Начнем с нововведений, ориентированных на производство радикально новых продуктов. Первый пример – программное обеспечение Skype, отмеченное в табл. 1–1 среди крупных инноваций. Придумали идею швед Никлас Зеннстрем и датчанин Янус Фриис, однако программное обеспечение было разработано в Эстонии, там же продолжает функционировать группа по развитию. Компания, начавшая распространение изобретения по всему миру, была основана и зарегистрирована в Эстонии. Поэтому согласно критериям, которые мы используем в данном исследовании, инновация считается эстонской. Нововведение оказалось настолько успешным, что американская корпорация eBay купила компанию почти за два миллиарда евро и продолжила процесс внедрения инновации.

Второй, менее эффектный, но заслуживающий внимания пример – история венгерского предприятия в сфере высоких технологий Graphisoft. Новатор-изобретатель Габор Бояр, бывший старший научный сотрудник НИИ, создал программу для трехмерного пространственного дизайна, предназначенную в основном для архитекторов (Bojar, 2007). Не уникальные в своем роде, но элегантные и эффективные решения позволили этому программному обеспечению добиться коммерческого успеха в нескольких странах. Graphisoft вывела продукт на мировой рынок. Компания Бояра – классический пример шумпетеровского предпринимательства. Какая огромная разница между двумя венгерскими историями: изобретатель гибкого диска Яноши не добился успеха в период до 1989 года и прозябает в бедности и безвестности, а создатель Graphisoft Бояр обрел славу, признание и состояние.

Третья история – о восстановлении данных с поврежденных жестких дисков — началась в кадаровской Венгрии, в период половинчатых рыночных реформ. Тогда уже использовались компьютеры, но для венгерских условий они еще были очень дороги. При поломке компьютера самую ценную его часть – жесткий диск – надо было сохранить; при этом имело смысл восстановление жесткого диска и использование его в другом компьютере, собранном из старых запчастей. Два брата, Янош и Шандор Кюрти достигли в этом настоящего мастерства. Тут-то их и посетила творческая идея: использовать те же самые навыки в случае, если данные, хранившиеся на жестком диске, были утеряны. Всем известно, как неприятно терять большую часть информации, хранившуюся в компьютере. Братья Кюрти отшлифовали технику, точнее искусство возвращения с поврежденных дисков данных, считавшихся навсегда утерянными. Когда после 1989 года это крайне специфическое умение превратилось в услугу, пользующуюся спросом на рынке, братья Кюрти основали компанию и обучили еще несколько специалистов. Сейчас у них клиенты по всему миру (Kür-ti and Fabiänyi, 2008; Laki, 2009). История братьев – еще один пример успешной инновации по Шумпетеру.

Два из трех примеров связаны с Венгрией, один – с Эстонией. Уверен, что подобные истории характерны и для многих других постсоциалистических стран.

По мере того как в экономике постсоциалистических стран расширялся частный сектор и возникали институты рыночной координации, технический прогресс ускорился во многих смыслах, включая и более быстрое восприятие инноваций из других стран.

В последние десятилетия в странах Запада доступ к телефонной линии считался чем-то само собой разумеющимся. Но для граждан соцстран дело обстояло совершенно иначе – там этой услугой могли пользоваться немногие, только избранные имели доступ к ней, а остальные могли «получить телефон» лишь спустя годы ожидания в очереди. Не хватало линий телефонной связи, поскольку планировщики не считали эту услугу важной и перераспределяли средства по другим секторам. Пока господствовал социализм, казалось, будто изменить соотношение спроса и предложения в сфере телефонии невозможно. Затем произошла смена системы, и ситуация в этом секторе развернулась на 180 градусов.

ТАБЛИЦА 1–5.

Телефонные линии: сравнительные данные (количество линий на 1000 человек)

ИСТОЧНИК: Статистический отдел ООН (United Nations Statistics Division, 2009b).

ТАБЛИЦА 1–6.

