– Резонный вопрос. Ну я уже сказала. Вот формула: помогать (мозгу), не мешая. И помнить главное. Мы работаем зачастую с подсознанием. Это очень сложно. Именно поэтому на факультетах иностранных языков психологию обучения и методику читают несопоставимо дольше, чем на других факультетах. С сознанием работать легче. Во всяком случае понятней. Чтобы работать с подсознанием, нужен или талант или глубокие знания, а лучше – то и другое.

– Короче, это искусство.

– Ну да. Я это имела в виду, но стеснялась сказать.....

– Скромница Вы наша!

– На чём же нам основываться?

– На эмпирическом опыте…

– Как Ленин учил?

– Ну да. В общем и целом, как Ленин учил.... а кроме шуток – да! Всё время нужно наблюдать, экспериментировать и делать выводы – как оно там всё работает, и какие методы лучше всего способствуют этому.

– Но экспериментировать без фанатизма!

– Вот именно, Алсанна. Мы должны понять, что мозг наш так универсален, что способен изучить язык без всякого преподавателя. Лучший преподаватель – языковая среда. Все остальное мозг сам сделает. Лучший пример – то, как дети усваивают родной язык. Без всяких учителей в два года разбираются со всеми спряжениями, склонениями, временами и прочее. И заметьте: фактически никаких интеллектуальных усилий к этому не прилагают.

– Да, но у нас нет языковой среды, и к нам поступают на обучение уже не младенцы.

– Да. Смотрите в корень. Эти два обстоятельства осложняют задачу. К тому же, первый (родной) язык – он особый. Для него уже есть одна заготовленная матрица, куда всё вкладывается моментально. Со вторым и далее языками – посложнее. Матрицу (дополнительную) приходится конструировать самим. Именно поэтому нам и требуется время от времени включать и мозг – чтобы объяснить грамматику, например. Но большая часть времени все-таки должна проходить в зоне, естественной для восприятия языка, – максимально оторванной от осмысленного словотворения. Человек в первую очередь думает о том, ЧТО надо сказать. А КАК сказать – должен сработать автомат (ну, за исключением каких-то особых случаев). Если бы мы думали о каждом слове, мы бы давно с вами с ума сошли..... Язык находится глубже. Тогда им можно без проблем пользоваться. Тогда это наш надёжный инструмент познания мира, коммуникации, самовыражения, созидания, творчества и прочее, прочее. И наша с вами задача его туда поместить. Туда – откуда его легко извлечь. И это не просто.

– Елена Давыдовна! Есть ли какие-то основные установки, с которыми Вы могли бы поделиться с нашими молодыми коллегами.

– Знаете, вот очень часто мои коллеги – преподаватели других предметов – перед началом урока (особенно после бурной перемены) взывают к ученикам: «Ну что набегались-напрыгались? Всё. Успокоились. Начинаем работать. Включаем мозг». И эта всем известная присказка абсолютно верна и уместна. Но не для иностранного языка. Вот я бы перед уроком иностранного языка говорила противоположное: «Ну что – работали головой на предыдущем уроке математики? – а теперь отключаем мозг». Мы, конечно, так сказать не можем, но идея понятна. Нужно создать такие условия на уроке, чтобы ученик забыл, что он учит язык. Об этом должен помнить только преподаватель. Чтобы язык входил в сознание помимо воли. Это очень сложно. Но это ключ к успеху и к эффективному преподаванию. К преподаванию, которое ведет к результатам. Вот знаете, была бы моя воля, я бы кучу предметов вела на языке. Но это не новая идея. Все сразу думают про историю на английском языке, литературу. Это прекрасно. Спору нет. Но здесь нужен уже определённый уровень владения языком. Это, условно говоря, старшие классы. Я – о младших классах и о таких предметах как рисование и труд. Вот уверяю вас, когда ребёнок рисует, его мозг может параллельно и очень эффективно усваивать массу языковой информации. Потому что он не зациклен на языке. А вот что я делаю сама. У меня работает языковой факультатив, но на базе кружка бумажного творчества. Дети осваивают различные техники бумажного творчества (оригами, квиллинг, аппликации и т.д.), что я сама очень люблю и чем с удовольствием занимаюсь. А параллельно (во время работы, как бы ‘невзначай’) мы повторяем всякие сложные темы, учим сложные слова и прочее. Очень хорошо ложится. Лилия Львовна не даст соврать. Мы с ней вдвоём ведём этот факультатив.

– Не дам соврать. Когда внимание сосредоточено на вырезании, аппликации, приклеивании, языковой материал усваивается куда активнее. Парадокс. Но я хожу не из-за языка, а из-за квиллинга. Я обожаю бумагокручение. Приходите в четверг, увидите, что мы там умудряемся закрутить.....

