Но Нотт не слышал: он выбежал в коридор и направился к лестницам. Тут и там люди разбирали завалы, из-под которых звучали стоны и крики, полные боли. Чем выше поднимался Тео, тем больше мёртвых тел попадалось ему на пути. У одних головы были пробиты осколками рухнувшего потолка или стены. У других по всему телу были глубокие разрезы как от Сектумпсемпры. Крови было много. Лестницы были обрушены во многих местах, в стенах зияли дыры от ударивших в них заклинаний.

Наконец добравшись до верхнего этажа, Тео увидел, что от него практически ничего не осталось. Он вышел из разрушенного дверного проёма под открытое небо. Яркое солнце показалось ему насмешкой над бурей, которая бушевала у него в груди.

Здесь уже работали авроры, осторожно орудуя палочками и разбирая завалы. Из-под обрушенных плит не доносилось ни звука, и это испугало Теодора больше, чем крики внизу, ведь крики означали, что люди ещё живы. Чёрт! Чёрт! Гермиона, пожалуйста, пожалуйста. Тео попытался вдохнуть, но грудь сдавило так, будто стальной обруч впился в грудную клетку.

Справа промелькнули рыжие волосы. Нотт увидел Уизли, который, отбросив палочку, руками раскидывал в стороны камни. Он судорожно всхлипывал и что-то бормотал. Рядом с ним на коленях, опустив голову, сидел Поттер, его руки безвольно повисли вдоль тела.

Тео медленно, будто во сне, пошёл в их сторону. Его ноги еле шевелились, в горле пересохло, руки были ледяными, но он не обращал на это внимания.

Его взгляд был прикован к тому, что находилось под ногами у Поттера и Уизли.

Прядь каштановых волос.

Тео остановился, по телу пробежала леденящая дрожь: он заглянул в проём между обломками и увидел её лицо. Безжизненная бледность, карие глаза устремлены в пустоту, рот безвольно приоткрылся, в черепе зияла ужасающая рана.

Это была она.

Гермиона.

Мёртвая.

Внутри Тео что-то оборвалось, он рухнул на колени и упёрся ладонями в края проёма. Грудь задрожала, из глаз брызнули горячие слёзы, он зарыдал в голос. Он не мог оторвать взгляда от лица девушки.

– Нееет! – его голос был похож на стон раненого зверя.

Слизеринец протянул дрожащую руку и дотронулся до лица мёртвой подруги. На ощупь она была ледяная: не такая, какой он обычно ощущал её в своих объятиях. Всё её тепло и огонь ушли, оставив вместо себя лишь холод и смерть. Сердце Тео болело и разрывалось от горя. Ему казалось, что одна его часть покинула его душу и лежала сейчас под завалами, вместе с Гермионой. Его взгляд зацепился за что-то белое, выглядывающее из-под камня. Тео в истерике схватил камень и откинул его – голос сорвался от крика.

Маленькая бледная ручка Скорпиуса всё ещё сжимала локон своей матери, ища у неё защиты даже после смерти.

Поттер посмотрел на Нотта, на Рона, который тихо скулил, сгорбившись и уткнувшись лицом в острые осколки камней, затем перевёл взгляд на лицо подруги, уснувшей вечным сном под обломками. Челюсти Гарри были плотно сжаты, брови нахмурены, в зелёных глазах застыла решимость.

Камеры временного содержания, Министерство магии, Лондон, 15:55, 1 августа 2006 года

Малфой нервно мерил камеру шагами. Его задержали, когда он готовился к открытию новой аптеки в Абердине. Трое авроров ворвались в здание и оглушили его, он даже не успел достать палочку. Очнулся он уже в камере. Никто не говорил ему, почему его схватили и засунули в эту конуру. Он потребовал позвать Поттера, но ему никто не ответил.

Что они себе позволяют? Ему даже не предъявили никаких обвинений. Уже за одно это его должны были отпустить по закону. Малфой провёл рукой по волосам в попытке успокоиться. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул. Его мысли носились по черепной коробке в попытках понять, что происходит и чем таким важным занят Поттер, что уже третий час не может к нему спуститься и объяснить, какого Мерлина его заперли здесь.

Он сел на скамейку и начал возводить стены окклюменции, чтобы отбросить все лишние мысли и попытаться понять, в чём его могут обвинять.

Дверь подземелья распахнулась, и кто-то быстрым шагом направился в сторону его камеры. Малфой поднял голову и увидел перед собой злое лицо Уизли, с которого будто схлынула вся кровь. Он схватился за решётку и сжал её кулаками, вперив полный, едва сдерживаемой ярости, взгляд на Малфоя.

