Не моя вина, если со мной случаются такие диковины, которых ещё не случалось ни с кем. Это потому, что я люблю путешествовать и вечно ищу приключений, а вы сидите дома и ничего не видите, кроме четырёх стен своей комнаты.
Р. Э. Распе, «Приключения барона Мюнхгаузена»
Завтрак прошёл в относительном молчании, короткие диалоги чередовались не в меру длинными паузами. Казалось, каждый из сидящих за столом имеет слишком глубокие мысли, чтобы разбавлять их будничной болтовнёй.
До завтрака Рене снова предпринял попытку избежать совместного преломления хлебов, обратился к Вернеру с просьбой столоваться с прислугой.
– Хозяину виднее, с кем тебе столоваться, – безучастно оборвал просьбу Вернер, повернулся уйти, но был ухвачен за рукав.
– Постой, старик! Дело есть, – Рене смущённо потёр кончик носа под взглядом слуги, задетого бестактностью юнца, и перешёл на шёпот, оглянувшись по сторонам. – Слушай, если тебе всё равно, где сбрасывать резерв, ты мог бы это делать у малыша.
– Какого малыша?
– У Ирминсуля, конечно.
Изумление в выцветших светло-карих глазах достигло критической отметки, Вернер уточнил:
– С чего бы?
– Ну, так… – Рене поморщился: к горлу подкатила лёгкая тошнота, предупреждая об откате в случае сказанного лишнего слова. – Просто он не прочь угощаться магией, это помогает ему расти.
Миг – и мальчишка оказался прижатым к стене сильной рукой. Вернер тихо, но внятно, шикнул:
– Ты знаешь о законах невмешательства, дурень?
– А при чём тут это? – юнец испуганно смотрел в приблизившееся обезображенное лицо: – Ты сбрасываешь резерв, куда положено, а не в прохожих, любителей прогуляться в сумерках. И возвращаешь дар туда, откуда он пришёл. Если бы за это наказывали, то не раздавали бы герцогских титулов.
– О чём ты?
– О процветании Люмерии, конечно, и света Владычицы, – Рене с раздражением стряхнул руки, растягивающие ему шерстяную котту на груди. – Сам подумай: граница виердов неподалёку, а малышу до размеров матери ещё тысячу лет расти. Было бы кому-нибудь от этого плохо, я бы и не предлагал умный выход. А ты, судя по всему, двадцать лет виноградники своей магией удобряешь, как навозом. Или у тебя договор с соседями? Ну так лучше б в Лонию сбрасывал. Глядишь, и рыба пожирнее бы была…
– Что-о?! – ярость, которой никогда невозможно было заметить в невозмутимом слуге, даже во время тренировок, вдруг вскипела от оскорбительных намёков, – что ты знаешь об этих двадцати годах, щенок?!
Но Рене, вместо того чтобы смутиться, растянул рот в улыбке. Сработала дурацкая привычка де Венеттов – реагировать юмором на опасность.
– Я знаю, кто ты. Сам догадался, но ты не переживай: Изель ничего про тебя особенного не рассказывала, – Рене подмигнул, – и я на твоей стороне. Никому не скажу, даю слово Мароя!
Вернер онемел. Стоял и смотрел сверху вниз на смазливого блондина с наивными светлыми глазами, на губах которого затаилась подозрительно тонкая улыбка. Вернер последние двадцать лет не любил шуток. Не по себе было, но остатки ментальной магии, потребовали держаться до последнего:
– И кто же я? – холодно поинтересовался Вернер.
Кашлянув, Рене поманил указательным пальцем наклониться и шепнул в подставленное ухо:
– Отец Армана и любовник сирры Элоизы!
Вернеру понадобилось время, чтобы прийти в себя. Облегчение, недоумение и страх перед разоблачением, который, он считал, давно исчез, – поочерёдно эмоции сменяли друг друга.
Рене обнадёживающе хлопнул его по плечу, выскользнул на свободу и пошёл в сторону столовой. Опаздывать на чужой завтрак было бы верхом неблагодарности. В спину ему понёсся хохот облегчения. Старик смеялся до слёз.
«И всё-таки ты не тот, за кого себя выдаёшь. Не любовник – значит, ящерица-шпион, – довольный удавшейся шуткой, улыбнулся Рене. – Нет, ну почему – именно на наши виноградники, а не в реку? И ведь далеко ходить не надо… Ничего, я тебя вычислю, старик, рано или поздно!»
Жалко было романтичную версию. Если бы Вернер не выдал себя машинальным облегчением в глазах, то красивая теория имела бы право на существование. Перед завтраком, во время утренней тренировки, на которой Рене присутствовал, Вернер назвал Армана «моим мальчиком», похвалил его за хорошую форму. Да и смотрел старик на юного Делоне с гордостью и нежностью, как это делают родители… А ещё бабушки и дедушки в адрес своих внуков.
