Во–первых, дичь полная, вопиющая и невероятная.
Во-вторых, просто суперская книжка.
Сначала во-вторых. Исходя из репутации автора, ожидалось, что пламенный публицист и жесткий оппозиционер, забывший изящную и крутосваренную вейскую молодость, соорудит очередной памфлет про свинорылых федералов, замаскированных под имперцев, которые мучают почем зря хороших чеченцев и предпринимателей, обреченных жанра ради воплотиться в сияющих республиканцев, повстанцев и просто гуманных негуманоидов. И сама Латынина не упустила случая попускать зайчиков в глаза гранями репутации - с первой же страницы, на которой появляются чуть переименованные «Объединенные машиностроительные заводы», распил бюджетных денег со стрельбой и алчные чиновники. Ну и позднее логика «сгнившая метрополия – праведная колония» выдерживается с лютой последовательностью, отличающей, впрочем, не только тексты писательницы, но и 99% фантастических сюжетов про отношения метрополий с колониями.
Латынинский-то сюжет поначалу незамысловат. Пират ван Эрлик - предатель рода человеческого и его образцовый враг, вступивший в страшную межрасовую войну на чужой стороне. Впрочем, врагов уничтожили под корень довольно быстро, и теперь пират террористничает в одиночку. Нелюдь, одно слово. Ван Эрлика ловит гэбист Трастамара, потомок учредителя империи, блестящий оперативник, беспощадный к врагам рейха и их пособникам настолько, что тоже вполне заслуживает заглавную кличку. Трастамара перевербовывает злодея, берет его на короткий поводок и отправляет со спецзаданием, итогом которого должно стать окончательное обезвраживание человечества. И тут начинаются сюжетные перевертыши: злодеи оказываются зайчиками, потом опять злодеями, потом их сносят в компост, потом они возносятся и откусывают голову врагам, которые, в свою очередь, тоже оказываются зайчиками – ну и так далее. Возможно, я просто слишком плохо знаю сюжетную беллетристику – но большая часть акробатических этюдов показалась мне свежей и задорной настолько, что я готов назвать книгу лучшей в России фантастической книгой 2007 года.
Несмотря ни на что.
А посмотреть есть на что.
Приступим к «во-первых».
Техническая сторона книги по сравнению с тактической вышла дико натужной и раздутой. Есть у меня ощущение, что я знаю причину. В древнем интервью Юлия Латынина с восторгом отзывалась о фантазии Сергея Лукьяненко – вплоть до того, что подробно пересказывала устройство плоскостных мечей и еще каких-то изобретений из золотого периода писателя. Похоже, что давний восторг все эти годы не давал покоя Латыниной, с самого начала любившей коряво пересказывать технологию производства слябов или причины помпажа авиадвигателя на малых скоростях. И в «Нелюди» она решила наконец доказать, что и сама совсем не дурак напридумывать если не молекулярный меч или ударный излучатель «Шершень», то алмазную шрапнель на аммонитной основе, плавиковую кислоту в вакуолях чужака и прочие экзоскелеты с гравицаппами. Доказала, в принципе – и я с трудом, но вынес истины типа: «Напряженность силового поля падает обратно пропорционально кубу расстояния» (почему обратно? почему кубу – пропорция она и есть пропорция, туда хоть куб, хоть порядок закладывается без специальных уточнений?), «Над столом парил конус углей, в который гости клали ломтики сырого не то мяса, не то моллюсков; угли шипели, из шара стекал пьянящий ароматный сок» (какой шар, откуда?) или «После того, как действие препарата прекратится, высшая нервная система остается слишком часто пораженной» (то есть проблема в том, что слишком? например, через каждые полтора сантиметра? а если бы через каждые три, было бы проще?).
Ладно, я-то добрый, а вот злые кащениты, ославившие Юлия Латынину стрелками осциллографа, боюсь, пополнят список именных латынинских мемов выражением «непробиваемость траверзов», которым автор блеснула при описании космического корабля.
Зато красоты стиля я вынести не смог – и пару раз даже с рычанием отбрасывал книжку, наткнувшись на очередное «Принц Севир вскарабкался на ноги» или «лысеющие волосы» все того же Севира. Еще там был «мужчина с овсяными хлопьями волос», «просвечивали белые пелены снега», существовал «оскопленный взрывом куст» (страшно представить себе, что росло на нем до взрыва), а «от всей его фигуры исходило довольство и уверенность: довольство хорошей пищи, уверенность дорогого костюма и гладко выбритых щек».
