Ещё одно неординарное решение, положенное в копилку института: большие, по пять килограмм, крабы «перепахивают» почву клешнями и лапками, извлекая из неё мелких червей, и удобряя одновременно. Естественные, так сказать, пахари, не дающие тонкому плодородному слою истощиться – тащить комбайны сквозь бездну пространства, ровно как и организовывать их производство на месте, не представляется возможным. Нет, конечно, совсем без сельхозтехники обойтись не получиться, но каждый шаг в создании простенькой (число эволэков не столь уж и велико!) экосистемы направлен именно на то, чтобы всеми путями упростить процессы выращивания урожая. Выражаясь прямо, ставка делалась на естественный круговорот жизни, а люди всего лишь будут собирать такую часть биоресурсов, чтобы не сломать равновесие, но и самим не тратить силы на добывание пропитания: всё же вырастить урожай, в том числе и с обязательным мясным рационом, на орбитальной станции – дело сложное и невероятно дорогостоящее.

Рыбы стали двигаться ещё осторожнее, чтобы не баламутить воду, и не тревожить соседей: самки литанов не отходили от кладок, и лучше было не действовать им на нервы, а не то получишь взбучку.

Огромная заводь словно превратилась в сказочную сокровищницу – всюду, между камней прогретых щедрыми лучами отмелей, сверкали, словно сотканные из красных кораллов, ленты. Каждая самка-литана откладывала две такие ленты, в которой отдельные икринки клейкой секрецией скреплялись в неширокую, но довольно длинную однослойную ленту, а будущая мама прикрепляла один её конец к камню. Намертво схватившись за надёжную опору, клейковина позволяла ярко-красной ленточке трепетать в потоках свежей воды, и вся отмель стала напоминать расцвеченную праздничными флагами поляну, на которой готовились весёлые состязания: кто больше?

День шёл за ночью, снова наступал новый рассвет, а в полупрозрачных коконах природа прятала от любопытных глаз удивительные преобразования крошечных огоньков едва теплящейся жизни в яркий огонь, что вдохнёт новую силу в уставшие и поредевшие за долгий год племена летучих рыб.

Литан и Литана с нетерпением ждали великого дня, уже забывая о том, что случилось в недавнем прошлом…

Был обычные день, наполненный уже стихающей суматохой: самки только-только отложили икру, и многочисленная стая, добравшаяся до тихой гавани, уже стала успокаиваться, меняя яркие брачные тона плавников на невзрачный покровительственный окрас, как странные существа, что всегда приходили с небес, и брали тяжкую дань со странников морей, снова заявили о своих правах.

По отмели шагал уже знакомый исполин-богомол. Аккуратно, стараясь изо всех сил не задеть ни обитателей водоёма, ни их бесценные кладки, чудище медленно, чтобы не перепугать рыбок, ступало вперёд, и к воде тянулись щупальца. Осторожно опускаясь в неглубокие протоки, эти живые змеи безошибочно находили отложенную икру, и отделяли от одной и двух коралловых ленточек половинку, оставляя вторую нетронутой, а добычу отправляя в огромную корзину, которую неведомый зверь держал поближе к земле – та уже просто ломилась под тяжестью собранного богатства.

Литан и Литана, два неутомимых путешественника, создавших семью в этом райском уголке, не испугались и не попрятались, когда настал их черёд отдать дань. Так устроен мир, Они – Боги, создавшие его, они всегда приходят за данью, но никогда не берут больше, чем положено Законом, Законом, имя которому Жизнь. А Она одна на всех…

Они уже стали забывать тот день, хотя он и не ушёл из памяти до конца, но всё сильнее и сильнее их занимали трепещущие комочки, сладкими, хоть и едва слышимыми голосами, звавшие своих родителей…

Киборг с ледяным спокойствием следила за нарастанием реакции в реке эфирной планеты – зов детей пошёл к Мирре и Элану. Пока это лишь тоненький ручеёк, подсказывающий эволэкам будущий маршрут, тонкая ниточка, переброшенная через океан того, что невозможно назвать ни временем, ни пространством. Как опытный рыболов приманивает свою добычу, так и Хельга мастерски приманила две изрядно подзабывшие прошлое бытие души сладкими обещаниями. На конце этой невидимой в течениях Океанеса лесы эволэков ждал жёсткий крючок – псевдосознание не рождённых ещё «детей», которое и вытащит обоих назад в бренный мир.