– Я клянусь, ты сдохнешь самой мучительной смертью! Я лично прослежу за тем, чтобы дементор высосал всю твою гнилую душу до последней капли, ублюдок! – прокричал рыжий.

Малфой сощурился, медленно поднялся и приблизился к решётке, соблюдая дистанцию между собой и Уизли.

– Успокойся, Уизли, и объясни в чём дело, – спокойно сказал Драко и засунул руки в карманы. Он совершенно не понимал, отчего тот сейчас устраивает перед ним представление.

– В чём дело?! – Уизли трясло так, что тот едва держался на ногах. Малфой окинул его настороженным взглядом. – Ты виноват в её смерти! ГЕРМИОНЫ БОЛЬШЕ НЕТ! ОНА УМЕРЛА!

– Что… – едва дыша, произнёс Малфой. Сердце быстро-быстро забилось в груди, всё тело сковало, кровь застыла в жилах, он был не в силах пошевелиться. Широко раскрыв глаза, он уставился на Уизли. Рыжий явно говорит какой-то бред.

– Ты сдохнешь, мразь, – выплюнул Уизли и оторвался от решётки. – Я тебе это гарантирую.

– Я не понимаю… – прошептал Драко.

– Твои новые друзья напали на Мунго и разрушили половину здания. Только не говори, что не знал, потому что я и весь Аврорат уверены в том, что ты связан со всем этим, – злобно прошипел Уизли, делая шаг назад.

– О чём ты говоришь? – деревянными губами произнёс Драко. Он вцепился в решётку ледяными пальцами.

Уизли развернулся и сделал пару шагов по направлению к выходу, но остановился, будто вспомнив о чём-то, и, обернувшись, сказал, глядя ему прямо в глаза:

– Твой сын тоже был там, – сухо бросил Рон. Глаза Малфоя расширились, из груди вышел весь воздух. – Он не выжил.

Ноги подогнулись, и Драко рухнул на каменный пол: руки безвольно опустились вдоль тела, спина сгорбилась, потеряв свою обычную аристократическую выдержку. Он уткнулся лбом в железные прутья решётки, его взгляд был пустым. Из его груди вырвали сердце, и все чувства покинули его.

***

Он не знал, сколько прошло времени. Он не чувствовал холода от каменной кладки под его ногами. Ни одного звука не пробивалось сквозь вакуум в голове. Из неё будто ушли все мысли разом: там было так тихо и пусто. Драко всё сидел в той же позе, в которой оставил его Уизли. Тело застыло, будто в кататонии, лицо безвольно расслабилось, глаза смотрели в одну точку.

– Малфой, – донеслось до него сквозь вату в ушах. Драко никак не отреагировал.

Кто-то присел напротив него.

– Малфой, мы допросим тебя завтра, – произнёс голос. – Я выбил у министра разрешение на сопровождение тебя на похороны. Через час за тобой придут.

Похороны? Драко не понимал, о чём ему говорят. Чьи похороны? Мозг категорически отказывался обрабатывать информацию, смысл слов ускользал от него, будто произносящий их говорил на другом языке. Малфой всё так же сидел, уперев лоб в прутья и не реагировал ни на что. Тот, кто был по другую сторону решётки, тяжело вздохнул, встал и направился к выходу, оставив Малфоя.

Малфой-мэнор, Уилтшир, Англия, 10:00, 2 августа 2006 года

Valentine – Maneskin / на репит

Небо, затянутое серой пеленой, проливало крупные капли-слёзы, ветер качал ветви многовековых деревьев, закрывающих от него людей, собравшихся сегодня почтить память одной из самых ярчайших волшебниц своего времени. Плотные ряды стульев растянулись на много метров вдоль могил чистокровной знати предыдущих поколений Малфоев. Чёрные одеяния всех присутствующих не давали взгляду уйти от самого главного. Впереди виднелся деревянный помост, на котором стояли два богато украшенных гроба в окружении белых пионов и сирени. В гробах лежали девушка с буйными кудрями и ребёнок с белоснежными волосами цвета звёзд.

На кладбище стояла тишина, прерываемая редкими всхлипами, люди пытались держать себя в руках.

Малфоя вели по проходу между рядами, со всех сторон слышалось перешёптывание, но он не обращал на них внимания. Его взгляд был прикован к помосту.

Его лицо не выражало никаких эмоций, будто его уже поцеловал дементор, выпив всю душу до дна. Взгляд был тусклый: из глаз ушёл весь блеск, зрачки казались гранитно-чёрными, будто плиты надгробий, лицо осунулось, под глазами залегли глубокие тени.