«А может, он дед, а не отец?» – хмыкнул Рене про себя, сообразив, кстати, что не знает предыстории женитьбы сира Марсия на Элоизе Делоне, дочери сира Вэна Делоне. Который, в свою очередь, был близким другом дедушки Мариэль, сира Рэя.
Дед Армана погиб на Сурье, во время взрыва на руднике из-за провокации арауканцев, ненависть к которым внук успешно унаследовал. Почти в это же время исчез сир Рэй. Тело Вэна Делоне доставили в родной замок, и сейчас его прах находился в семейной усыпальнице. Но было ли то его тело, а не супруга бабушки Тринилии – сира Рэймонда? В любом случае, непростую загадку хранил двадцать лет Вернер.
Жаль, что с Вернером душевной дружбы не сложится, Рене это понял сразу. Осторожность, доведённая до параноидального уровня, на корню убивала доверие к незнакомцам и их действиям. Утром Вернер поехал за ним к Ирминсулю, не захотел отпустить. Но пока вернулся к лошади, пока догнал, Рене успел поговорить с деревом.
Приложил ладонь к стволу, поздоровался и поделился светом, благодарно принятым. «Хочешь, расскажу новости?» – спросил у Ирминсуля, и ветки зашелестели листьями. Рене, не убирая ладони, мысленно отправил воспоминания о событиях последних суток, начиная с того момента, когда распрощался с деревом после возвращения из Лабасса.
Стычка у Волчьего Логова, встреча с Элоизой и остальным семейством, совместный ужин – листья мелко затряслись. «Ого, да у тебя есть чувство юмора!» – одобрительно улыбнулся Рене, погладив ствол. Одна из веток наклонилась, коснулась щеки, царапая кожу свернувшимся на зиму листом.
«Между прочим, почему не сбрасываешь их?» – спросил Рене, вспоминая школьный курс биологии. Ветка вопросительно замерла. «Тебе же расти надо, а не накапливать вредные соли, да и под снегом ветки обломиться могут. Воды, наверное, зимой не хватает, да? Тоже пить постоянно хочется?» – Рене не исключал ошибку, всё-таки в Люмерии свои природные законы были, но логики никто не запрещал. Королевский Ирминсуль, например, круглогодично листву сбрасывал, а ведь воды, солнца и тепла ему всегда хватало.
Рене задумался. Белоглазый Хранитель подбирал опавшие листья. В них, по-видимому, находилась ядрёная концентрация ирминсулиума, поэтому их использовали для порошка познания – «Истины Ирминсуля». Мариэль в день, когда Анри привёл её к древу Владычицы, заметила на чисто убранной территории под стволом несколько опавших листьев…
Малыш вдруг зашумел, затряс ветками, и на голову Рене посыпался звенящий дождь с застывшими ледяными каплями внутри свёрнутых листьев.
– Посмотрите-ка на него! Умница! Обязательно надо мной надо было это сделать?! – проворчал Рене, отряхиваясь и выбирая попавший за шиворот мусор.
За этим его застал Вернер, отругал за хулиганство и пригрозил выдать местному триумвирату – Делоне, де Венеттам и де Трасси – на суд. Оправдания юнца в том, что Ирминсуль сам это сделал, по мнению слуги, выглядели жалко.
– Сам «не сочиняй»! – застонал от бессилия Рене. – Спроси у него, старик!
Что поведало дерево Вернеру, Рене не узнал. Пока слуга стоял, по совету, приложив руку к стволу, Рене кое-как собрал листья в кучу и сжёг их, чтобы у паломников не появилось искушения унести листву на память и сварить опасный «чаёк». А пепел сверху щедро присыпал снегом, благо что магия воды слушалась лучше.
Назад возвращались молча. Вернер и слова не проронил.
Из всех раздумий за столом во время завтрака самым понятным был ход мыслей госпожи Элоизы. Порция вчерашнего успокоительного света от Рене прекратила действовать, и тревожная натура сирры требовала новой дозы.
«Второй вампир на мою голову», – не сдержал улыбки Рене. Света Владычицы не было жалко, ибо катализатор его наполнения сидел сейчас напротив и рассеянно ковырялся в тарелке с гарниром, игнорируя вкусную рыбу, неожиданно поданную на завтрак в трёх видах – жаренном, варёном и маринованном, полусыром, со специями.
Утром, после того, как Ирминсуль угостился, свет слабо плескался на дне души до тренировки Армана, куда Вернер позвал в качестве наблюдателя. Делоне-младший был отличным бойцом. Чувствовал ли он замершее от восхищения и эстетического удовольствия дыхание гостя, пока отражал ловкие выпады седовласого слуги? Вряд ли.
