Глава 7

Прошло уже несколько дней с тех пор, как мы приехали в Бор, а Власов так ещё ни разу и не позвонил, в связи с чем во мне медленно, но настойчиво начала укрепляться вера в то, что Марк с концами исчез из нашей жизни. Этот факт мог бы успокоить меня, если бы не ежедневные вопросы Катюшки «Когда приедет папа?» и мои невнятные ответы на них. Признаться честно, порой обида настолько поглощала меня, запутывая в свои липкие сети, что мне хотелось высказать дочери всё, что я на самом деле думаю о её отце. В такие минуты меня так и подмывало выговориться, рассказать ей, что натворил Марк и как он обидел меня и предал всё святое, что было между нами. Боль и горечь настолько разъедали мою душу, а ненависть к мужу укреплялась в моём разбитом сердце, что мне хотелось, чтобы и Катя тоже ненавидела Власова, чтобы она не спрашивала о нём по несколько раз в день, чтобы забыла о его существовании и осознала всю отвратительность его поступка, чтобы перестала столь беззаветно любить его. Но всякий раз, когда ядовитые слова вот-вот готовы были сорваться с губ, я останавливала себя, прикусывая язык и стараясь удержать в узде свои обиды и эгоистические настроения.

Причиной моей сдержанности был отнюдь не страх за запятнанную репутацию Марка в глазах моей малышки. Плевать я хотела на его отцовский авторитет, который он наращивал все эти годы, строя из себя идеального родителя. Я просто не могла так поступить с дочерью, неправильно настраивать дочь против отца, ведь, по сути, он обидел меня, предал меня, а не её. Пока он ничего отвратительного или непростительного не сделал по отношению к Кате, если не считать пренебрежение её обществом в последние несколько дней. Я понимала как никто другой, насколько это важно, чтобы в жизни ребёнка были оба родителя. Мне самой пришлось взрослеть в неполноценной семье, вдали от родной матери, и отец, стоит отдать ему должное, никогда не высказывался в сторону мамы как-то неприемлемо, грубо или с ненавистью, не смотря на то, что она сама бросила папу и уехала из Бора, сбежала от тоскливой, невзрачной, скучной и серой жизни в другую страну, когда мне было всего двенадцать лет. Мама хотела счастья, она влюбилась в страстного и темпераментного итальянца, туриста, приехавшего посмотреть Санкт-Петербург, и он предложил ей руку и сердце уже на третьем свидании. Отец не дал согласие на вывоз меня из России и мама выбрала нового мужа, вместо меня. Я смогла понять мать только тогда, когда сама влюбилась в Марка, однако была уверена в том, что я бы никогда не бросила бы свою дочь ради мужчины. Но все мы разные, моя мама другая и она выбрала любовь, счастливо живет в Италии и пишет мне письма время от времени и присылает фото и не мне ее судить.

Мои детские обиды утихли, благодаря правильному поведению отца. Ведь стоило ему только захотеть, он мог бы повернуть всё так, чтобы я возненавидела мать и не захотела бы с ней общаться. Но папа поступил мудро, отзываясь о своей бывшей жене только с положительной стороны и не настраивая меня против нее, помогая тем самым детской психике реабилитироваться после разлуки с мамой. Именно поэтому я всё-таки тоже решила проявить мудрость, не рассказывая Кате о подлости Марка, чтобы не травмировать ее еще больше от разлуки с ним.

Честно говоря, я решила оставить это на его совести, пусть он сам отдувается за то, что разрушил нашу жизнь. Пусть он самолично смотрит в глаза нашей дочери и признаётся ей в самом страшном для ребёнка преступлении – разрушении семьи. Мне хотелось, чтобы Власов прочувствовал до глубины души, до кончиков пальцев, до корней волос, что на самом деле он натворил, наблюдая в глазах дочери разочарование, недоверие и горечь потери. Я надеялась, что реакция Кати будет для него своеобразным наказанием, которое он заслужил. Я понимала, что это будет ударом для моей малышки, но изменить уже ничего нельзя, так сложилось, и ей придётся в столь раннем возрасте пережить развод родителей. Я отдавала себе отчёт, что ей будет тяжело и больно, но я не знала, как уберечь её от этого, не скрывая правду. Успокаивал лишь тот факт, что дети во своей натуре и в силу радостного восприятия мира легче переживают подобные трагедии и быстро перестраиваются на новую жизнь. Достаточно было только окружить их двойной заботой и любовью, и их душевные раны быстро затягивались, как произошло когда-то со мной, что, к моему глубокому сожалению, нельзя было сказать о взрослых, сформировавшихся личностях.

