Глава 2

За ночь южный ветер пригнал низкую серую наволочь. Воздух потеплел, но дождь лил не переставая. К полудню потоки воды и глинистые почвы превратили извилистые холмистые дороги в грязные топи и опасно скользкие горки, а тропки – в ручьи. Это замедляло продвижение отряда. Морган мысленно благодарил мастеров, и свою мать в том числе, чей Дар наделил тонкие кожаные плащи свойством отталкивать воду: без этих плащей все промокли бы до трусов. От таких унылых, тягомотных переходов устаешь больше, чем от схваток. Пожалуй, единственной, кому тихий ход шел во благо, была Тойва. Ехать сама она не могла, поэтому Каула усадила ее на лошадь впереди себя и придерживала, чтобы девушка не заваливалась на бок, когда накатывала очередная волна головокружения.

Погода беспокоила Моргана. В это время года южный ветер – редкий гость, но если приходит, поливает дождем неделю. Двигаясь такими темпами, с задержкой на Ушана, они прибудут к Лосиному Броду позже оговоренного срока. Морган размышлял, не послать ли к Тайнеру гонца, когда с ним поравнялся Гуан, брат Эйжа, ранее ехавший за густым сосновым перелеском несколькими сотнями ярдов правее.

– Не нравится мне запашок с юга. Может, глянем, кого там волки задрали?

«Или не волки», – думал Морган, прикидывая расстояние и время, которое они потратят на то, чтобы преодолеть его, с поправкой на рельеф и поиск брода через речку. Он наблюдал за черными точками, движущимися над кронами деревьев на фоне размазанного облаками бледного пятна солнца уже давно: птицы выписывали круги, пикировали и тут же взмывали. Деревень и хуторов здесь мало, и их разделяет густой лес – преты обожают такие места. Морган кивнул:

– Пташки резвятся неспроста. Догоняй передних, и держитесь реки, а я подтяну тех, кто правее.

До брода пришлось накинуть пару лишних миль. Противоположный берег оказался неприветливым. Там раскинулся обширный заливной луг, который дожди превратили в болото: пока местность не пошла вверх, копыта лошадей вязли в укрытой травой земляной жиже. За ним тянулся унылый сырой ельник, захламленный буреломом. Впереди маячил просвет. Спугнутые всадниками, стервятники взмыли выше и пронзительно, хрипло раскричались.

Труп Морган увидел сразу же – остатки кожаной одежды чернели на фоне зелени и кроваво-красных ягод; расклеванный, а кое-где разодранный до кости голодными пастями… волков, не претов. Несколько человек вслед за Морганом соскочили с лошадей. Парень, точнее, то, что от него осталось, лежал навзничь, широко раскинув руки. Кисти отсутствовали. Лоб и глазницы пробиты, рот разрезан до ушей. Вид трупов редко вызывал у Моргана эмоции. На этот раз равнодушен он не был. И, судя по зависшей над поляной оцепенелой тишине, не он один. Тишина, впрочем, длилась недолго. Ее прервало выразительное пояснение, что парня оттрахали в рот, после чего голос Имандры невинно осведомился:

– Это преты?

– Люди, – хрипло рявкнул Морган, подтвердив свои слова плевком. Такое способен сотворить с человеком только человек. А с Суром – дикарь. Карманы, естественно, выпотрошены и вывернуты наизнанку, пояс с ножнами срезан. Подонок даже не потрудился выбросить в реку орудия убийства – топор и железный лом с заостренным концом. Ограбление и убийство напоказ, демонстрация ненависти к колдунам. Другого объяснения бессмысленной жестокости Морган не находил. Он развернулся к сестре, ухватил ее за шиворот и подтолкнул к трупу. – Давай, следопыт, поработай!

– Мор. – Пальцы Каулы предупреждающе сжали его локоть. – Это ее первый рейд, – напомнила она вполголоса.

– Алсур! О Боги, нет! – Оба одновременно повернули головы на вопль Тойвы. Бо, к счастью оказавшийся поблизости, не позволил потерявшей сознание девушке выпасть из седла.

– Убери ее отсюда! – крикнул Морган. «И остальные тоже… Нечего смотрины устраивать».

Повинуясь его безмолвному приказу, вместе с Бо и Тойвой с поляны быстро и бесшумно ретировались все, кто не обладает даром восприятия отпечатков. Морган опустился на корточки перед трупом, рядом с сестрой, коснулся восковой руки. Смерть наступила недавно, день-полтора назад. Он прихватил горсть земли и, прикрыв глаза, стянул внимание на сырые комья в кулаке. Тотчас заныли виски. Отпечатки Морган улавливал неважно – в отличие от Имандры, у которой с детства проявилась противоположная способность: рассредоточить внимание больше чем на треть мили она не может, зато умеет проникать глубоко внутрь предмета. Морган надеялся, что, когда наконец его подзатыльники выбьют дурь из ее мозгов, сестра станет блестящим следопытом.

