Ада сжимала в руках миниатюрную лису из плюша – Славин подарок: в одном из магазинчиков аэропорта просто не смогли пройти мимо неё. Слава назвал лису весьма символичным подарком, Ада – сочла красивой. На этом и сошлись.

– Боишься летать? – Спросил, как приметил, что она чрезмерно сильно подлокотник кресла сжимает.

– Из дома сбежала. – Невесело хмыкнула она и пальцы разжала. По крайней мере, сделала видимость расслабленной позы.

– Что так?

– Смеёшься? Витя ни за что бы меня не отпустил.

– Витя?

– Ну да. – Плечами пожала, не понимая вопроса. – Лёня сейчас на очередной конференции. Хвастается заслугами, слушает других таких же хвастунов, а на самом деле, обмениваются своими больными фантазиями. Он сумасшедший. Как и все психиатры. – Невесело усмехнулась.

– В прошлый раз сумасшедшей ты называла себя.

– Называла и что? Одно другому не мешает. Я сумасшедшая, Лёня сдвинутый, а профессор Буланов, так и вовсе форменный псих. Это нормально. – Отмахнулась, но заметила, как Слава улыбается, её рассуждения выслушивая.

– Почему ты от него не уйдёшь?

– Да брось, ты что! – Ахнула, в ужасе распахнув глаза. – Лёня, конечно, не подарок, но многие считают, что я на него молиться должна. Кто ещё вынесет мой дрянной характер?

– Многие, но не ты?

– Ты Лёню видел? – Усмехнулась тому, как Слава презрительно фыркнул. – Ты ему тоже не понравился, но я сейчас не о том. Его невозможно любить. – Выдала уверенно и громко. Мило улыбнулась престарелой даме напротив и вежливо кивнула. – Да, я ему необходима, но в наших отношениях много странностей. Я именно объект обожания. И вроде как своих мыслей, желаний, целей быть у меня не должно. Порой кажется, что он и сам этого не замечет. Считает, что любит, а на самом деле так… – Ладонью вяло взмахнув, губы поджала. – Я говорила, что он уровни самосовершенствования личности изучает?

Слава неопределённо кивнул, но Ада поняла.

– Мне тоже сначала всё равно было. – Хмыкнула. – Он другом был. Не больше и не меньше. Психологией увлекался, научные статьи писал и с первого курса стал любимчиком всех преподавателей в университете. А потом, как я сейчас понимаю, что-то в его умной голове не туда сдвинулось и он решил проводить эксперименты над людьми. Иногда за деньги – на науку он их никогда не жалел, иногда банальная подстава, не обходилось и без подлости. Всё во имя идеи, во имя высшей цели. Примерно такой лозунг я от него порой слышала. Думала – шутка, оказалось наоборот. Кто-то из подопытных курс молодого бойца проходил, кому-то повезло меньше.

– Ты, видимо, с его методами не согласна. – Утвердительно кивнул, Ада же с лица потемнела.

– Он личностей ломал, Слава. Сильных личностей. Говорю же, умный. К счастью, мы сейчас живём в другом городе, а то со стыда бы сгорела… с кем связалась. Я первой его осуждала, а он считал, что неправа и со слюной у рта обратное доказывал. Кого-то из подопытных намеренно топил и со стороны поглядывал, выплывет ли, кого-то уничтожал морально, точно зная, куда бить. Запрещённый приём, ведь, зная даже азы психологии, можно испортить человеку жизнь, убедить в чём-то противоестественном. А уж если наверняка и целенаправленно наносить удар за ударом и отрезать пути к отступлению, зная, куда отступить можно… вот тогда совсем красиво получается. Прямо по книгам, по схемам, изложенным в учебниках.

– Как ты оказалась с ним на одной стороне?

– Мне очень плохо было. – Сухо пробормотала на выдохе. – Реально дурка грозила. – Невесело хмыкнула, припоминая. – Лёня тогда отцу пообещал, что сделает из меня человека и он поверил. Он Лёню всегда уважал, так и случилось… Я к нему невменяемой попала, а потом как-то всё равно стало, где и с кем, вот и не дёргалась никуда в сторону.

– Что случилось не скажешь?