До Нового года оставалась всего пара дней, и дом папы нашими с Катюшкой усилиями был готов к его встрече. Он был украшен мишурой, бантами, венками, огромная ель сверкала гирляндами, но оставалось ещё купить подарки, поэтому мы с дочкой с утра выехали в город, чтобы выбрать что-нибудь для неё и для папы. В выборе подарка отцу я не сомневалась, это непременно должно быть что-то для рыбалки, к примеру, новый спиннинг, и магазин моего бывшего одноклассника Дениса Ефремова стал по этой причине первой точкой маршрута нашего путешествия в центр города.

К моему счастью, причина моего приезда в Сосновый Бор ещё не была известна основным массам населения города, и я могла спокойно ходить по его улицам и магазинам, не пряча глаз от стыда и неловкости и не ловя сочувствующие взгляды. Денис когда-то тоже тщетно пытался завоевать моё расположение, но Власов не дал никому даже шанса попытать своё счастье. Теперь он был женат на Маше, моей школьной приятельнице и, как я и предполагала, всё ещё работал в магазине своего отца. Он-то и помог мне определиться с правильным выбором, мило улыбаясь и разъясняя важность длины удилища в зависимости от времени года. Меня рыбалка никогда не привлекала, поэтому я слушала в пол уха, полностью доверившись его опыту.

Когда с подарком для папы было покончено, мы с дочерью отправились в детский магазин. Пока Катя высматривала свою жертву, я незаметно подбросила в корзину секретный «подарок от Деда Мороза», с намерением подложить его под ёлку как и положено в новогоднюю ночь. Катя долго не могла определиться, что ей нравится больше: огромная пушистая лошадь-качалка или говорящая кукла, но в итоге лошадь победила в этом неравном бою предпочтений и уже через пару минут занимала добрую половину заднего сиденья моей машины.

Закупив в ближайшем супермаркете продуктов для приготовления праздничного ужина, рецепты для которого я заранее выписала с кулинарных сайтов, мы отправились в сторону дома отца. Покупки заняли у нас больше времени, чем я планировала, и мы вернулись домой уже в послеобеденное время. Перекусив оставшимся после вчерашнего ужина запечённым картофелем с грибами, я развалилась на диване перед теликом, а Катя оседлала свою новую игрушку и с весёлыми песнями раскачивалась на ней, явно наслаждаясь игрой.

Наверное, я задремала, потому что уже, как мне показалось, через секунду Катя трясла меня за плечо со словами:

– Мама, твой телефон звонит!

Я вскочила от неожиданности и перед глазами поплыли круги от резкого движения и прерванной дрёмы. Громкая трель мобильника доносилась из моей сумки, висевшей в коридоре. Я быстро преодолела расстояние, разделяющее меня и орущее средство общения. Однако, когда я посмотрела на определитель, сердце больно ударилось о грудную клетку и мне тут же захотелось брезгливо отшвырнуть телефон обратно в сумку, словно это была мерзкая жаба. На экране высветилось «Любимый муж». Чёрт, нужно срочно переименовать его в «Ненавистного предателя».

– Да, – ответила я довольно резким тоном.

– Вероника, какого хрена?! – раздался мужской грозный голос с того конца «провода». – Почему я приезжаю домой, чтобы увидеться со своим ребенком, а там пустота и толстый слой пыли? Куда, чёрт бы тебя побрал, ты увезла мою дочь?!

Я задохнулась от возмущения, ощущая растущее с невероятной скоростью раздражение на Марка. Сделав глубокий вдох, чтобы успокоить разбушевавшуюся ярость и не накричать на него в присутствии дочери, я медленно выдохнула, слушая громкое нетерпеливое пыхтение уже почти бывшего мужа.

– Сбавь обороты, Власов, – процедила я сквозь зубы, всё ещё прилагая немалые усилия, чтобы не повысить голос до ультразвука. – Я не буду разговаривать с тобой в подобном тоне!

Я услышала невнятное рычание из трубки и почти увидела, как Марк пытается успокоиться, смирившись со своей беспомощностью в данной ситуации и уступая моему условию.

– Я же попросил тебя не забирать Катюшку, – уже более спокойно, но всё ещё натянуто проговорил Власов, скрипя зубами. – Куда вы уехали?

– Мы в Бору у моего отца, – тихо, но резко ответила я, – и пока не собираемся отсюда уезжать.

Марк снова запыхтел в трубку, пытаясь сдержать возмущение и рвущиеся наружу ругательства.

– Я приеду завтра вечером, я хочу видеть свою дочь, – выдавил он. – Дай ей трубку, пожалуйста.