– Дикарь, – с уверенностью сообщила Имандра. – Дождь немного подпортил, но я довольно четко его вижу. Ублюдок! О Боги… Он был жив… Руэлл! – Она затрясла руку Моргана. – Он был в сознании! Он не сопротивлялся! Он умер, когда ему пробили голову! Когда делали остальное, он был жив. Он не защищался! Почему?

– Хватит верещать. – Морган освободился от ее хватки. – Давай по порядку.

– Животное, – негромко выдохнула за спиной Ринока.

– Средних лет. Невысокий. Ниже Алсура. Довольно упитанный, с животиком. Волосы редкие, блекло-рыжие, с сединой. Бороды, усов нет. Круглое лицо, широко расставленные глаза. На лбу, над левой бровью царапина. Тонкая, но заметная и длинная, до виска. Нос… вдавленный. Кто-то от души звезданул ему в харю!

– Угу, – подтвердил Анаил и добавил: – Короткая темно-красная куртка из плотной ткани. На левом рукаве, на локте большая черная заплата. Скверны в Манне нет.

Не околдован. Но одержим… Местью? Будто Алсур собственноручно вырезал всю его родню до седьмого колена. Внешность убийцы Морган воспринимал размыто, однако эмоциональные отзвуки ужасной трагедии просачивались в него как вода в песок. Страх? Нет. Отголосков страха нет. Алсур не боялся своего убийцы. Не боялся, не сопротивлялся… Однако земля вокруг агонизирует – болью и криком о помощи. Безмолвным криком. Из его горла не вырвалось ни звука! А ведь он не был связан: следов веревок на теле нет. Бесплодные попытки проникнуть за завесу этой, второй за сутки, тайны прервала столь же бесплодная громкоголосая дискуссия Имандры с Анаилом: мог ли вялый, одутловатый дикарь в одиночку справиться с хорошо тренированным, вооруженным до зубов воином. Морган оглянулся.

– Рин?

Ринока безнадежно пожала плечами:

– Убийца один, и он не раб Асура. Борьбы не было. Алсур не защищался.

– Странно, – мрачно загудел Гуан. – Слишком уж быстро все произошло. Ни ссоры, ни драки. Он просто подошел к нему, повалил и начал истязать. И бедняга покорно сносил мучения, пока не умер. Чушь какая-то.

Морган с усталым вздохом разогнул колени, отряхнул ладони. Растирая пульсирующие горячей болью виски, окинул взглядом деревья: нет ли поблизости тополя – соприкосновение с его аурой вытянуло бы из Манны эхо боли Алсура. Вокруг росли ели, чуть дальше просматривались березы, осины и фигуры всадников. На противоположном краю поляны, за вывороченной с корнем сосной, уткнувшись в гриву лошади, рыдала Тойва. Возле нее стояли Бо и Анда. Анда гладила девушку по спине. Морган направился в их сторону, за ним неслышной тенью заскользила Каула. Возможно, Алсур крутил какие-то дела с дикарями, кому-то не угодил, и Тойве что-нибудь известно. Не дойдя нескольких шагов, остановился.

«Нет, не сейчас. Ей не до расспросов».

К нему подъехал Эйж.

– Мор, мы просмотрели окрестности. Он удрал на лошади Алсура. Следы подков хорошо видны. Идут на юго-запад, в сторону деревни. До деревни, если верить картам, около пяти миль. – Он с силой хватил мощной ладонью по стволу дерева. – Он наш!

– Я могу взять кого-нибудь из ребят и съездить за гвардейцами, – предложила Каула.

– Нет нужды, – сухо отозвался Морган.

Правосудие было раздельным. Суры судили Суров, дикари – дикарей. И то, как дикари судят своих за преступления против колдунов, Морган знал не понаслышке. Преступника, в сопровождении гвардейцев, которых еще надо где-то найти, приводят к местному священнику, он с показным участием выслушивает, обещает принять меры, а когда отряд уезжает, отпускает подонка. Довольно! Сегодня возмездие свершится по справедливости.

Эйж присвистнул.

– Какие гвардейцы, Кау? Сейчас мы проведем подготовительную часть погребального обряда и двинем по баранчикам. Так, Мор? – Перспектива заставить зарвавшихся дикарей платить по счетам изрядно подогрела Эйжу кровь, несмотря на далеко не юношеский возраст; конь под ним с нетерпением пританцовывал на месте.

– Да, начинайте. Я ненадолго.

Эйж и Каула кивнули: Эйж – понимающе, Каула – с беспокойством. Морган спустился по склону бегом, опасаясь, как бы ей не ударило в голову его утешать. Меньше всего он сейчас нуждался в чьем-либо обществе.