Джинни сидела, крепко сжимая в объятиях Джеймса и тихо роняя слёзы. Остальные Уизли со скорбью на лицах сидели в том же ряду. Взгляд Рона был опустошённым, он будто постарел на несколько лет за эти дни. Тео, роняя слёзы и тихо всхлипывая, сжимал в руках маленький магловский плеер, который ему подарила Гермиона, и плюшевого дракона. Забини сидел рядом, устремив взгляд в землю, на лице застыла маска. Миссис Грейнджер тихо плакала в плечо мужа, тот обнимал её за талию и старался сдержать слёзы.

Гарри подвёл Малфоя к помосту. Драко внимательно смотрел в лица самых любимых людей на свете. Его грудь начала быстро вздыматься и опускаться, он тяжело задышал через нос; руки, скованные наручниками, задрожали. Он опустил веки, зажмурив глаза, и из-под ресниц сорвались тяжёлые капли, стекая к губам.

Аврор потянул Малфоя к стульям в первом ряду. Его посадили отдельно от остальных, даже его матери не разрешили приближаться к сыну. Из глаз Нарциссы непрерывным потоком текли слёзы, она пыталась их вытирать, но её платок промок насквозь ещё десять минут назад. Она посмотрела на сына, её сердце разбилось на тысячу маленьких осколков. Она потеряла всех. Мужа, который свихнулся на расистских идеях; сноху, которую полюбила всем сердцем и считала её своей дочерью; внука, который был всем для неё – её светом и счастьем; и любимого сына, за которого так много и долго боролась. Нарцисса подавила всхлип и выпрямилась.

Волшебник перед помостом начал свою речь о том, какой вклад принесла Гермиона в магический мир, о её достижениях, о победе в войне, о законах, которые она продвинула. Малфой слушал это всё и понимал, что тот не сказал главного. Волшебник не произнёс ни слова о том, кем Гермиона была для Драко. Она была для него целым миром. Она была для него всем. Он не сказал о её тёплых руках, которые растопили его замёрзшее сердце. О её глазах, которые сияли ярче самого солнца, когда он говорил ей о том, как сильно он её любит. О ложбинке между ключиц, которую Драко так любил целовать. О её тёплом запахе, таком домашнем и уютном, что стоило Драко вдохнуть его, как все печали уходили. О её прекрасных губах, которые дарили ему незабываемое чувство покоя, когда она целовала его. Он не сказал того, что Гермиона смогла полюбить его, Драко Малфоя. Того, от кого отвернулся весь мир. А потом переубедить этот мир и показать ему, что Малфой достоин жить в нём и достоин её любви, и из этой любви родился их сын. Самый светлый человек в его жизни. Его маленькое чудо. Скорпиус. Его созвездие будет вечно светить на небе, напоминая Драко о том, что счастье когда-то было в его жизни.

Речь закончилась, и волшебник взмахнул палочкой. Гробы опустились вниз, аккуратные холмики земли укутали в тёплое одеяло могилы, и сверху опустились надгробия, на которых был высечен герб Малфоев.

Люди начали расходиться. Теодор поднялся с места и подошёл к надгробиям. Он сел на колени перед могилой Скорпиуса и усадил любимую игрушку малыша в основание надгробия.

– Твой друг будет охранять твой покой, малыш, – прошептал Тео. Он повернулся к могиле Гермионы, вытер слёзы правой рукой, но их тут же заменили новые. Он судорожно втянул воздух в грудь и положил плеер на могилу девушки, дрожащим голосом сказав. – Мы ещё потанцуем с тобой, детка.

Из груди всё-таки вырвались всхлипы, которые он сдерживал, плечи Нотта затряслись от рыданий. Забини подошёл к другу и положил ему руку на плечо. Тео замер, собираясь с силами, и поднялся с помощью друга. Они развернулись и, бросив взгляд на Малфоя, который ни на кого не смотрел, направились к выходу с кладбища.

Когда все разошлись, Гарри позволил Малфою подойти к могилам жены и сына. За ними последовали трое авроров с палочками наготове.

Драко на слабых ногах прошёл это расстояние. Он набрал воздуха в грудь и попытался сдержать рвущиеся наружу всхлипы. Слёзы хлынули бурным потоком из глаз, и Драко, не выдержав, рухнул на колени. Его плечи содрогались от рыданий. Поттер стоял на три шага позади него. Его серьёзный взгляд был прикован к Малфою.

Раздались горестные рыдания. Малфой будто выпустил всю боль, которая копилась в нём всё это время. Он уткнулся лбом в землю и начал раскачиваться. Руки впивались в землю, будто в попытках добраться до любимых людей.