– А что тут говорить… Запуталась в жизни. Так бывает. Мне и двадцать тогда не исполнилось.

– Наркотики?

– Нет. Полное моральное уничтожение самой себя. И поддержать было некому.

– А отец? Мать?

– Мама умерла. Наверно это меня и надломило, – вдруг пояснила, – мы были с ней очень близки. А папа к тому времени, как я домой вернулась после… – На этом отчего-то замолчала и на Славу покосилась, понимая, что говорит что-то не то. – Он к тому времени уже другую встретил. Мою одноклассницу. – С истерическим смешком воздух из себя выпустила и судорожно вдохнула. – В общем, не до меня. Я тогда обижена на весь мир была, не понимала, а сейчас приняла всё так, как есть. У папы сын родился. Тимофей. Ему уже пять. Ира с папой счастлива и он рядом с ней держится. Ему всего пятьдесят. – Посчитала нужным пояснить. – С мамой они рано сошлись. Я родилась, когда только по двадцать исполнилось, так и получилось, что вроде как всё не так уж и страшно.

– Невесело.

– А то! – Ладонями по коленям себя хлопнула, приводя в чувства. – На деле Лёня врачом что надо оказался. Меня быстро в чувства привёл. Как – не спрашивай. Красивого там было мало. Я ему даже благодарна была. Сначала. Потом только дошло, что должна чуточку больше, чем просто благодарность. Он очень давно меня любил и очень долго добивался. – Снова с мысли сорвалась и глянула в пространство, пытаясь на верную дорожку рассказа вернуться. – Вот только я будто и не замечала. Уже и не припомню, что считала по этому поводу. Так… Сейчас привыкла. И к его странностям, и к его выходкам. Лёня меня оберегает, защищает от всего. Так говорит, на самом же деле его мечта изолировать меня навсегда. Вот, тогда бы он оторвался.

– Ты сейчас намекаешь…

– Нет, не в том смысле, что залечил бы или залюбил. – Рассмеялась, правда, смех мало походил на правду. – Он разговаривает со мной. Иногда часами. Записывает беседы на диктофон, а потом сотни раз перематывает их, анализируя, запоминая любые мелочи и делая определённый выводы. А если по правде, то до сих пор удивлён моей непотопляемости.

– В смысле?

– В том смысле, что по его теории несовершенства мира, я давно должна была гнить в больничной палате, будучи намертво пристёгнутой к койке.

– Он бы постарался?

– Нет. Лёня меня вытаскивает. – Отрицая им сказанное, головой качнула. – Но сам по себе прогресс, которого я добиваюсь после очередного срыва…

– Часто?

– Не бойся, тебя не покусаю. – По плечу ладошкой погладила, а потом в глаза посмотрела. – Ты только держи меня крепче. – Прошептала, наверняка зная, что Слава поймёт.

А он и понял. Оттого и выдохнул так тяжело.

– Скоро посадка. – Сообщил, пытаясь паузу для себя выиграть. Ада понимающе кивнула и пристегнула ремни ещё до того, как услужливая стюардесса вежливо напомнила об этом на нескольких языках сразу.

Легко не было. Наоборот, подобные откровения, будто отдалили друг от друга. За всю дорогу от аэропорта до гостиницы ни слова. В какой-то момент Ада даже решила, что Славу возненавидела. За то, что посмел её пожалеть. А что? По всему выходило, что она жертва. Наверно что-то сказала неправильно, а сейчас, осмысливая, назвала бы их отношения по-другому, по-другому бы преподнесла. Но к этой теме Слава больше не возвращался, а она вроде как не хотела навязываться. Да и почему она должна что-то объяснять?! Сказала и сказала… Будет возможность сказанное исправить – обязательно ею воспользуется.

Номер оказался один на двоих. Комнаты тоже две, а вот постель одна. Эта мысль не то чтобы пугала, но настораживала. До сих пор Ада не объяснила себе, что произошло тогда в его доме, с чего вдруг взбрыкнула. Или сама по себе мысль об измене до нервного срыва доводила… но тогда Славу испугалась. И его грубости. А ещё чувствовала, что пусть и просила его собой настоящим быть, просьбу он не исполнил. Уж, непонятно, по какой причине, потому как партнёром был честным. В этом сомнений точно не возникало. Вот и выходило, что на взаимопонимание всего два дня наедине отведено, а переосмыслить столько требуется, что и за всю жизнь не справиться.