Тополей он не нашел. Заглушил боль, пропинав пару сотен ярдов большой камень, и вернулся, когда пламя вовсю пожирало изуродованное тело, выжигая из пропитанной кровью земли отголоски трагедии. Вместо висков теперь болели пальцы ног. Морган присоединился к хору голосов, монотонно тянущих длинную Мантру Последнего Очищения – годам к тридцати она невольно выучивалась наизусть. Совсем скоро зелено-голубой огонь, разожженный при помощи жидкой смолы, которую мастера наделяют свойством воспламеняться от намерения, превратит останки в пепел. Тойва, самый близкий Алсуру человек из присутствующих здесь, руками соберет прах и передаст семье. Трое суток над прахом будут читать молитвы, потом его соединят с белой глиной и захоронят в горах.

Взгляд зацепило непривычно серьезное лицо сестры – затененное свисающими ветвями елей, оно казалось повзрослевшим лет на десять. Столкнулась с жестокостью дикарей в самом начале боевой службы. Как он в свое время. Не является ли это дурным предзнаменованием и не ждет ли и ее такая же паскудная судьба? Была и хорошая новость: соприкосновение с отзвуками чужой боли не доставляет Имандре физических страданий – превосходное качество для следопыта.

Следы действительно вели прямиком к деревне; не петляли и не кружили по лесу, стараясь запутать преследователей. Убийца не останавливался, не спешивался, а на утопающую в грязи дорогу, где следы его лошади смешались со следами других лошадей и тележных колес, выехал, когда лес сменили фермерские поля. Беспросветная тупость или наглая провокация? Если это ловушка, что в таком случае ждет их в деревне – толпа забулдыг с топорами и дубинками? Морган нервно рассмеялся. Самая серьезная проблема, с которой он столкнется в ближайший час, – не дать своим подопечным растерзать убийцу прежде, чем тот объяснит свою изысканную жестокость. Отряд напоминает тлеющий торфяник, а молодежь не упустит случая посоревноваться в стрельбе из лука и метании кинжалов.

Все предположения рассыпались в прах за милю до деревни, когда ее жители оказались в пределах досягаемости Дара. Моргана захватил неторопливый и безмятежный, словно равнинная река, поток сельской жизни; по сравнению с ритмом жизни его народа он казался лениво-сонным. Ни затаенной агрессии, ни напряженного ожидания, ни одной группки взрослых больше десяти человек – кучкуются в основном по трое. Если здесь с кем-то и собрались воевать, то только с зайцами и зеленым змием. Не обнаружил он и убийцы. Вновь и вновь перепроверял, не пропустил ли, до тех пор пока Анаил с досадой не сплюнул:

– Его там нет!

– Угу. Но мы все равно туда прогуляемся. Втроем. – Морган скривил губы в хищной усмешке. – За овсом.

– Можно я поеду с вами? – взмолилась Тойва. – Я хорошо себя чувствую.

– Не спеши, дитя. – Бо ласково ущипнул девушку за щеку. – А то успеешь.

– Хорошо себя чувствовать будешь, когда перестанешь на ходу падать в обморок. – Морган ударил каблуками коня и рванул вслед за Бо и Анаилом, крикнув через плечо: – Не отрывайтесь больше чем на полмили!

В деревне они перешли на шаг. Анаил спешился: между домами дорога почище, и на ней можно что-то различить. Несколько мужчин, играющих в кости на старой телеге без колес, резко умолкли. Мальчонка лет десяти, глазевший на всадников из открытой калитки, попятился и, шлепая по лужам, помчался к дому. Любопытство перло отовсюду: из прикрытых занавесками окон, из щелей в заборах, из отверстий между досками стен загонов для скота. Затаив дыхание улица следила за загадочными действиями колдуна, который щедро потчевал ее пищей для сплетен: ползал по дороге, разглядывал грязь и прикладывал к земле то одну, то другую ладонь.

Наконец Анаил поднялся, махнул вправо. Они проехали еще несколько домишек и свернули на узкую, засыпанную песком улочку, где он снова спешился и ушел вниманием в землю. Следы лошади убийцы смыты и затоптаны, и Анаил сверял отпечатки на дороге с теми, которые уловил вокруг тела Алсура. Кропотливая, выматывающая работа; голова потом болит так, что ее хочется снять с плеч и закинуть на луну.

– Там. – Он указал на второй от конца улицы дом и с удовлетворением вытер вспотевший от напряжения лоб.