В этом погружении она работает только на троицу Элан-Мирра-Афалия. Парочка влюблённых хоть и трудиться в двух разных ЭМ одновременно, но рыжий плут привязан ещё и к бойцовской рыбке. У двух лисиц никаких детей не будет – у разбойников задачи иные. Именно так, множественное число: одна – преобразование тел эвлэков, а вторая…

От одной мысли о задуманном у Сафировой кружилась голова. Если план сработает, то он может стать новой вехой в экспансии человечества и откроет дорогу к самым далёким мирам. Но для этого всё надо прощупать в живую – феномены Великой Реки теоритическому моделированию не поддаются, так что Лис с Лисичкой на орбитальной станции будут использовать псевдосоздание детей просто как опорную точку для смелого опыта.

Собственно, никаких детей, выведенных в искусственных матках, на этот раз не будет совсем: формирование пусть и упрощённой, но экосистемы планет, займёт не год и не два. Готовые данные по ДНК будущих неведомых зверушек (негостеприимная Еноселиза не оставила выхода, кроме как окунуться с головой в решения, которые иначе как новаторскими и назвать было трудно!), а так же растений, полетят в разные миры, и каждая система возьмёт на себя бремя расходов. Воспроизвести огромное количество живых существ и растений, поместить их в герметичные «аквариумы», внутри которых будет воспроизведена агрессивная среда обитания двух планет, доставить этот хрупкий груз на орбиту, поместить в чрева гигантских «прыжковых» звездолётов. А потом остаётся только молиться: чтобы долетел корабль, чтобы успешно прошла выгрузка первых легионов колонизаторов, чтобы им пришёлся по вкусу новый, но уже знакомый по Эфирный Мирам дом…

– Командую: всплытие! – Озорно и слитно прогорланили Сафирова и Драбкина.

Было чему радоваться: вся троица подопечных живо откликнулась на Зов, и реакция пошла. За возможное отставание Усы от Литанов не волновались – не синхронный выход, когда одна половинка души эволэка прицепом вытаскивает вторую из другого ЭМ уже отработана на тандеме Деилес-Лесавеима. Хоть и тяжеловато придётся в этом случае, но ничего фатального не случиться: проверено на практике, а уж кто-кто, а Афалия, номер четыре по табели о рангах, не подкачает точно! Раз уж Иригойкойя, всего-то крепкий середнячок, вечно болтающийся где-то в хвосте первой двадцатки, вытянул, то уж девушка из высшего общества на счёт три выйдет! Как говорят французы: благородное происхождение обязывает.

* * *

«Акула» уже которую неделю висела неподвижно, подчиняясь только неспешному бегу двух планет – Паллады и Новой России. Постепенно строгая линия, соединяющая эти небесные тела и Аврору-2, ломалась, превращаясь в неравносторонний треугольник – ближайшая к светилу обитаемая планета отставала от своей более удалённой соседки, и этот факт немного беспокоил экипаж транспортного корабля. И хотя смещение пока можно было увидеть только на штурманской карте, голограмма которой заняла весь обзорный экран, но Валера сидел как на иголках:

– Что б им колодец заклинило на два-пятнадцать!

Гравитационный колодец Сунь Фо хоть и разрешил до известного предела вопрос выживаемости экипажа при резких манёврах на субсветовых скоростях, но требовал мгновенной переориентации вектора усилия – иначе на чудовищную переменную перегрузку, возникающую при отклонении звездолёта от курса всего на доли градуса, и последующего возврата на прежний курс, наложится и сила тяжести созданная человеческим гением, и несчастный корабль просто разорвёт на кусочки.

– Спокойно, летун, – парировал неизменно невозмутимы Денис, осторожно касаясь пальцами сенсорных панелей, – сейчас добавим мощности, всё, как и написано в расписании.

В утробе «Акулы», прямо в первом от жилого модуля отсеке, уже давно была смонтирована странная аппаратура. Жуткая смесь электроники и органики соединяла в одно целое возможности мощнейшего компьютера и выращенных искусственным путём нейронов, открывала путь преобразования неживых языков программирования в ментальный зов, который слышат пугающие в своей странности создания, эволэки, номинально считающиеся людьми.

