Я улыбнулась. Она угадала мое смущение. Мне стало сразу легче, но не от того, что я

перестала волноваться выходить в этом платье, а от того, что поняла, что не все здесь

настроены ко мне враждебно.

~ 23 ~

В клубе работали постоянно: Кира, Мира, Тамара, Милена, Анжела, Алла, Саша, Лика и

Айша. Еще трое приходили иногда. Все имена девушек, кроме Саши, были вымышленными. И

еще работали три гоу–гоу танцовщицы: Я, Света и Вероника.

Были еще несколько девушек, которые иногда приходили на подработку. Но их имена я еще

не успела узнать.

Мы с Анжелой вышли в зал. Да, это было что–то необычное. Зал весь переливался огнями.

Белые скатерти отражали их блеск. Красная обивка мебели, красный помост, освещенный

теплым светом, придавали богемный шик. Мы сели на служебные места у барной стойки.

Лена сделала мне знак, чтобы я подошла к ней.

– Ну что, Красотка. Твой выход будет после окончания шоу–программы.

– Хорошо, – ответила я и вернулась на свое место.

На сцене танцевала Саша. Ее выступление я увидела самым первым, когда пришла работать

сюда. Она была достаточно крупной, но на шесте крутилась отлично. У нее были густые

светлые волосы, но черты лица были немного грубоватыми. Техникой она владела на отлично.

Но ей не хватало грациозности.

Следующей на сцену вышла Милена. Она была из опытных танцовщиц. Это было видно: и

техника, и пластика у нее были на высоте. Она танцевала в костюме кошечки. И в ней и в

самом деле было что–то кошачье. Милена нравилась мужчинам. Они сами тянулись к ней и

засовывали деньги в костюм.

После того, как Милена сошла со сцены, выключили свет. Через минуту его включили, но не

везде, а только в душевой кабинке. Да, оказалось, что у сцены установлена душевая кабинка.

Просто раньше она была задернута тканью, поэтому я ее не видела. Кабина подсвечивалась

красным светом.

Зазвучала музыка, и голос Лены объявил: «Для вас танцует наша русалка Анжела».

И действительно: в кабинке появилась Анжела и начала танцевать. Она постепенно снимала

с себя одежду и вскоре оказалась полностью обнаженной. И вдруг она включила воду и стала

мыться! Это было шоком для меня. Хоть мылась она не по–настоящему, а постановочно. Но

все равно это меня поразило.

Приняв душ, она обернула себя полотенцем ниже пояса и вышла на сцену. Пройдя к краю

сцены, она села на подиум и стала надевать трусики. Да, это выступление заставило

посетителей оторваться от своих тарелок.

После того, как Анжела покинула сцену, свет немного приглушили, чтобы протереть подиум

от воды.

Затем включили фонарь только над сценой, и Лена объявила:

– Встречайте. Жемчужина нашего клуба. Неподражаемая, будоражащая, грациозная Кира.

За все это время я ни ризу не видела танца Киры. И вот, наконец, я могу это увидеть. У меня

даже мурашки пробежали от предвкушения.

На сцене появилась Кира в алом платье со шлейфом и длинных блестящих серьгах. Образ,

достойный красной дорожки. Она удивительно преобразилась. Кира танцевала под музыку

фламенко. И она в этот момент действительно походила на испанку. В ее танце было все:

страсть, грация, пластика и какая–то, еле уловимая, боль. Музыка была проникновенной, но

танец ничем не уступал. Она с такой легкостью крутилась на шесте, что казалось, что она

парит. И ей ничуть не мешал подол платья. А когда она сбросила платье, находясь при этом

наверху, так, словно оно слетело само по себе – это выглядело все так, словно морская нимфа

сбросила с себя морскую пену.

Я смотрела как завороженная. Это было искусство. С этим нельзя было поспорить. У Киры

был талант. И я не одна была в таком восторге. Когда танец закончился, мужчины подбежали к

~ 24 ~

ней и наперебой совали ей деньги. Думаю, она зарабатывала больше, чем все танцовщицы

вместе взятые.

После Киры выходить на сцену совсем не хотелось. Я слишком сильно чувствовала этот

контраст: я не умела танцевать. Но поскольку выхода у меня все равно не было, то я вышла на

сцену и постаралась двигаться немного лучше. Конечно, я старалась не для публики, вряд ли

кому–то из них было до этого дело. На меня подействовал танец Киры. Если человек что–то

делает с искрой и от души, полностью отдаваясь занятию, это не может не вдохновить.

Когда меня на сцене сменила Анжела, я пошла в гримерку в надежде встретить там Киру.

Мне повезло: она была там.

– Ты великолепно танцуешь, мне очень понравилось.

Кира улыбнулась, как человек, который и так знает, насколько он талантлив. Но видно было,

что ей приятно это слышать.