Слава, наоборот, свой интерес отпустил и контролировать не собирался. Аду разглядывал и увиденным оставался доволен. Сегодня она была нежной, домашней, будто женщина из его мира. Вот она, с простейшими потребностями, с известными желаниями, с понятными мечтами. В прошлый раз другой была. Слишком глубокой, что ли, сейчас же приложила все силы, чтобы ничем не выделяться из толпы, не понимая, что это в принципе невозможно с её взглядом, с её жизненной подачей.

– Как ты вошла во двор? – Вдруг задал вопрос, который интересовал с того момента, как Аду на пороге дома увидел. Но тогда вроде как не до вопросов было, а сейчас освоился, успокоился, принял позицию хозяина положения. С её позволения… По крайней мере, именно такое ощущение не покидало вот уже несколько минут.

– Витя подсадил. – Ответила она просто и сделала глоток.

– Этот охранник?

– Он водитель. – Пояснила, будто в этом был какой-то смысл.

– И что?

– В каком смысле?

– Как ты ему объяснила своё желание? Или это в порядке вещей: забраться к кому-нибудь в дом.

– А почему я должна ему что-то объяснять? Его работа исполнять, а не спрашивать.

– И не боишься, что мужу доложит?

Ада неприлично громко фыркнула.

– Тоже мне муж! Лёня мой любовник. – Заявила, не смущаясь весьма нелестного положения. – Не больше и не меньше. Сожитель, если тебе так удобнее. Просто ему нравится подобное представление. Нравится, когда мужем называю, но едва ли это даёт ему право меня контролировать. Но Витя ему, конечно же, доложит, тут ты прав. – Потянула досадливо. – В конце концов, это его работа. Не представляешь, чего мне только стоило выдержать его долгий взгляд, когда от тебя в прошлый раз забрал. – Усмехнулась, припоминая. – В этот раз сослаться на паническое состояние после переохлаждения не получится. Но я вполне могу сказать, что забыла у тебя своё платье. Ведь я же его действительно забыла. – Глазами стрельнула и хитрую улыбку сдержала.

– Ну да, а потом мы вместе его искали. Сколько ты там у меня уже гостишь? – На золотые наручные часики головой кивнул, а Ада их демонстративно с запястья сбросила и отодвинула от себя дальше.

– Почему он тебя вообще интересует? Я же сказала, что не муж, так, в чём беда? Человек всегда имеет право выбора и в данной ситуации ты нравишься мне гораздо больше, чем Лёня. К тому же он считает меня сумасшедшей.

– Тебя? – Слава присвистнул. – Быть такого не может. – Широко издевательски ухмыльнулся. – Но ему, как… профессору… каких наук ты его представила? Я что-то не припомню.

– Профессор психиатрии. Он изучает границы сознания, развитие личности путём самовнушения. Считает себя недостающим звеном между богом и людьми, а меня лучшим экземпляром своей коллекции психов с расстройствами того самого сознания.

– Да, да, ему, как профессору психиатрии наверно виднее. Вот только… Спать со своей пациенткой? Наверно это аморально. Что по этому поводу говорят учёные умы?

– Умы считают меня его фатальной ошибкой. Один профессор Буланов чего стоит… Он смотрит на меня с укором, покачивает своей маразматической головой, украшенной козлиной бородкой и каждый раз призывает Лёню отправить меня на лечение в его санаторий, который является самой настоящей психушкой. Только для психов из элиты. Оказывается, их не так мало…

– Да брось. Наверняка тебе ничего не стоит очаровать его седовласого наставника. Я ведь правильно распределил роли? – Губами причмокнул, получив её одобрение во взгляде.

– Слава, а ты мне всё больше и больше нравишься! И, конечно, ты прав. Но без Буланова наша с Лёней жизнь была бы скучна и однообразна. – Плечами пожала, прикидывая. – Он с таким азартом, с брызжущей слюной убеждает его затолкать меня в мягкую комнату, что…

– В мягкую комнату? – Уточнил Слава, губами причмокивая.

– Да. Специальное помещение без единого твёрдого предмета. На самом деле жуткое место, ведь в отличие от обычных палат, даже о простейшем физиологическом желании сходить в туалет тебе приходится отчитываться перед санитарами, просить. А они ой, как рады, когда их упрашивают «золотые детки» богатеньких родителей. Эти шакалы тогда за всю свою жизнь отыграться пытаются, за все унижения и оскорбления. А ты себя полным ничтожеством чувствуешь. Хотя, по сути, находясь там, им и являешься.

По мере того как говорила, за Славой и выражением его лица наблюдала. Маска азарта давно слетела, теперь отображалось пусть и смутное, но понимание, осознание. Он нахмурился и подобрался, выпрямляя спину. Дыхание задержал прежде, чем спросить решился.