Распространение современных коммуникационных технологий в странах ЕС: пятнадцать «старых» членов (EU-15) в сравнении с десятью «новыми» членами – бывшими странами социалистического блока (EU-10)

ПРИМЕЧАНИЕ. Представленные данные являются средним арифметическим для каждой группы. Относительно отсутствия данных в графе «нет данных», см. источник.

ИСТОЧНИК: Всемирный банк (World Bank, 2008).

ТАБЛИЦА 1–7.

Распространение современных коммуникационных технологий в странах ЕС: страны Вишеградской пятерки (V5) в сравнении с тремя странами Южной Европы (S3)

ПРИМЕЧАНИЕ. Представленные данные являются средним арифметическим для каждой группы. V5, Вишеградская пятерка: Республика Чехия, Венгрия, Польша, Словакия, Словения; S3, страны Южной Европы: Греция, Испания и Португалия.

ИСТОЧНИК: Всемирный банк (World Bank, 2008)

В табл. 1–5 видно, как за сравнительно короткий промежуток времени устаревшая кабельная телефонная связь стала доступна всем. Ко всему прочему, на рынке появился новый революционный продукт-мобильный телефон, который завоевал рынок телефонии (см. табл. 1–6,1-7 и I-8)^[29]. Распространение этих услуг происходило с невероятной скоростью (Cooper, 2009).

ТАБЛИЦА 1–8.

Распространение современных коммуникационных технологий в России и некоторых других странах

ИСТОЧНИК: Всемирный банк (World Bank, 2008).

После того как пользование телефоном стало неограниченным с точки зрения предложения на сегодняшний день действует только ограничение спроса.

Явные причинно-следственные отношения между капитализмом и щедрым предложением на рынке услуг телефонии проявляются на нескольких уровнях. Переход к либеральной рыночной экономике, основанный на частной собственности, положил конец экономике дефицита. Предложение на рынке телефонии столь велико, потому что местным или иностранным предпринимателям этот бизнес приносит прибыль. Мобильные телефоны легко заменяют кабельные, следовательно, владельцы кабельных сетей не могут оставаться монополистами. Напротив, между теми, кто оказывает услуги телефонной связи, начинается бешеная конкуренция.

Тридцать лет назад в СССР или странах Восточной Европы потенциальный потребитель умолял чиновника о выделении телефонной линии как о великой милости. Сегодня телефонные компании борются за клиента.

Хорошо помню, какой проблемой для меня было отсутствие дома телефона, и потому благодарен постсоциалистическому переходу и капитализму за то, что теперь телефон есть и у меня дома, и у каждого члена семьи в отдельности. Я рад, что благодаря смене систем шансы технического прогресса возросли. Прекрасно понимаю: слово «благодарность» отсутствует в словаре экономики и политологии. И все же хочу употребить именно это слово, ведь оно ясно отражает не только рациональное понимание позитивных причинно-следственных отношений между капитализмом и инновациями в целом и связи между сменой системы и доступом к услугам телефонии в частности, но и те сильные эмоции, которые вызвали во мне изменения, произошедшие после 1989 года. Несмотря на все недостатки и поражения, я искренне праздную годовщину тех событий; и одна из важнейших причин радоваться приходу капитализма в том, что все плоды технического прогресса наконец-то стали доступны и для нас, жителей бывшего соцлагеря.

Таблицы 1–6, 1–7 и 1–8 демонстрируют еще несколько результатов не менее важных диффузных процессов в области технологий, это пользование компьютерами и доступ к сети Интернет. Скорость следования за лидерами в этих сферах выросла на глазах.