Я чётко почувствовала, что последнее слово он буквально выжал из себя, но я не стала вредничать или язвить, хотя меня буквально распирало бросить трубку. Вместо этого я нехотя подошла к дочери и протянула ей телефон:

– Это папа.

Счастье, словно весеннее солнце, тут же осветило лицо моего ребёнка, а моё сердце снова сжалось от невыносимой боли.

– Папочка! Когда ты приедешь к нам?! – радостно щебетала дочь в трубку, в то время как я старалась успокоиться и дышать полной грудью, чтобы вместе с выдыхаемым воздухом выдавить из себя душевные страдания.

Она болтала без умолку о том, как соскучилась, о своей новой игрушке и прочей ерунде, которая по её меркам имела важное значение, периодически делая паузы, чтобы выслушать реплики Власова. Спустя десять минут она с огромной неохотой попрощалась с ним, а улыбка всё ещё продолжала лучиться на её детском личике.

– Папа завтра приедет! Он обещал подарить мне на Новый год телефон, чтобы звонить мне сто раз в день! – делилась она своими впечатлениями, а я постаралась выдавить из себя ответную улыбку, не желая своим кислым выражением лица омрачать радость своего ребенка.

Остаток дня я пыталась собраться с мыслями, но это у меня плохо получалось. Тот факт, что завтра я снова увижу Марка, действовал мне на нервы. Этот день я планировала спокойно провести на кухне, готовя праздничный ужин и накрывая новогодний стол, но теперь я сильно сомневалась, что из этой затеи выйдет что-то приличное.

Ближе к вечеру раздался ещё один звонок, но уже со стационарного телефона. Я заколебалась, стоит ли брать трубку, но потом подумала, что возможно это звонит задерживающийся в отделении папа и скрепя сердце, ответила на звонок.

– Слушаю, – проговорила я.

– Вероника, привет, это я, – послышался знакомый голос Серёжи.

– Привет, – ответила я на автомате, ощущая некоторое облегчение.

– Слушай, я тут подумал, – неуверенно продолжал парень, слегка запинаясь, будто бы нервничая, – завтра канун нового года, может я заеду в гости, заодно и познакомлюсь с Катей?

Я слегка растерялась и так и застыла с открытым ртом, переваривая предложение Сергея, но потом быстро сообразила, что моё молчание не входит ни в какие рамки вежливого обращения с приятелями, и попыталась реабилитироваться, ответив бодрым голосом, вложив в него всю беспечность и энтузиазм, на которые только была способна в этот момент:

– Конечно, заезжай, всегда рада тебя видеть!

– Отлично, – расслабился парень, – тогда до завтра. Я заеду после обеда.

– Хорошо, – пролепетала я и опустила трубку на базу.

Какое-то время я соображала, для чего Волкову понадобилось знакомиться с моей дочерью, но вскоре бросила эту затею. В конце концов, он мой приятель и друг семьи, почему бы ему не узнать поближе Катю, тем более мы тут останемся надолго и новые знакомства не помешают ни мне, ни моей малышке. Однако спустя несколько минут я почувствовала легкий спазм желудка от осознания того, что завтрашний день сулит мне сразу несколькими визитами, один из которых не совсем приятный и совсем нежеланный для меня. А если они по несчастливой случайности совпадут по времени, то имелась вполне реальная вероятность зарождения конфликта.

Я настолько устала за день и вымоталась эмоционально, что у меня больше не было сил думать об этом. Приняв мудрое решение одной из моих любимых героинь «Подумать об этом завтра», я постаралась освободить свою голову от навязчивых мыслей.

Уложив Катюшку спать, я приняла ванну, пытаясь расслабить хотя бы тело, раз уж с мозгами и нервами это у меня не выходило. Горячая вода сделала своё благое дело и спустя уже пятнадцать минут я рухнула на кровать, вымотанная физически и эмоционально, и почти сразу же погрузилась в беспокойный сон.

Утром меня разбудил ураган по имени Екатерина Власова, который шумно ворвался в бывшую комнату папы с радостными криками:

– Мама, вставай, скоро папа приедет!

Чёрт! Все вчерашние тревоги и мрачные мысли разом оккупировали мою голову, не успела я даже разлепить всё ещё тяжелые веки. Выход из состояния нервозности и тревожного ожидания мне виделся один – загрузить руки работой до такой степени, чтобы ни одна ненужная мысль не смела вклиниться в мою несчастную голову. Покончив с утренними водными процедурами, я не преминула последовать своему решению. Спустившись вниз, покормив дочь завтраком и нацепив поверх футболки и джинсов кухонный фартук, я приступила к воплощению в жизнь всех тех сложнейших рецептов, которые подготовила заранее.