– Ты сейчас серьёзно? – Недоверчиво усмехнулся, а потом улыбка с его лица пропала: Ада не шутила и между делом продолжила.

– Лёня в принципе неплохой парень, но вот его навязчивое желание непременно вылечить меня от тех расстройств психики, которые сам же и диагностировал, иногда напрягает.

Слава присмотрелся, на что Ада громко рассмеялась.

– Перестань. – Отмахнулась. – Ты же видишь, что я не буйная. К тому же мало кто действительно разбирается, где находится та тонкая грань между реальной и сумасшедшей жизнью. Иногда проще притвориться нормальным. Промолчать, когда нужно и не заметить, пройти мимо, когда об этом вопит инстинкт самосохранения. Только вот далеко не каждый прислушивается к голосу разума и порой идёт против мнения большинства. Пытается противопоставить себя целой толпе. Тогда человека называют сумасшедшим. Иногда он заслуживает это звание только лишь из-за того, что понимает в этой жизни больше остальных. Видит между строк и мысли чужие, будто для него одного наяву написанные, озвучить может.

– Твой вариант? – Догадался Слава и насторожился, когда Ада, задумавшись, смолкла.

– Почему нет? – В итоге прозвучал её глухой голос, но в словах, в манере подачи сквозило сомнение.

– Знаешь всё и обо всех. – Подсказал Слава и Ада понимающе улыбнулась, опустила взгляд. – А что скажешь обо мне? – Резанул неприятной интонацией, заставляя на него отзываться, и Ада вызов приняла. Правда, чувствовала себя под испытующим взглядом неуютно.

На самом деле профессора Буланова с его бесконечными тестами вспомнила. Как он толкает в руки листы и подначивает ответить на вопросы то, что думает. Так же смотрит, ожидая, что Ада испытание провалит, но она не привыкла разочаровывать людей.

– Ты часто собеседнику в глаза смотришь. – Проронила осторожно. Слава смысла не уловил и фыркнул.

– И что? Многие так делают, пытаясь подавить волю, внушить верную, с его точки зрения, мысль. – Более слабый всегда поддаётся. – Пояснил, на что Ада грустно усмехнулась.

– Это так, но ты смотришь не для того, чтобы внушить. Ты понять пытаешься. То, что не сказано, услышать. Пытаешься считать реакцию человека и непрерывно анализируешь. Это как необходимая зарядка для ума, ведь использовать его тебе теперь не к лицу. Я имею в виду твою новую жизнь, где ни к чему демонстрировать проницательность и стальную хватку. И то, что прежде ты смело озвучивал, теперь оставляешь при себе. Чаще всего. Ты даже на меня сейчас смотришь и уловить несоответствия пытаешься. Сравнить то, что было, с моим новым отображением. Ты устал. От своей жизни устал. Скучной, однообразной. Что заставило тебя измениться? Ты не слабак, но людям доверять перестал, значит, предательство. То самое, что больнее всех на свете. Когда близкие предают. Подружку с возможной изменой отметаем сразу – не твой вариант. Плюнуть и растереть – найдёшь новую. Значит, предательство в момент, когда искал поддержки, когда помощи ждал. Твоя походка. Походка хозяина жизни. Передвигаешься не торопясь, вальяжно раскидывая ноги в сторону, осторожно, будто крадучись перекатываешься с пятки на носок. Как в детстве на занятиях по физкультуре учили. Только делаешь ты это не с целью себя показать, как думают многие и заранее боятся. Ты боишься показать себя настоящего, уязвимого, почувствовать самому и продемонстрировать остальным собственную слабость. Ведь хромаешь. На обе ноги. Травма? Автомобильная авария?

Слава на её замечания лишь рассеянно улыбнулся.

– Что ты почувствовал в момент, когда меня с другим увидел? – Не пыталась предсказать, диалога ждала.

– Ревность. – Выдал на выдохе, но в голосе его похвала ощущалась.

– А разве имел на это право? – Намеренно уколола, а Слава оскалился.

– Считаешь, должен был спросить позволения у твоего любовника? – Хмыкнул, понимая, что на её провокацию отзывается.

– Ты смотрел нам вслед. Зачем?

– Хотел запомнить тебя рядом с ним. Запомнить настолько, чтобы в мозгу отложилась эта ассоциация: Ада – чужая женщина.

– Зачем?

– Чтобы ты не смогла сломать выстроенную за многие годы жизнь. Мою жизнь.

– А разве ты её строил? Или строил себя, чтобы этой жизни соответствовать? Этой жизни, этому миру?..