Многие предприниматели берут пример с первопроходцев, адаптируют идею к условиям на местах и добиваются серьезных успехов. Один из таких выдающихся шумпетеровских новаторов – китайский бизнесмен Ма Юнь, основатель Alibaba Group. Основной вид деятельности компаний, принадлежащих группе, – мелкооптовая интернет-торговля, поиск партнеров для фирм в основном малого и среднего бизнеса. На сегодняшний день Alibaba Group – крупнейшая компания подобного рода в Китае и одна из крупнейших в мире. Ее создатель и руководитель Ма Юнь начинал карьеру как преподаватель, а стал миллиардером (см. информацию о компании на ее сайте: www.alibaba.com). История Alibaba заслуженно продолжает список уже упомянутых успешных инноваций, возникших в постсоциалистическую эпоху.

В целом зазор между самыми развитыми государствами и постсоциалистическими странами не исчез, но стал уже, чем в эпоху социализма, когда это расстояние имело тенденцию к увеличению с годами^[30].

Процесс инноваций и динамика появления и исчезновения компаний на рынке взаимосвязаны. Шумпетер назвал это явление созидательным разрушением, подробно и точно описав обе стороны ускорения технического прогресса, не отделимые друг от друга. Проще всего превозносить удачливых новичков делового мира, особенно если они приходят с успешными инновациями. Однако быстрого движения вперед не бывает без банкротств, неудач, провалов и уходов с рынка и сопутствующих им неприятных последствий – увольнений и безработицы.

Переходным экономикам в этом отношении не повезло: им пришлось пережить две волны больших разрушений. В одной из своих предыдущих работ я назвал первую волну трансформационной рецессией (Kornai, 1993b). Она стала причиной потрясений во всех постсоциалистических странах; массовые уходы компаний с рынка (после десятилетий сверхзанятости и гарантированных рабочих мест) спровоцировали первый шок от массовой безработицы. Вторая волна сегодняшней рецессии еще не завершилась, однако, глядя в ближайшее будущее с некоторой долей оптимизма, можно предположить, что она приведет к меньшему сокращению объемов производства, нежели спад производства в ходе трансформационной рецессии. Последняя была, возможно, одной из глубочайших рецессий в истории экономики, но мир обратил на нее меньше внимания, нежели на сегодняшний кризис, поскольку жертвами этой рецессии стали только мы, жители бывшего коммунистического региона, а остальные страны не разделили с нами этот болезненный опыт.

Трансформационная рецессия далась ценой немалых страданий, но принесла и определенную пользу. Она вынудила предпринимателей быстро адаптироваться к радикальным изменениям в устройстве внутреннего и внешнего рынка, освободила путь для более динамичного развития, ускорения инноваций и повышения производительности. Исчезли устаревшие производственные линии, грязные цеха с поржавевшим оборудованием и магазины с убогим ассортиментом. Вместо них в современных зданиях, оснащенных новейшими технологиями, расположились совершенно новые производственные мощности, открылись новые супермаркеты и торговые центры.

Хорошо структурированные данные позволяют проследить, как шли процессы выхода на рынок и ухода с него в постсоциалистических странах. Бартельсман, Халтивангер и Скарпетта в своей статье (Bartelsman, Haltiwanger, Scarpetta, 2004) предлагают подробный отчет и анализ, основываясь на данных, отражающих процесс созидательного разрушения, для компаний из 24 стран, включая ряд стран с переходной экономикой: Эстонию, Венгрию, Латвию, Румынию и Словению. В качестве иллюстрации приведу лишь одну диаграмму (рис. 1–2), на которой отражены данные по компаниям с минимальным числом сотрудников 20 человек в 1990-е годы.

В первые годы перехода количество компаний, выходящих на рынок, существенно превышало число выходов с рынка, и этот показатель отличался от ситуации в странах с более зрелой рыночной экономикой, где разница между этими двумя потоками намного меньше, а иногда приобретает и отрицательное значение. Многие крупные предприятия (прежде находившиеся в государственной собственности) закрылись, и на рынок вышла масса небольших компаний. Процент смены компаний на рынке (соотношение входов и выходов) в 1990-е годы колебался между 3 и 8 % для большинства промышленных стран, а в некоторых странах с переходной экономикой достигал 10 %.

