Глава 4

– Давно вы работаете на Рэма? – спрашиваю Зою вечером за ужином.

– Уже почти десять лет, – отвечает женщина, встав напротив меня и скрестив руки на груди.

– Десять лет готовите для него?

– Готовлю и не только. Слежу за домом, отвечаю за персонал.

– И большой штат работников здесь? – стараюсь узнать как можно больше информации, чтобы спланировать побег.

– Помимо меня, две горничных, садовник и охрана.

– Много охраны?

После этого вопроса Зоя замолкает и внимательно смотрит на меня.

– Что ты задумала? – спрашивает она.

– Ничего, – пожимаю плечами и продолжаю есть запеченную ароматную курочку с картошкой. – Просто хочу знать, в каких условиях мне предстоит жить. Все же не каждый день меня вырывают из привычной жизни, где я жила как принцесса, и говорят, что папа мертв, а мне придется выйти замуж за малознакомого мужика.

Зое становится неловко, и она отводит взгляд.

– Прости… Я даже представить не могу, насколько тебе сложно…

– Очень сложно, – голос дрожит, и я чувствую, как на глазах выступают слезы. – Зоя, у вас есть дети?

– Был… сын, – вздергивает она подбородок кверху, явна старась не дать волю эмоциям.

– Тогда вы знаете, каково это – потерять близкого человека. А Рэм меня даже на похороны к отцу не взял… – я не свожу с нее глаз, стараясь понять, сможет ли она стать моим союзником. Но если она работает на него десять лет, то вряд ли решит мне помочь. Но попробовать стоит… верно? – Зоя, я не хочу здесь находиться, не хочу за него замуж. Я его боюсь, – понижаю голос до шепота. – Помогите мне сбежать, прошу вас.

– Луна, даже не проси. Я слишком многим обязана Рэму Виленовичу… И мой сын уважал его… А когда моего Паши не стало, именно Рэм позаботился обо мне и не бросил на улице. И я уверена… о тебе он тоже позаботится и плохого не сделает.

– Он мне в отцы годится, – по щеке стекает слеза.

– И это лучший для тебя вариант.

– Да вам-то откуда знать, что для меня лучше? – вспыхиваю как спичка и поднимаюсь из-за стола. – Сами бы на моем месте хотели такой вариант?

Но отвечать ей не нужно, потому что ответ я вижу в ее глазах.

– Хотя кого я спрашиваю, – усмехаюсь. – Спасибо, но аппетита нет.

Выхожу из столовой и замечаю за углом девушку, что тайком разглядывает меня.

Наши взгляды сталкиваются, и она, широко распахнув глаза, прячется за углом. А я… я намерена найти союзника в этом доме, поэтому иду в сторону ее укрытия.

– Эй! – вижу, как миниатюрная брюнетка быстрым шагом удаляется вглубь дома. – Эй, ты! Стой! Я тебя вижу! Да не убегай же ты, – прибавляю скорость, чтобы догнать её.

Только когда моя рука ложится ей на плечо, девушка останавливается, понимая, что убегать бесполезно.

– Догнала, – говорю и обхожу вросшую в пол незнакомку. – Привет, – смотрю на нее.

– Здравствуйте, – отвечает брюнетка, не зная, куда деть взгляд.

– Почему убегаешь? – осматриваю хрупкую фигурку в скромном черном платье, аккуратно собранные в пучок волосы и ухоженное личико.

На вид ей не больше двадцати пяти лет, миловидная. Но это только если присмотреться. Про таких обычно говорят – невзрачная. Но мне на нее любоваться не нужно.

– Я… мне стало стыдно, что я следила за вами.

– А ты кто?

– Я Мила… горничная.

– Отлично, Мила. А я Луна, и я здесь живу.

– Я знаю, – смущается она и отводит взор.

– И что именно ты знаешь? – я не из тех людей, кто будет ходить вокруг да около. Я предпочитаю разбираться со всем сразу. И в данный момент я хочу знать, что именно Рэм наговорил своему персоналу обо мне и кто из них меньше всего хочет меня тут видеть.

– Вы невеста Рэма… – спотыкается, – Виленовича, – совсем избегает моего взгляда.

– Ясно. А ты, похоже, неравнодушна к нему?

– Что? – распахивает она широко глаза. – Я? Нет! Что вы!

Я давлю ее взглядом.

Несмотря на то что с виду я смазливая голубоглазая блондинка, характер у меня папин. И только рядом с любимым папочкой я была принцессой. Остальные же старались со мной не связываться.