– Так, пока жених в отъезде тебя его пёс цепной сторожит? – Вдруг спросил Слава, отрывая от созерцания шикарного вида на море, который открывался с балкона их номера. Ада сначала и не поняла, что тот спрашивает, а потом и вовсе нахмурилась. Ответ какой-то неправильный получался, а врать не хотелось.

– Это отец попросил Витю присматривать за мной. – Ответила более чем лаконично, хотя он, скорее, больше вопросов вызывал, чем что-то объяснял.

– Что так? – Пошёл Слава по пути наименьшего сопротивления и Ада была этому рада. Не хотела в семье и в отношениях с отцом сейчас копаться. Головой тряханула, волосы ветру подставляя, расслабленно улыбнулась. – Лёне твоему не доверяет?

– Не то чтобы… Папа не любит таких людей, которые часто уступают. Лёня уступает только мне и это настораживает. Все срываются. Сорвётся однажды и он. Отец, это понимая, Витю мне и выделил. У него даже спальня рядом с моей. На всякий случай.

– Серьёзно… – Поджал губы Слава, исподтишка за Адой наблюдая.

– Не смейся. – На Славу обернулась и не сдержалась, улыбнулась ему.

Он другим сейчас был. Тоже расслаблен, спокоен. Устал наверно. Перелёты утомляют. Не мягкий и не пушистый, как казалось прежде. Он жёстким был. По жизни жёстким, но Аде отчего-то уступал. Прежде она и не задумывалась, отчего так – мягкотелым его считала, а вот сейчас не на шутку удивлена. Такие люди ничего не делают просто так. А он своей выгоды и не планирует разглядеть, значит, или уже нашёл её, или любопытство завесило куда больше здравого смысла.

– Ты сказала, что сбежала из дома. – Из бокала выпил что-то алкогольное. Ада не любила пьяных мужчин и запах спирта не переносила, но сейчас против не была. И сама бы хлебнула, только вот никто не предложил.

– Так и было. Витя сейчас, небось, всю охрану трусит.

– А смысл?

– Никакого, но ведь что-то делать нужно. На самом деле, я записку оставила, что скоро вернусь. Попросила перед Лёней прикрыть.

– И он прикроет?

– Вот ещё! – Громко фыркнула. – Налей и мне. – Сказала, едва слюной не подавившись после его очередного глотка.

Слава неодобрительно головой качнул, но просьбу исполнил. Белое вино предложил, которое услужливые хозяева поставили в ведёрко со льдом. Только сейчас Ада заметила украшения номера, обилие цветов и общую дизайнерскую задумку. Глаза закатила.

– Это что, номер для новобрачных? – Рассмеялась, скорее, от неожиданности.

– Не знаю, мне нравится. – Губы скривил, по сторонам оглядываясь. – Тебе всегда рады, тебя поздравляют. Тебе завидуют, в конце концов. – Принялся Слава перечислять плюсы, а она рассмеялась громче.

Предложенный бокал из его рук приняла и напряглась от случайного прикосновения, будто он уже сейчас к близости склоняет. Но в глазах Славы было умиротворение, а в теле приятная истома.

– Сейчас отдохнём немного и выйдем погуляем. Ты как?

– Я как ты. – Безразлично плечами пожала. – Только налей ещё. – Пустой бокал вернула, залпом допив его содержимое.

На этот раз Слава не противился. Бокал наполнил, а вино в холод так и не вернул, верно расценив, что оно скоро пригодится.

Отдых в номере затянулся. Бутылку Ада осушила часа за четыре и только тогда созрела для прогулки, о чём и сообщила, распаковав чемодан с задумчивым видом. Приняла душ, переоделась, Славу дожидалась в холле, вовсю демонстрируя улыбку новобрачной. Правда, когда мужчина появился, держаться от него старалась подальше. В любом лишнем жесте, в случайном прикосновении угрозу видела. Сначала мужчина хмурился, а потом подобное поведение будто и не замечал вовсе. Впрочем, на контакте и не настаивал, только изредка за талию придержит или руку подаст, помогая спуститься со ступеней.