Хозяйка, полногрудая женщина в зеленой косынке, стирающая возле колодца белье, подняла голову на стук копыт и замерла с открытым ртом. Вытерла руки о подол, нерешительно поднялась навстречу непрошеным гостям. Морган вдохнул соблазнительные запахи крестьянской кухни. В животе заурчало. Ах, как хорошо было бы заодно прикупить овец! Баранина на ужин скрасила бы мрачное настроение в отряде и все прелести ночлега в подмокшем болотистом лесу. Но Тайнер, под давлением верховного главнокомандующего, будет ворчать, что деньги выбрасываются в отхожие ямы.

Бо расплылся в улыбке, от которой только камень не растечется озером.

– Добрый вечер, мэм! – зажурчал он непроницаемо-вежливым тоном. – Ваш муж говорил, вы недорого продаете овес. Не найдется для нас мешков пять-шесть?

Глаза женщины стали такими же круглыми, как ее открытый рот.

– Овес? Гордон не водит знакомств с Сурами.

– Я так не думаю, мэм. Быть может, уточним у него самого?

– Нет его, – бросила она – не слишком дружелюбно, но без враждебности. И, помолчав, добавила: – Третий день дома не появляется. – Ее пальцы начали теребить краешек рукава. По нахмурившемуся лицу и жалобным ноткам в голосе Морган понял, что Гордон исчезает не впервой и о своих похождениях не докладывает, заставляя жену мучиться догадками и ревностью. – Овса пять мешков не дам. Два. Вон их спросите. – Она кивнула на дом напротив. – Они без денег дадут, за водку.

– Устроит. – Морган оглянулся на двух повидавших виды дедков. Обрадованные кратковременным просветом в облаках, они потягивали на лавочке у калитки пиво. Под глазом одного из них красовался свежий синяк.

Дедок без синяка подмигнул Моргану и подозвал его кривым пальцем:

– Двадцать медяков за мешок, и я скажу, где он.

Морган с сомнением поморщился:

– Скажи сначала. А я решу, стоят ли твои слова двадцати монет.

– Ты, колдун, меня обманешь. – Дедок погрозил пальцем и захихикал, показав беззубый рот.

– Тащи один мешок, и будут тебе деньги. – Морган звякнул кожаным мешочком в кармане.

– Ты ж хотел три.

– Один, – повторил Морган стальным голосом.

Переглянувшись, дедки с погрустневшими физиономиями поднялись – один из них припрятал кувшины с пивом в траву – и гуськом потрусили во двор. Морган отъехал, чтобы оплатить мешки, принесенные женой Гордона; Бо уже приторачивал их к седлу.

– Эй, командир! – окликнули его спустя несколько минут.

Засранцы все-таки приволокли три мешка. Морган отсчитал двадцать монет, отсыпал дедку десять, остальные зажал в кулаке:

– Слушаю.

Дедок, не спуская глаз с кулака, пожевал губу.

– В Браунео он уехал. К родителям. Гони остальные! – К Моргану протянулась желтая мозолистая ладонь.

– Совсем из ума выжил, дурень! – выругался женский голос. Из калитки, уперев кулаки в бока, вышла худощавая бабулька в грязном желтом переднике, со строгим скуластым лицом в обрамлении всклоченных седых волос и властно вздернутым подбородком. – Его родителей лет пять как нет. Голубка у него там. Молоденькая. – Она оттолкнула руку мужа и деловито протянула свою. Дедки совсем скисли. – А вам, господа благородные, он зачем понадобился?

Морган внимательно посмотрел на нее, и не только глазами.

«Ничего не знает. Праздное любопытство».

Он разжал кулак, монеты звякнули в алчущую ладонь.

– Всего доброго.

Они развернули коней и двинулись навстречу отряду.

– Господа благородные – змеи подколодные, – вполголоса озвучил Анаил истинный подтекст вежливого обращения. – Шустрый упырь. Браунео – это граница с Гиадалией, миль триста на юго-запад. Куда сначала, Мор?

Взгляд скользнул с подсвеченной ненадолго выглянувшим солнцем золотисто-каштановой макушки Анаила на покрытые лесом юго-западные холмы. Разделяться рискованно. Посылать гонцов к Тайнеру после кровавых историй Тойвы и Алсура Морган остерегался; какая-то часть его существа с яростным упорством продолжала отвергать становившуюся все более очевидной версию о наркотиках. Убийца никуда не денется. Это даже хорошо, что пройдет время: он расслабится, перестанет прятаться. Меч возмездия может ждать, раненая девушка – нет.

– К Ушану.

Морган уже дремал, когда почувствовал, как кто-то лезет в его спальный мешок. Внутреннее зрение проснулось быстрее, чем открылись глаза.

– Что ты здесь забыла?

В ухо дыхнуло влажным жаром.

– Тебя.

Морган с ужасом осознал, что к нему прижимается нагое тело, а рука сестры деловито расстегивает его штаны. Сон разлетелся в клочья.

– Брысь отсюда! – Он отпихнул ее коленом. – Тискай своего Кернела.