Авроры сделали шаг вперёд, но Гарри поднял руку и покачал головой.

Малфой кричал и сжимал руки в волосах: его пальцы впивались в платиновый шёлк, и он тянул его в разные стороны. Гарри заметил несколько белых прядей в его руке, когда тот подполз к могиле сына, его глаза округлились.

Изо рта Малфоя раздавались нечленораздельные звуки вперемешку с отчаянными рыданиями и судорожными всхлипами. Ему было абсолютно всё равно, что подумают о нём стоявшие рядом люди. Он тонул в своем горе отчаянно и полностью.

– П-прости-те… Пр-рости-те….

Поттер смотрел на Малфоя: тот будто помешался, он кричал, его глаза были зажмурены от отчаяния. Ладонь сжала чернозём и поднялась ко рту. Драко начал засовывать землю в рот, жадно и яростно, будто пытаясь заткнуть дыру в груди. Сердце Гарри сжалось, он сделал шаг вперёд.

– Малфой, – тихо позвал он.

Тот не слышал и продолжал есть землю, сходя с ума от отчаяния. До Драко наконец дошло. Так ясно и отчётливо. Что он больше никогда не увидит любимых глаз, не почувствует любимых рук, не услышит весёлый смех жены и сына. Они умерли. Теперь мысли были наполнены их образами в гробу: их мёртвыми застывшими навеки телами, они отпечатались на его веках изнутри.

Поттер подошёл к Малфою и положил руки ему на плечи.

– Драко, мне жаль.

Тот открыл глаза и перевёл безумный взгляд на Поттера.

– Тебе жаль… – прошептал он, и его лицо исказила гримаса злости: адский зверь поднял свою яростную голову и зарычал в груди Драко. Малфой закричал. – Где ты был, когда они умирали?! ГДЕ. ТЫ. БЫЛ?!

Поттер сжал губы и нахмурился, но промолчал. Малфой вцепился пальцами, испачканными в земле, в плечи аврора и заглянул безумными гранитными омутами в зелёные глаза.

– ТЫ ПОКЛЯЛСЯ ИХ ЗАЩИЩАТЬ! ТЫ! ТЫ СКАЗАЛ, ЧТО ОПАСНОСТИ НЕТ!

Гарри не находил ответа. Он отвёл взгляд. Малфой оттолкнул его и упал на землю. Он продолжал всхлипывать и скулить.

– Ты обещал… Ты говорил, что опасности нет… Это твоя вина… Твоя вина… Твоя вина…

Его голос становился всё тише, пока не перешёл в шёпот. Малфой глубоко вздохнул несколько раз: всхлипы прекратились, тело расслабилось. Он открыл глаза, посмотрел на свинцовое небо, тяжёлые капли дождя давно промочили его одежду и стекали по лицу, путаясь в волосах. Опёршись на руки и покачиваясь, он поднялся. Встав, Драко вытер тыльной стороной руки рот и сплюнул. Он выпрямился во весь рост и посмотрел на Поттера сверху вниз. На лице, перепачканном землёй, застыла холодная маска: черты обострились до состояния заточенных ножей. Его глаза метали стальные молнии.

– Я убью тебя, – с ледяным спокойствием сказал Малфой.

Он сделал шаг в сторону Гарри, но три Оглушающих разом вонзились в его тело. Малфой рухнул на спину, раскинув руки на могилах жены и сына.

Глава 7

Остров Фэр, Шотландия, 10:15, 1 августа 2006 года

Трое волшебников появились из воздуха, их ноги врезались в чёрный мокрый песок. Со всех сторон бушевал ветер, кидая в людей солёные брызги Северного моря. Мужчина указал на пещеру в скале, возвышающейся над побережьем, и две девушки последовали за ним. Ноги увязали в песке, и холод пробирал до костей, хотя был самый разгар лета. Зайдя в пещеру, волшебник взмахнул палочкой и разрезал ладонь: одна из девушек охнула, но он, не обратив на неё внимания, приложил руку к холодной стене. На стенах пещеры отразилось серебристо-голубоватое свечение, и стена перед троицей исчезла. Они вошли внутрь и направились вглубь глубокого тоннеля, высеченного из камня. Одна из девушек тихонько всхлипывала. Пройдя метров двести, мужчина остановился и снова достал палочку, только в этот раз он произносил заклинания вслух. Стены туннеля раздвинулись и открыли их взору уютную кухню с деревянными столами и полками, заполненными едой и напитками.

– Что это за место? – опомнилась Гермиона.