ПРИМЕЧАНИЕ. Соотношение по входам рассчитано как количество новых компаний, разделенное на общее число всех компаний, которые работали на рынке в отдельно взятом году. Соотношение выходов – количество компаний, вышедших с рынка, разделенное на изначальное количество, то есть число компаний на предшествующий год.

ИСТОЧНИК: Bartelsman, Haltiwanger, Scarpetta, 2004.

РИСУНОК 1–2.

Соотношение выхода компаний на рынок и ухода с него в 1990-е годы

Турбулентность, вызванная быстрой сменой и коротким жизненным циклом новых компаний, вскоре сошла на нет. К концу девяностых данные по количеству компаний приблизились к показателям по другим странам. На рис. 1–3 отражены тенденции к установлению более сбалансированного соотношения между выходами на рынок и уходами с него. Пунктирные линии стремятся к нулевой отметке, то есть взвешенные по числу работников показатели рыночного входа и выхода уравновешивают друг друга.

ПРИМЕЧАНИЕ. Расчеты относятся к деловому сектору в целом. Суммарное значение рассчитано как отношение созданных и закрытых компаний к общему числу компаний на рынке. Показатель изменений – новые компании минус компании, ушедшие с рынка в отношении к общему числу компаний.

ИСТОЧНИК: Bartelsman, Haltiwanger, Scarpetta, 2004.

РИСУНОК 1–3.

Суммарное и чистое соотношение между открытием и закрытием компаний в экономических системах переходного характера

Потребовалось несколько лет, чтобы преодолеть худший период деструктивной стороны шумпетеровского процесса. Экономики постсоциалистических стран начали расти с большей эффективностью, да и структура производства стала куда более современной. Но тут экономику ждало новое потрясение извне – влияние глобальной рецессии. Население Восточной Европы переживает сейчас вторую болезненную рецессию. Нетрудно понять, почему сегодня слово «капитализм» не вызывает у жителей постсоциалистических стран положительной реакции.

Сейчас еще слишком рано задавать вопрос, принесет ли нынешняя рецессия, помимо потрясений и страданий, очистительное воздействие в шумпетеровском смысле. Расчистит ли разрушение путь к созиданию в постсоциалистическом регионе? Для ответа потребуется не менее десяти лет. Отдельное обширное исследование необходимо и для того, чтобы проанализировать влияние описанных выше позитивных процессов на экономическую политику. В рамках данной работы я лишь обозначу возможные стратегии и дилеммы, связанные с выбором того или иного варианта.

1. Принятие базовой шумпетеровской теории созидательного разрушения не означает, будто мы автоматически одобряем все до одного проявления разрушения. Если слепые силы рынка ведут к уходу компании с рынка, некоторые организации (центральные или местные власти, финансовый сектор или другие учреждения) могут взять на себя спасение данной компании. Здесь мы оказываемся в центре огромного количества теоретических и практических проблем, рассматриваемых в литературе в контексте мягких бюджетных ограничений и моральных рисков. К этому вопросу я не раз обращался и в своих работах (Kornai, Maskin, Roland, 2004; Kornai, 2010b). На данном этапе добавлю лишь одно замечание: шумпетеровский инновационный процесс сопровождается явным ускорением роста именно в тех секторах и подсекторах, которые считаются самыми многообещающими и «модными» (вспомним массовый приход на рынок так называемых доткомов и их бурный рост). У этого процесса неизбежно возникают две стороны: для нескольких очень успешных предприятий требуется очень много проектов, и в то же время их запускается слишком много. Но затем происходит естественный отбор, и мы не можем бороться за выживание каждого отдельного вида, обреченного на исчезновение. Те, кто определяет экономическую политику, могут предъявлять серьезные аргументы по спасению каких-либо компаний, ссылаясь, к примеру, на необходимость защиты экономики в целом, от серьезных долгосрочных макроэкономических потрясений, которые могут быть вызваны слишком большим количеством закрывающихся компаний и предприятий. Тем не менее следует тщательно рассматривать имеющиеся контраргументы.