С анатомией у Латыниной всегда были трудности – и она никогда их не боялась, а наоборот, знай наворачивала побольше да побольше портретных или описательных несуразиц с переборами. Успокоил меня только карандаш, которым я принялся обводить наиболее интригующие моменты (типа «шлепая белыми носочками по травке» - надо понимать, это были очень засаленные носочки и очень плотная трава). Обвел, забыл, читаешь дальше. Красота. Вот такая: «Казалось, у него исхудали не только кожа, но и кости. И только глаза его сверкали, как плазменный росчерк растаявшей в космосе боеголовки». Честно скажу, я немного видел растаявших в космосе боеголовок, но могу предположить, что если она уже растаяла, то и росчерк давно распался на ионы, нес па?
И вот тут мы добрались до самого главного. До глаз. Глаза героев всегда играли в творчестве Юлии Латыниной важнейшую роль, сопоставимую с ролью верхней губки у известной княгини. Герои Латыниной всегда делились на второстепенных, очи которых оставались незамеченными автором, и главных – их глаза обязательно удостаивались отдельного философического описания (глаза убийцы, цвета вскипевшего чая и т.д.). В «Нелюди» творческий метод развернут и расширен до предела: текст плотно выложен бисером геройских или негеройских глаз, для специалиста составляющих, видимо, какой-то замысловатый узор. Я неспециалист, потому туповато констатирую следующее.
У ван Эрлика глаза цвета вакуума, того же цвета, что и земля после плазменного удара, глаза убийцы, большие темные, а потом почти сразу внимательные черные, совершенно пустые, наконец, это просто-таки черные боеголовки глаз. Забавно, что Латынина постоянно забывает про куда более оригинальную примету пирата, у которого перебитая осколком бровь «с этого места шла вверх» - старательно придуманная отличительная черта в итоге поминается пару раз – при том, что внешность героя описывается с пугающей регулярностью.
У Трастамары глаза с характерным фиолетовым просверком, цвета стратосферы, чуть раскосые глаза цвета индиго, рентгеновские гляделки (потом уточняется, что это «свои рентгеновские гляделки», а не чужие чьи-нибудь), немигающие фиолетовые глаза, и венец образности: «фиолетовые глаза были теплыми, как жидкий азот».
Венец не может быть один: поэтому у одного из олигархов глаза цвета жидкого азота (а еще теплые, как вакуум, и просто холодные голубые).
У сына Трастамары глаза цвета арморпласта, серые, при этом юношу отличает холодный взгляд спецназовца или преступника.
У одного мальчика глаза сперва ониксовые, потом вдруг угольно-черные.
У принца Севира карие выкаченные глаза, потом почти прозрачные, тут же – маленькие, далее – жесткие карие навыкате (два раза, последний – с нездоровым блеском). Так что «полная мучнистая кожа с распухшими сосисками пальцев совершенно не бросалась в глаза – так тверд и отрешен был взгляд его чуть навыкате карих глаз».
Куда больше повезло адмиралу «с пронзительно-серыми глазами на лысой, как шар, голове». В романе полно инопланетян, но мало кто из них может похвастаться тем, что у него глаза находятся не в голове, а на голове – видимо, непосредственно на макушке. А адмирал, что характерно, человек (хотя, написав это, я что-то засомневался).
Также в романе упоминаются «карие, с нависшими бровями глаза – знаменитые карие глаза потомков Чеслава» (у императора), «глаза такие же пронзительные и спокойные, как глаза Севира» (у инопланетянина), «умные фасеточные глаза» (2 раза, у другого инопланетянина), «бледно-желтые глазки», они же «огромные желтые гляделки», они же «большие овалы глаз» (у третьего инопланетянина, одновременно являющегося первыми двумя – нет-нет, не спрашивайте, все равно не скажу).
В общем, это не вейский цикл, не «Изюбрь» и не Сазан на Кавказе. Это «Нелюдь».
Читайте. Завидуйте. И ждите новую фантастическую книжку Юлии Латыниной.
Лично я уже изнемогаю.