И если кто-то изначально считал, что я способна лишь хлопать длинными ресницами и смотреть голубыми глазками, то впоследствии они понимали, как ошибались.

Горничная вспыхивает и начинает еще больше заикаться.

– Я… ну… Нет! Нет же! Он же мой хозяин.

– И ты спишь с хозяином?

– Что вы? Где я, и где он… – говорит она с грустью. И я верю бедняге, что от чудесного Рэма Виленовича ей ничего не перепадает.

– Значит так, Мила. Предлагаю облегчить тебе жизнь.

Она выпучивает глаза и смотрит на меня не моргая.

– Вряд ли тебе понравится прислуживать жене твоего краша и терпеть ее заебы.

– Почему?

– Не перебивай, – шепчу я и оглядываюсь по сторонам. – Почему бы тебе не показать мне место, где мы могли бы поговорить без камер.

Слышатся чьи-то шаги, и девчонка вся сжимается.

– Простите, я не понимаю, о чем вы говорите, – быстро тараторит она и сбегает из коридора с такой скоростью, что я не успеваю ей ничего сказать.

– Чёрт! – тру переносицу, чувствуя себя в западне.

– Здорово, – раздается низкий бас, и я поворачиваю голову в сторону звука.

Откусывая с хрустом кусок яблока, на меня с ухмылкой смотрит тот самый мужик со шнобелем картошкой.

– Зря стараешься, – усмехается он, прижимаясь плечом к стене. – Молот позаботился, чтобы ты никуда не делась. Никто не решится тебе помогать.

– А ты что тут делаешь? Большой и грозный босс оставил тебя в няньках? – хочется вмазать по его выдающемуся профилю, чтобы не совал его куда не следует.

– Представь? – снова откусывает яблоко. – Но, видимо, не зря. Чую, хапнет он с тобой.

– Это его выбор. Если не нравится, помоги освободить его от такой страшной участи, – хлопаю глазками, включая очарование.

– Не выйдет, кис, – усмехается он. – И да, камерами напичкан весь дом. И твоя комната тоже.

От этой новости грудь обжигает кипятком и я чувствую, как во мне просыпается не только злость, но и самая настоящая ненависть.

– А его? Его спальня тоже с камерами? – представляю, как он там будет принуждать меня выполнять супружеский долг и за всем этим действом будут наблюдать его головорезы.

– Его – без камер, – хрипло смеется он.

– Какие же вы мерзкие! И ты, и твой босс!

Собираюсь уже уйти в комнату, где, как оказывается, мне не уединиться, но решаю испытать шанс.

– Может быть, тогда хотя бы ты скажешь, кто убил папу? – смотрю пристально на этого громилу и замечаю, как улыбка сползает с его лица.

– Шла бы ты, – говорит он строго. – На сегодня разговоры окончены.

Злая и еще более расстроенная, поднимаюсь к себе в спальню. Встаю посреди комнаты и, подняв голову вверх, ищу камеры. Замечаю черный глазок, через который за мной подсматривают извращенцы. И мне в голову приходит безумная идея.

Посмотрим, захочет ли Рэм после такого, чтобы его псы и дальше подглядывали за мной.

Я берусь за край топа и тяну его вверх…

Глава 5

– Кто там? – слышу настойчивый стук в дверь.

Надо же, какие вежливые. Как через камеры подглядывать за обнаженной девушкой, так ни стыда ни совести. Наверняка ещё и рукоблудить бегали в туалет после моего шоу.

– Луна, – раздается бас, принадлежащий шнобелю картошкой. – Тебе нужно одеться, – сейчас нет бравады в его голосе.

– Зачем это? – продолжаю щелкать пультом телеканалы, лежа на животе в одних стрингах, опираясь на локти, чтобы нельзя было рассмотреть мою грудь. Я, конечно, смелая, но не до такой степени, чтобы сидеть все время грудью в камеру.

Сначала я выкинула топ, оставшись топлес, затем – спортивные штаны. Единственный клочок одежды – это белые стринги, прикрывающие лишь мою промежность, и больше ничего.

– Ты смущаешь охрану.

– Я привыкла ходить так в своей комнате. Это же моя комната? – да, мне стыдно, и у меня горят щеки, когда я представляю, что, возможно, весь штат охраны в данную минуту смотрит на меня, но подчиняться правилам Рэма я не собираюсь. Если все его люди такие покорные, то пусть отвернутся.

– Твоя… – говорит глухо. – Но…

– Я тебя не слышу-у-у! – кричу своей “няньке”, делая телевизор погромче.

– Луна! – рявкает он и приоткрывает дверь.