– Ну вот, собственно, всё, что я хотела сказать. А вы уж сами сообразите, как это можно применить на ваших уроках. Не пытайтесь концентрировать внимание. Повторяйте, задрилливайте, вводите новый вокабуляр, но без надрыва, а лучше вообще параллельно чему-нибудь, с шутками, прибаутками, легко и весело…

– С песнями-плясками-играми!

– Точно! Вот мы и пришли к тому, с чего начали. Песни-танцы-игры будут только в том случае, если вам крупно повезёт с учителем..... Это точно! Вот я бы ещё пару слов сказала о внимании, как с ним работать.

– Елена Давыдовна! Я думаю, это так важно, что этому можно посвятить отдельную секцию. И пока у нас студенты, мы можем собираться чаще, пусть это для остальных учителей будет таким методическим интенсивом. Повышать квалификацию всегда полезно. Елена Давыдовна! Огромное спасибо, а у меня очень важное объявление. Внимание! С сегодняшнего дня, вот прям с сию минуты в нашей школе стартует театральный сезон. Ура! Фестивалю ни один десяток лет, он проводится каждый год в феврале, с тем, чтобы к началу марта порадовать учеников, учителей, родителей целым фейерверком незабываемых спектаклей на английском языке. Даю неделю на обдумывания, консультации, выбор репертуара, подбор актёров и обсуждения декораций и костюмов. Всего неделя! Ровно через неделю каждый учитель должен отчитаться, что и с кем готовит. От каждого учителя минимум две постановки. Учтите, это фестиваль! А значит, будут места, призы, поощрения, подарки, пресса, журналисты, фотокорреспонденты.... вопросы есть?

– Пока нет!

– Удачи!!

– 

А Вас, Лилия Львовна, я попрошу остаться....

– Ну, что? Слушай, я вот думаю, кто сейчас у нас самый главный по мозгу? Кто главный учёный?

– Бехтерева.

– Да, точно, Наталия Бехтерева. Но она кто?

– Физиолог.

– Вот именно. Физиолог. То есть доктор. Учёный. Она этот мозг изучала, ну грубо, как орган, ну сколько там нейронов, какие клетки на что реагируют, какая часть мозга за что отвечает. Знаешь, у меня такое впечатление, что они, эти учёные-физиологи упёрлись в стену. Ну они изучили всё, что, в принципе, можно изучить об органе. Параллельно мозг надо изучать снаружи. То есть по функциям, по тому, как что работает.... и знаешь, что я думаю, что лет через двадцать главным по мозгу будет учитель. Учитель английского языка.... ну хотя бы по образованию....

– Ну это вы хватили, Алсанна!

– А вот посмотришь? Через нас, ‘англичан’, проходят десятки и сотни разных типов памяти, видов мышления.... И кто, как не мы, можем сделать обобщения, которые прольют свет на то, как работает мозг, что ему под силу, как там всё устроено в нём, ну хоть чуть-чуть приоткроют его глубочайшие тайны и немыслимые секреты. Потому что это не просто орган. Это особый орган. Это такой инструмент. Его нельзя изучить, всего лишь препарируя. Его можно исследовать, только наблюдая, как он работает..... при этом, играя на нём… так сказать.....

– На чём это играя, Алла Александровна! – в кабинет вошла директор школы Римма Григорьевна.

– Да это мы так, продолжаем с Лилией Львовной обсуждать возможности изучения мозга…

– Аааа, а я подумала, что вы тоже изучаете возможность приобретения нового фортепиано для школы, наше-то совсем разболталось, того гляди клавиши начнут выскакивать из-под пальцев играющего, а у нас впереди большой театральный фестиваль.... Куда без пианино? Так вот хотела приобрести недорогое, отечественное..... ан – нет! Представляете? Дешёвых-то нет! Одна украинская фабрика, которая всю жизнь поставляла недорогие, но очень хорошие качественные пианино вдруг прекратила их выпускать, и теперь вместо инструментов выпускает гробы для экспорта в Италию..... Это выгоднее, видите ли….

– Ужас какой! А какая фабрика?

– Черниговская…

– Аааа. Вот и я говорю. Черниговская....