Гарри тяжело опустился на стул и, поставив локти на столешницу, опустил лицо на ладони.

– После победы я начал думать о том, что будет, если всё повторится, – глухо начал он. – У меня было что-то вроде паранойи. Я начал искать информацию об убежищах и вспомнил, что маглы в период Второй Мировой войны построили кучу бомбоубежищ в Лондоне и Шотландии. Мне показалось хорошей идеей обустроить одно из таких убежищ, на тот случай, если Пожиратели снова начнут предпринимать попытки… Не знаю… Захватить власть. Я хотел защитить Джинни, – Гарри поднял голову и посмотрел на Гермиону. – Я поделился этим с Роном, и он согласился со мной. Мы начали обустраивать бывшие бомбоубежища, сделали их ненаносимыми и защитили Фиделиусом. Потом Рон рассказал Лаванде, та Парвати, и так по цепочке. В тот год мы обустроили около десяти убежищ, – он помолчал и окинул взглядом кухню. – Про это убежище никто не знает.

Поттер усталым взглядом посмотрел на Гермиону. Девушка была, мягко говоря, в шоке. В тот год, когда она пыталась разобраться в сложных отношениях с родителями, а после вернулась в Хогвартс, Орден продолжал своё дело. Она с уважением посмотрела на друга: он проделал огромную работу. Она тяжело вздохнула и тоже села на стул. Скорпи на её руках оглядывался по сторонам и тихонечко шмыгал носом. Это была его первая трансгрессия, и он был немного ошарашен. Лу тихонько подошла к Гермионе.

– Что произошло в больнице? – дрожащим голосом спросила она. – Кто были те люди? Пожиратели смерти?

Гарри и Гермиона переглянулись. Поттер снял очки и устало протёр глаза.

– Нет. Это были не Пожиратели. Это… Какая-то новая группировка. Точнее, она не новая – просто вышла из подполья. Существуют они, как мы недавно выяснили, очень давно, – он тяжело вздохнул и повернулся к Гермионе: – Нам нужно серьёзно поговорить. Наедине.

– Я могу взять Скорпи, – предложила Лу.

– Спасибо, – с благодарностью отозвалась Гермиона. – Скорпи, Лу покажет тебе твою комнату, хочешь посмотреть?

Малыш кивнул, его глаза слипались от переутомления. Лу забрала мальчика и вышла из кухни, закрыв за собой дверь. Когда её шаги затихли, Гарри наложил Оглохни на дверь и вновь повернулся к подруге.

– Гермиона, очевидно, они приходили за тобой. Мы чудом спаслись, – девушка кивнула. Её реакции были заторможены: она устала, рана на голове болела, в спине стреляла боль, по всему телу были ушибы, которые ныли. – У меня есть предложение, – Гермиона подняла на него взгляд. – Я сделаю так, что все подумают, будто вы со Скорпи не выжили в Мунго.

– Нет! – Грейнджер отшатнулась. Гарри нахмурился и подался вперёд.

– Гермиона. Они. Охотятся. За тобой. Если они узнают, что вы с сыном выжили, они не прекратят искать вас. Пострадают люди. Гриммо и Нора скомпрометированы, потому что Малфой знает о них и может туда попасть. Если он узнает, что вы живы, он с лёгкостью проведёт своих новых друзей туда, и тогда пострадают Джинни, Джеймс, Альбус, все Уизли. Подумай об этом. Они могут взять в плен твоих родителей, чтобы шантажировать тебя. Мы ещё не знаем, на что способны эти люди, но то, как легко они разбрасывались Авадой направо и налево, говорит о многом, – жарко говорил аврор.

Гермиона облизнула пересохшие губы и покачала головой:

– Мы не знаем точно, причастен ли Драко к этому.

Поттер внимательно посмотрел на неё.

– Судебный колдомедик сказал, что в крови Уоррена было какое-то неизвестное зелье, которое не позволяло ему рассказать важную информацию. Гермиона, кто у нас самый известный изобретатель зелий на данный момент? Малфой, – не дожидаясь ответа, произнёс Поттер. – Ты сама мне сказала, что он работал с Уорреном. Я видел его вместе с ним ещё полгода назад на каком-то благотворительном вечере. К тому же, – продолжил Гарри. – Мантии террористов отражали мои заклятия. Ты сама видела. В них были вплетены серебряные нити: я уверен, что это были волосы единорога, у кого в стране есть столько средств, чтобы купить такую огромную партию волос и сделать из них мантии? Не пару штук, а минимум пятьдесят, если не больше. Я уверен, что их намного больше.