– Я тебе не разрешала войти, – хватаю подушку и кидаю прямо в амбала, когда он пытается заглянуть.

За дверью слышится какой-то рык, и наступает тишина.

А я… чтобы наверняка добиться нужного эффекта, решаюсь еще на одну выходку: переворачиваюсь на спину и потягиваюсь.

      Спустя пару минут долбежка в дверь возобновляется.

– Луна, открой дверь! – орет этот орангутанг.

– Ничего не слышу-у-у! – знаю, что веду себя как мерзкая, избалованная сучка. И папа не одобрил бы обнаженки. Он оберегал мою честь и считал ангелочком. Но на войне все средства хороши.

– Блядь! – снова приоткрывает охранник дверь.

Не дожидаясь, когда он войдет, я запускаю стаканом в стену рядом с дверным проемом, и стекло со звоном осыпается на пол.

– Сука! – кричит он.

А я продолжаю изображать невозмутимость.

– Луна, – наконец-то пробивается сквозь шум женский голос.

В приоткрытую дверь высовывается изящная рука, удерживающая смартфон.

– С вами хочет поговорить Рэм Виленович, – говорит, судя по всему, горничная.

– Передайте своему Виленовичу, что если он хочет поговорить, то пусть приезжает лично. А если ему что-то не нравится, то это не мои проблемы. Я к нему в невесты не напрашивалась.

– Луна, поговори с ним, пожалуйста, – выглядывает она осторожно из-за двери, понимая, что в нее я швыряться не стану.

– Нет. Свою позицию я озвучила.

– Иначе нам всем придется очень плохо, – жалобно говорит горничная и старается при этом не смотреть в мою сторону. Ее щеки пылают так, будто это не я голая, а она.

– Ну зачем ты давишь на жалость, – чувствую себя паршиво, представив, что подставлю тем самым весь персонал.

– Он нас уволит, – продолжает она проверять меня на совестливость.

– А почему это меня должно волновать? – мысленно проклинаю себя, понимая, что таким образом я себе друзей точно не найду в этом доме.

– Он говорил, что ты хорошая…

Теперь мне становится по-настоящему стыдно.

– Я была хорошей, когда папа был жив и меня насильно не заставляли выходить замуж за мужчину вдвое старше, – и снова на глазах выступают слезы.

– Вот, – поднимает она смартфон. – Я оставлю его тебе. Ты можешь ему сказать все, что тебя тревожит, – переводит на меня робкий взгляд и сразу отводит его в сторону.

Мила опускает гаджет на пол и выходит из моей комнаты. Как только она скрывается, смартфон начинает истошно орать.

Возможность выставить свои условия моему похитителю кажется очень заманчивой. Но также я готова к тому, что он не станет меня слушать. И тогда я тоже не буду жить по его правилам.

Подхожу к телефону так, чтобы видна была только моя спина, и, подняв его, принимаю вызов.

– Луна, – слышу низкий рык бывшего папиного друга.

– В чем проблема? Уже похоронил папу и тебе нечем заняться? – из меня так и лезет яд, но все происходящее в этом доме мне против шерсти.

Мне омерзительна ситуация и непонятна моя роль.

– Ты чего добиваешься?

– Я добиваюсь права уединяться в своей комнате в том виде, в каком мне комфортно, – говорю твердо.

– Ты, блядь, ебнулась? – слышу, как он теряет терпение. – Там же, сука, все мужики…

– А ты в своем уме – устанавливать камеры в спальне? А вдруг я захочу…

– Что? Что ты, блядь, можешь еще захотеть? – судя по его разъяренному голосу, подобной выходки от меня он точно не ожидал.

– Может быть, я захочу самоудовлетвориться! – произношу вслух, и хочется провалиться со стыда сквозь землю.

– Что ты захочешь? – кажется, он в шоке от услышанного.

– Ну разве ты не понимаешь, что можно делать наедине с собой, чтобы получить удовольствие? – прикусываю губу, понимая, что перегибаю палку, но назад дороги нет. Я должна добиться своего.

– Ну с этим я тебе с радостью помогу, когда вернусь домой, – практически рычит в трубку Рэм, и у меня мурашки выступают на коже от его интонации и темного обещания, отдающегося свинцовой тяжестью внизу живота.

– Ты тронешь меня только через мой труп. Ни за что и никогда я не подпущу тебя к себе.

– У меня плохие новости, – усмехается он. – Муж и жена трогают друг друга. Поэтому не только я, но и ты будешь доставлять мне удовольствие. А пока надень гребаную одежду и веди себя покорно.