ЗВОНОК: дзынь-дзынь-дзынь-дзынь-дзынь-дзынь

Сегодня заседание Клуба любителей английской литературы проводим не в полевых условиях, а в кабинете…. Какие полевые условия? Метель в поле! – резонно заметили пришедшие члены Клуба. Самсонов немедленно решил поставить все точки над i, пояснив, что на самом деле Клуб должен называться не английской литературы, а англоязычной литературы. Замечу, что он уже неоднократно поднимал этот вопрос. На что Быстрицкая опять же не без основания ответила: «Самсонов! Не умничай!» Самсонов же, чьей логике можно позавидовать, ответил Быстрицкой, что она посещает заседания клуба через пень колоду. Он же (Самсонов) не пропустил ни одного заседания с начала года. В связи с этим у него посещениями заработано льготное право голоса. А Быстрицкая его еще не заработала. Мне пришлось вмешаться. Я сказала, что Коля прав по существу. Но Клуб назван так задолго до нас, даже задолго до моего, не только их, рождения. Не мы его основали. Есть даже табличка: «Клуб любителей английской литературы». Но мы то знаем, что еще, как минимум, и американской, и австралийской, и канадской литературы….. Наконец, разобравшись с этим, приступили к теме заседания Клуба, а именно к творчеству великого американского драматурга Тэннесси Уильямса. Но докладчик Костя Капитонов сказал, что сегодня будет не пьеса, а два маленьких рассказа. «Ух ты!» – подумала я, так как читала только его пьесы. Кстати, какие у него пьесы? Давайте вспомним: «Трамвай «Желание», «Стеклянный зверинец», «Орфей спускается в ад», «Татуированная роза»…. Я вот думаю, а не замахнуться ли нам на Тэннесси Уильямса на театральном фестивале… Сегодня объявлена подготовка к театральному фестивалю. Кстати. Произнесла я свои мысли вслух. Театральному Фестивалю Ура! Ищем репертуар все вместе! Но здесь Быстрицкая заметила, что замахнуться можно на кого угодно, но лучше уж сразу на Уильяма Шекспира. Это советская классика. В смысле, прям по фильму. Это круче! Ок! Я подумаю, на кого лучше замахнуться. Итак, рассказы великого американского драматурга Тэннесси Уильямса. Давай, Костя! “Что-то из Толстого». Там, короче, про молодого человека, сентиментального и мечтательного, который был владельцем книжного магазина. Он безумно полюбил одну девушку и женился на ней. Через год она ушла. «К другому? Трындец!» – эмоционально прозвучала чья-то реплика. Он ужасно страдал и находил утешение только в книгах. Прошло 20 лет. Она вернулась и открыла дверь своим ключом. Он сидел за столом и читал книгу. Её не узнал. Она сказала, что ищет книгу и рассказала сюжет о них двоих: об их любви, о том, что ей захотелось повидать мир, испытать себя, поэтому она уехала, но она всегда любила его и помнила о нём. И вот она вернулась….. «Сволочь!» (еще один эмоциональный коммент). Он посмотрел на нее и сказал, что где-то читал уже это. Кажется, у Толстого….. Всё. Такой сюжет. Лильвовна! Он рехнулся. Бедный. Не различает реальный мир и нереальный, книжный. А может, и нет. Может, он узнал ее, но не хотел простить. А прикинулся шизиком. Даже не захотел ничего обсуждать с ней. Я бы тоже так с ней поступил. Пусть теперь думает, что хочет. Вообще, мурашки…. Лильвовна! Вот скажите, ничего особенного, а на самом деле прошибает. Нельзя же так с людьми. Нельзя людям делать больно, тем более тем, кто тебя любит. Нельзя предавать! Точно! Она предатель! Взял бы лучше треснул ее по башке чем-нибудь и выгнал на мороз….. легче бы стало самому…. А он вон чего, извёл себя, сдвинулся по фазе, а она нагулялась, 20 лет где-то шаболдалась, а теперь ‘здрасьте’….. приехала…. Что это ‘шаболдалась’? – Бабушка так моя говорит про гулящих девок…. Спасибо, Костя, хороший рассказ….. Лильвовна! Я не могу успокоиться. Вот как так можно? – Успокойся, Катя! Это литература. Причём талантливая. А вот как Уильямсу удалось так вас растормошить? Какие такие литературные приёмы он использовал? – Не знаем! – И я не знаю. Уильям Голдинг говорил, кстати, о Толстом: «Толстой – гора». – Но этот рассказ же не о Толстом! – Да, не о Толстом. А я о том, что большой писатель не понятно как достигает своего невероятного литературного результата. Вот Голдинг говорил, что сам является неплохим писателем, имеет образование литературного критика, видит невооружённым взглядом, какими литературными приёмами пользуется тот или иной писатель, может по косточкам разобрать любое произведение с точки зрения литературоведения. Но только не книги Толстого. Он не видит никаких приёмов у него. А вместе с тем, воздействие произведений Толстого на людей трудно переоценить. Это та литература, которая может изменить сознание. Гений Толстого позволяет ему быть выше всех литературных приёмов. Вот зачем я об этом говорю сейчас? – Тэннесси Уильямс написал маленький рассказ и смог так глубоко проникнуть в наши души. Да. Без всяких там ‘выкрутасов’. Одним голым сюжетом. Да. Костя! Давай второй рассказ. – «Ангел в Алькове». Мерзкая квартира, мерзкая хозяйка. Раз за разом, когда темнело, какая-то непонятная фигура садилась на скамейку в алькове. – Я очень извиняюсь, но что такое ‘алькова’? – ниша в стене, обычно там обустраивали спальню – спасибо! – Фигура казалась нежной и грустной и напоминала ангела, такого Божьего одуванчика. Но вот в доме произошло омерзительное событие: хозяйка выгнала на улицу смертельно больного чахоткой молодого художника. Ангел больше не появлялся. – Лильвовна! Этот Уильямс невыносим! Разве можно так по нервам? Вот что теперь будет с чахоточным на улице, на морозе? – Быстрицкая, успокойся! Ты какая слабонервно-впечатлительная! Рассказ не об этом. К тому же, это, может быть лето или весна, и вообще, это не Москва, в любом случае. – А где сказано, что это южный город, это может быть хуже чем Москва, в смысле, северней, например, Осло или Рейкьявик… – А я тебе повторяю, рассказ не об этом, правда, Лилия Львовна? – Ну и об этом тоже…. – Нет, я к тому, что Быстрицкая распустила розовые сопли по поводу чахоточника, да, жалко, но обсуждать нужно не его! – А что? Самсонов, ты бездушный сухарь! – А ты психованая неврастеничка, давай в обморок ещё грохнись! – Я лучше тебя сейчас сама грохну, дебил! – Хватит! Про что рассказ? – Про человечность – Где добро, там и ангел – в злых домах ангелы не водятся – А кто сказал, что это был ангел? – это иллюзия, метафора, восприятие автора, который верил в ангелов, а если я в ангелов не верю, то я его и не увижу…. – А во что ты веришь вообще, Самсонов? – В сгустки энергии…. – Понятно, тебе вместо ангела сгусток будет мерещиться, и защищает тебя не Ангел-хранитель, а тоже сгусток? – Абсолютно точно, есть у тебя, Быстрицкая, зачатки здравого смысла, а значит и интеллекта. Не все потеряно! Защищает меня не Ангел-хранитель, как ты абсолютно правильно заметила, а сгусток положительной энергии, он же подпитывает мою энергетику, когда ты её так вероломно и по-хамски разрушаешь своей глупостью, которая меня расстраивает. Это и есть мой Ангел-хранитель…. – Коля, Катя! Давайте закончим на этом. А выводы мне, в целом, понравились про доброту: где добро, там и ангел с нами…. А давайте продолжим пьесами Тэннесси Уильямса. А мы уже читали его пьесы? У него много пьес – те, которые не обсуждали. Читайте. Может, и на фестиваль что-то подберём…..