Арман с утра был рассеян, даже несколько томен, как подумал Рене. Тень лёгкой улыбки Делоне-младшего не предназначалась никому из присутствующих, ибо взгляд всё время блуждал, не останавливаясь на людях. А после тренировки юноша перебросил на плечо взмокшую рубашку и отправился ополоснуться:
– Пойдем, покажу купальни, – взглянул на потягивающегося от часового сидения Рене и шёл всю дорогу молча.
На вопрос: «Как спалось?» – ответил вежливо: «Белым сном!» И даже не спросил, каково пришлось гостю на новом месте.
Купальни находились на нижнем уровне, вырубленным некогда Речником в горе. Они представляли собой разного размера пещеры с каменными бассейнами, в которые вода подавалась по одним трубам и сливалась по другим – в подземную полость Лонии. Проточную ледяную воду можно было перекрыть с помощью рычага, таким образом вода в купальне, куда Арман привёл Рене, была температуры окружающего воздуха, то есть непригодной для купания нормального человека.
Рене сунул руку в воду, пока хозяин раздевался:
– Так себе водичка. Слуги нагревают её хотя бы иногда?
– Я привык, – и обнажённое тело прыгнуло в воду, обдавая неженку брызгами.
Северянин оторопело смотрел, как вынырнувший юноша отфыркивается и смывает пот с шеи, плеч, подмышек, стоя по грудь в тёмной воде. Опомнившись, Рене буркнул:
– Мне надо к себе! – и вылетел с разгорячённым красным лицом из прохладной купальни.
К этим процедурам привыкнуть надо, уговаривал себя Рене. Тело некстати вспомнило, и внутренняя пружина скрутила. «Проклятье, проклятье!» – твердя себе и ругая за всплывшую перед глазами картину суточной давности, он бежал по лестнице наверх, чтобы хоть как-то выбить ненужные мысли физическими усилиями.
Тяжело дыша, медленно прошёлся по коридору, где его, взбудораженного, могли увидеть. Завернул в тренировочный зал, схватил первый деревянный учебный меч, висевший на инструментариуме, и ударил, рыча, по деревянному муляжу в углу.
Пять минут борьбы с горемычным муляжом, и, в конце концов, отпустило, усталость отозвалась болью в мышцах рук. «Какое счастье, что Арман влюблён в… да хоть в Люсиль, и никогда не полезет ко мне с объятиями… Иначе я бы сошла с ума!» – успокоившись, Рене смог даже посмеяться над собой.
– Антуан приедет к десяти, – начиная завтрак, Делоне-младший предупредил родителей. – Мы хотим испытать накопители в башне.
Сир Марсий после короткой паузы кивнул:
– Гуляйте, молодёжь, даю вам последний день на развлечения. С завтрашнего дня обычный график.
– Знаю, – юноша уткнулся взглядом в тарелку.
– Люсиль будет? – спросила сирра Элоиза и пояснила, перехватывая немой вопрос гостя в его взгляде, – Это наша соседка. Милая девушка и будущая невеста Армана.
Сир Марсий кашлянул, но промолчал, не желая портить настроение никому из добровольных слушателей, себе тем более.
– Как зовут вашу девушку, Рене? – госпожа Делоне ласково посмотрела на гостя.
– …Дульсинея, сирра Элоиза, – Рене потянулся за кубком запить улыбку.
– Красивое имя и очень редкое, никогда не встречала. Должно быть, вы слишком сильно уважаете друг от друга, если решились принести обет чистоты после инициации.
Рене кивнул и не стал продолжать диалог на опасную тему, отделался незначительными фразами, тем более что вилка сидящего напротив Армана замерла, воткнувшись в рассыпчатую горку гранолы.
– Какие новости от Мариэль? – некстати поинтересовался у сына сир Марсий, перекладывая себе на тарелку рыбу.
Арман пожал плечами, вилка вяло набрала на кончик гарнир:
– Вернула мне книгу, которую я ей дал почитать в дорогу. С очень странного портала без обратного адреса… Полагаю, у неё всё хорошо.
– Было бы странно, если бы у Мариэль всё было плохо, – ровным тоном отозвалась сирра Элоиза. И за столом снова восстановилась тишина, разбавляемая работой столовых приборов и челюстей.
«Уснуть за этим завтраком можно», – подумал Рене, наевшись и теперь наслаждаясь горячим травяным отваром с мятным привкусом.
Супруги Делоне также успели насытиться, но ждали Армана, подперевшего голову левой рукой и не замечающего взгляды, которые бросали на него. Вилка медленно, будто издеваясь над наблюдающими, уносила в рот гранолы по чуть-чуть, а на тарелке всё ещё оставалась добрая половина от начальной порции.
О проекте
О подписке