– Ада, ты предсказуема. Я уже знаю твой следующий вопрос. – Проговорил, но высказыванию своему не обрадовался. Она развела руками.

– Так, ответь на него.

– Я тебя хочу. – Прошептал на грани слышимости. – И ты хотела это услышать, милая. Что нужно сделать дальше, чтобы идеалу соответствовать?

– Идеалу?

– А разве не к нему ты стремишься? – Ада непонимающе прищурилась, а Слава в её сторону кивнул. – Твоя внешность.

– Лёня считает, что мне идёт. – Бросила пустые слова.

– Может, и считает, но зачем-то ты это делаешь? Ты сама. Лицо, грудь. – Что-то руками изображая, взглядом по телу вёл. – Я успел оценить. Красиво.

– Но тебе не нравится. – Догадалась, а он кивнул.

– Ничем нельзя заменить индивидуальность. А теперь ответь мне: зачем, подобно мне, пытаешься с толпой слиться? Что с тобой случилось? Авария? Травма? Почему боишься показать себя настоящую? – Вернул её же фразы.

Ада ничего не ответила. Опустила взгляд, плечами пожала, как вдруг поняла, что дыхание спёрло, такая необходимость на его вопрос ответить проявилась.

– Лёня считает, что мне идёт. – Прошептала, взгляд вскинув, свой уверенный с его жёстким взглядом скрестив, а Слава головой покачал, её слова отрицая.

– Сломалась, милая, сломалась. И неважно даже, что это было, авария или травма… А он вместо того чтобы починить, что-то новое вылепить пытается, рядом держит. Почему?

– Потому что только так не уйду.

– Так, сделай ему сюрприз. – Хрипло рассмеялся и не стал останавливать, когда Ада из-за стола встала.

Проводил странным взглядом до гостиной, не отреагировал, когда, прямо на полу устроившись, принялась сапожки натягивать, когда шубку небрежным движением натянула. А вот как в сторону входной двери направилась, с места подскочил, сам себе объяснить принятые решения не пытаясь, и за руку схватил, останавливая. А она, будто этого ждала, требовательный взгляд вскинула.

– Ты что-нибудь чувствуешь? – Проронила.

– Что?

– Что-нибудь… Злость, ненависть, ярость, желание, возбуждение. – Принялась перечислять, а Слава смотрел на неё жадным взглядом и будто слов этих не слышал. – Мне иногда кажется, что Лёня, будто робот, следует заданной программе. Справляется с проблемами по мере их поступления и никогда не ошибается. И точно знает, что своего добьётся. Нет чувств, нет эмоций, есть только эта нечеловеческая уверенность в себе и своих поступках. Он смотрит на меня, потому что привык смотреть. Слушает мой голос и давно убедил себя, что нет в этом мире звуков совершеннее. В постели не пытается импровизировать – ему это не нужно. Оргазма можно достичь и без чувств.

– Впервые об этом слышу. – Слава плечом дёрнул, от глупых слов отмахиваясь.

– Оказывается, можно… – Грустно улыбнулась. – Рядом с ним и я чувствовать перестаю. А когда человек ничего не чувствует, его душа умирает. Я не хочу умирать…

От захвата избавившись, Ада всё же дверь открыла и полной грудью свежий морозный воздух вдохнула. Блаженно прикрыла глаза и руки раскинула в стороны, отдавая себя этому чувству свободы. Внутри что-то оборвалось и вниз ухнуло, когда почувствовала, как Слава, её эмоциям поддаваясь, сзади стал и двумя руками поперёк груди перехватил, сдавливая в крепких мужских объятиях. Сердце радостно затрепетало. Оно всё-таки затрепетало… Участилось дыхание, улыбку сдержать не получилось и Ада чуть назад подалась, будто в плен сдаваясь, полагаясь на чужую силу, позволяя мужчине принимать решения за неё. Дышала судорожно и поверхностно, осознавая, что всё ещё помнит эти сладостные мгновения.

– Этот запах… – Вдохнула глубоко и ровно, с волнением справляясь. – Ты чувствуешь? Сладковатый морозный запах. – Рассмеялась, когда Слава носом в её шею уткнулся. – Запах арбузной корочки, как в детстве.

– Что? – Странно дёрнулся.

– Как в детстве, говорю. – Рассмеялась громче, а как почувствовала, что Слава отстраниться хочет, его ладони своими накрыла, сделать этого не позволяя.

– А я вот вспомнить не мог, чем пахнет мороз. – Проронил он тихо. – Ты подсказала. – Пояснил и сжал крепче, её пальцы со своими переплетая.