МЕТРО: тук-тук-тук-тук

Little Donkey Who Liked to Dance. Изложение. Жил да был маленький ослик. Никто на свете не любил так танцевать, как он. Он служил в цирке и танцевал, а люди аплодировали ему. Но однажды цирк закрылся, и хозяин продал его в овощную лавку. Ослик начал возить тележку с фруктами и овощами. Однажды ослик услышал музыку. Он забыл про тележку и стал танцевать. На землю посыпались капусты, морковки, яблоки… После этого случая хозяин лавки продал ослика лудильщику. Теперь ослик вёз тележку с котлами, инструментами и проч. Все было хорошо, но однажды ослик услышал музыку и пустился в пляс, забыв про тележку. На землю посыпались инструменты, краски, молотки и проч. Лудильщик продал ослика в кукольный театр. Теперь у ослика в красной тележке были куклы, костюмы, кулисы. И опять – музыка, и опять ослик забыл обо всём на свете и пустился в пляс. Директор театра смотрел на это с восхищением. А после этого сказал, что ослик теперь будет каждый день танцевать перед детьми. Ослик был счастлив.

Я тоже была, ну если не счастлива, то рада тому, что мы со Светланой Степановной (учительныцей русского языка) когда-то придумали этот ‘мини-проект’: дети писали по-русски изложение после того, как прослушали английский текст. Получали две оценки: по русскому и по английскому языку. Излагать мысли нужно уметь на любом языке, а овладеть навыками сторителлинга хорошо бы все-таки в начале на родном языке. На иностранный язык этот навык легко может ‘перекинуться’ после того, как человек приобретет достаточную языковую базу.

ДОМА: ура!

Хожу по тёмным подъездам (некоторые с крысами), разношу телеграммы. Ничего интересного.

Спокойной ночи!