– У меня от одного вида этой штуковины, – продолжал жаловаться пилот, кивнув в сторону кормы, – волосы дыбом встают!

Он сидел без дела, только следил за ориентацией судна в пространстве, чтобы оно находилось на условленном расстоянии от Паллады и Новой России: всего в четвери миллионов километров от первой. Скучная и монотонная работа, изо дня в день.

– А что тебя пугает? – недоумённо спросил напарник, медленно перемещая указательный палец по расцвеченной огнями панели.

Повинуясь этому неторопливому движению, на экране полз вверх пульсирующий столбик. Жёлтый у основания, он едва начал свой подъём, но острый взгляд уже видел перемену цвета – чем выше, тем быстрее менялся спектр. Сначала это едва заметный розовый тон, потом будет плавный переход в цвет спелой вишни, и в самом конце он станет пронзительно красный, как будто предупреждая людей об опасности безумного поступка.

– Стандартная ИБиСовская штуковина, «рука дружбы», так сказать.

– Знаю, читал, – хмуро отмахнулся Валера, – Ею кураторы зовут эволэков, когда надо возвращаться назад.

Да, до души ушедшей в Океанес не докричаться, хоть голос сорви, вот и пришлось создать сложный симбиоз машинного разума и живой мозговой ткани, схожей с изменённым гипоталамусом контактёров. Только эта система, Зов, и позволяет куратору приоткрыть дверцу в страну чудес и достучаться до сознания подопечного.

– И мы тоже звать начинаем, – Денис с самым серьёзным видом едва заметно кивнул, остановив силу сигнала на нужном, то есть указанном в инструкции уровне.

Действовали они синхронно с институтом: только что с далёкой планеты пришёл условный сигнал. Пришёл он настолько неожиданно, что оба обитателя корабля немного опешили, привыкнув к глухой тишине передатчиков, в которых если что и можно было услышать, так это электромагнитные вихри солнечных вспышек. Но это был не обман уставшего от пустоты космоса разума! Тут же на Новую Россию полетела депеша, и через считанные минуты вернулось подтверждение: всплытие началось!

– Скоро узнаем, откликнуться ли пацан с девчонкой, а если откликнуться, то чем всё кончиться.

Ещё сильнее окунувшись в раздражение, пилот буркнул:

– Катастрофой…

* * *

Лесавесима не стала спускаться в глубокий колодец, что вёл в царство холода не отапливаемых технических помещений, где даже дышать приходилось осторожно, дабы не застудить лёгкие. Хоть именно там, в бесконечном полумраке лабиринта и можно было зачастую найти хвостатых разбойников, но сегодня её путь лежал наверх.

Она уверенно меряла расстояние твёрдыми шагами, оставляя позади поворот за поворотом, пока не оказалась у трапа, выполненного на корабельный манер: множество скоб, впившись в стену, уходили на много этажей вверх, прорезая узкими лазами полы и потолки разных уровней. От одного вида этой анфилады у человека могла закружиться голова, и затрястись от страха коленки. Даже отсюда, с четвёртой платформы, невозможно было различить конца этого опасного аттракциона, в котором можно надеяться только на крепость собственных мышц, хорошую реакцию и здравый смысл, не дающий опустить взгляд вниз, и увидеть во всей страшной красоте убийственную высоту колодца.

Но девушка и бровью не поняла, когда её руки спокойно, без внутреннего надрыва и паники, ухватились за поручни, одна нога упёрлась в скобу, а другая повисла над пропастью. Быстро и ловко, но без суеты и спешки, которая никогда ни к чему хорошему не приводила при подъёме на головокружительную высоту, Лесавесима стала подниматься наверх. Сильные пальцы уверенно держали тело, ступни с едва слышным глухим стуком считали ступени, и перед глазами происходили удивительные метаморфозы пространства: мелькали этажи, потолки становились полом, мигали неяркие огоньки, приглашая сойти на достигнутом уровне, а не испытывать судьбу. Но она упрямо карабкалась вверх, зная наперёд, где наверняка сейчас можно встретить двух своих странных друзей.

Когда до заветной цели остался один этаж, девушка непроизвольно сбавила темп, и неслышно, крадучись, преодолела последние метры пространства, медленно подняла голову из люка.