Вернулась лёгкость, о которой и не мечтал. Выдохнул устало, осознавая, что всё происходящее не более чем самообман для них двоих. Криво ухмыльнулся, зная, что Ада этого не увидит и, возможно, не успеет прочувствовать, с ощутимым сожалением от неё отстранился и к уху склонился.

– Если ты пришла ко мне за эмоциями, то напрасно. Их нет.

– А я знаю, что ты врёшь. – Отозвалась спокойно и голову назад откинула, устраивая её на Славином плече.

В глаза заглянула, а он понял: всё заметила и всё прочувствовала. И даже то, как с духом собирался, чтобы слова эти высказать. Взгляд её не выдержал и вдаль посмотрел.

– Пойдём, погуляем? – Предложила, правда, знала, что Слава откажется, потому и не стала спорить, когда он развернулся и вглубь дома удалился.

Войдя в гостиную, сидящим на диване его застала. Обошла стороной и напротив остановилась. Так, чтобы глаза видеть.

– Ты не сможешь от меня спрятаться.

– Да ну? А если я и не буду пытаться этого делать? Надолго твоего энтузиазма хватит, милая?

– Ты специально так ко мне обращаешься?

– Как? – Хмыкнул, но было видно, что издевается. Задеть, обидеть пытается.

– С ледяным безразличием. «Милая» в твоём исполнении звучит никак иначе, нежели «Я от тебя устал».

– Я от тебя устал. – Проговорил покорно и голову набок склонил, за её реакцией наблюдая.

– А я красивая? – Спросила в лоб и видела, что от подобного поворота Слава на мгновение растерялся. На самом деле не хотела его ответ слушать, слова глупые, бессмысленные, но на своём настояла, увильнуть не успела. Приблизилась, взгляд контролируя, когда от ответа уйти попытался.

– Не знаю, я не задумывался. Наверно красивая. – Снова безразлично брошенные слова. Ада множественно кивнула, осознавая, что есть в Славе что-то, что заставляет забыться и слететь с намеченной траектории.

– А твоя девушка? Какая она?

– И она красивая. – Губы скривил, прикидывая, её образ в воспоминаниях оживляя.

– Но другая, не так ли?

– В отличие от тебя, Марина точно знает, чего хочет.

– Вот как? А я что же? Считаешь, не определилась? – Руки на груди скрестила, претензию принимая, отвечая на неё холодным возмущением.

– Ты в принципе от скуки всё это делаешь, Ада, согласись. У тебя сытая довольная жизнь, до неприличия терпеливый жених. Он дарит тебе своё внимание, заботу, дорогие подарки.

– Что такое его подарки, если в них души нет? Будто откупиться за свою эмоциональную скупость пытается.

– Все люди разные. Он тебя любит и этого не отнять. Ничего не знаю о ваших отношениях, но то, что любит, видел наверняка.

– Скорее, боится потерять.

– В любом случае это ваши проблемы и меня они не касаются. – Заявил чётко и громко. Ада, как от удара, от этих слов отшатнулась. Исподлобья глянула и ухмыльнулась криво.

– Ты мне нужен.

– Зачем?

– Я не знаю… Но ты мне нужен.

– Сколькие до меня пробовали?

– Пробовали что?

– Не знаю. – Плечами пожал, прикидывая варианты. – Добиться твоего расположения, например. Попасть в твою постель. Может, своей тебя сделать…

– Не помню таких.

– Но ведь они были! – Будто упрекнул в этом и Ада подошла совсем близко. На кофейном столике устроилась, напротив Славы присаживаясь, и совершенно не задумываясь над вопросами, отвечала, что чувствует.

– Были наверно. Не замечала. Я всегда своей жизнью жила. Только Лёня рядом всегда…

– Сейчас что? Своя жизнь, как я понимаю, наскучила? Решила научить жизни меня? Считаешь, имеешь на это право? Право давать советы. – Тут же пояснил претензию. – В своей разобраться не пробовала?

– Лет десять уже как на свою забила. – Невесело усмехнулась и прямые ладони между колен зажала.

– Почему ты с ним, если всё так плохо?

– Просто в один момент мне стало всё равно. Не Лёня, так, кто другой оказался бы рядом. Он проворнее остальных был. Вот и весь секрет.

Проговорила и смолкла. Молчал и Слава. На самом деле он думал. Над её словами думал, к умелой игре приценивался. И игру от реальности отделить не мог, оттого и злился. Понятно, что у неё где-то болит. Но Сама Ада не признается, а на то, чтобы занозу эту вытащить, много сил уйдёт. Нужно ли ему всё это? Нужно ли… А Ада, будто воронка, затягивала. Не понять даже чем именно, только давно уже захлёбываться её присутствием начал.